Джоди смотрела, как старуха расставляет по местам склянки и баночки со снадобьями.

— Миссис Тьюзди, а как вы узнаете, какая трава нужна в том или ином случае?

— Просто знаю, и все тут, — ответила та, пожимая плечами. — Моя мать и ее мать, и ее бабушка — все были целительницами. Они учили меня.

— Так вы целительница? Это как врач?

— Ничего не знаю ни про каких врачей, — проворчала старуха. — Просто умею лечить, и все.

Джоди хотела спросить, где миссис Тьюзди берет целебные растения, но тут она заметила, что Джереми нигде нет.

— А вы не знаете, куда делся Джереми?

Миссис Тьюзди молча занималась своими склянками. Что она могла сказать этой девочке? Наверное, она много значила для Джереми, раз он наконец решил вернуться. Но раз он здесь, то сам сможет справиться с тем, что оставил позади себя, думала миссис Тьюзди.

Она повернулась к Джоди и сказала:

— За домом начинается тропинка, которая идет через лес. Она ведет к поляне. Он там.

— А если его там нет?

— Иди по тропинке.

«Он обязательно будет там», — подумала старуха, глядя вслед девушке.

Тропинка убегала в казавшийся бесконечным лес. Хотя деревья стояли довольно далеко друг от друга, густо разросся кустарник, под ним и с тропинки почти ничего не было видно. Джоди чувствовала себя неловко в незнакомом месте. Она вдруг подумала, что лучше бы ей остаться и подождать Джереми в доме, а не бродить по лесу, как Красная Шапочка.

И еще она очень жалела, что не посмотрелась в старое, местами треснувшее зеркало, висевшее в ванной миссис Тьюзди. Определенно, это следовало сделать, перед тем как отправляться на поиски Джереми. Бог знает, как она выглядит в этом старом платье, с перетянутыми резинкой волосами и лицом, покрытым пятнами мази миссис Тьюзди.

Джоди заметила, как изменилось настроение Джереми, едва они подъехали к этому старому дому. Казалось, он наконец-то смог начать свободно дышать. Без сомнения, здесь была какая-то тайна, запертая им на все замки много-много лет назад.

Тропинка неожиданно оборвалась на просторной поляне, хранившей следы давнего пожара. Впереди, в нескольких футах, виднелся остов сгоревшего дома, рядом с которым на поваленном бревне сидел Джереми. Джоди не решилась подойти к нему ближе. Она ждала, что он повернется и заметит ее, но Джереми, казалось, был полностью погружен в свои мысли и не видел ничего вокруг.

Тогда она подошла к нему, села рядом на бревно и, словно пытаясь защитить его от чего-то, обняла обеими руками за плечи.

— Здесь ничего не осталось, — наконец произнес он.

— Джереми, а что здесь было раньше?

— Мой дом. Моя мама. Мой брат. Мой отчим.

— Они погибли при пожаре?

— Если бы я был дома в ту ночь, то смог бы их спасти.

— Почему ты так думаешь? Ты мог бы не успеть выбраться, как и они.

— Нет, я спас бы их, — печально повторил Джереми. — Здесь не было никого, кто мог бы им помочь.

Он прижался к ней и медленно начал рассказ о той трагической ночи, когда он пятнадцатилетним подростком поехал развлекаться на побережье, а когда вернулся, то увидел, что весь его мир разрушен. Он попал в освещенный пламенем и пропахший дымом кошмар.

Вдруг Джереми замолчал. Прошло столько лет, прежде чем он решился рассказать кому-то всю эту историю!

— А что было потом? — спросила Джоди, чтобы заставить его снова говорить. — Куда ты пошел после пожара? Где ты жил?

— Я жил у тети, сестры моего отца, в Такертоне.

— А что случилось с твоим отцом?

— Он погиб в океане, когда мне было два года. Через три года мама снова вышла замуж. Отчим всю свою жизнь прожил в Пустоши. В детстве он собирал ягоды. Чернику летом и клюкву осенью. А еще он очень любил резать по дереву. У него отлично получались дикие птицы: гуси, утки, гагары. Потом он начал строить лодки для охотников и рыбаков и неплохо этим зарабатывал. Но что касается резьбы по дереву, то у него было настоящее призвание. Его поделки охотно покупали. Они были истинным произведением искусства. Когда я думаю о нем, то все время вспоминаю, как много он работал. И он очень сильно любил мою мать. — Джереми хрипло откашлялся и продолжил: — А моя тетя вышла замуж за учителя. У них родился сын, мой ровесник. Его зовут Ти Джей.

— Твой партнер.

— Да. Мы с ним были очень близки с самого детства, а когда я переехал к ним, то стали еще ближе. Тетя никогда не заставляла меня вернуться сюда, и я не возвращался.

— Джереми, мне так жаль…

Он прижал к себе ее голову и погладил волосы.

— Никто так и не выяснил, что было причиной пожара. Я тысячи раз пытался мысленно восстановить события той ночи и понять, что произошло. Но у меня ничего не получилось. Даже после стольких лет учебы.

— Учебы на сыщика?

— Нет, я имел в виду ФБР.

— Ты работал в ФБР? — От удивления Джоди открыла рот.

— Я попал туда прямо из Принстона.

— А можно спросить, как ты попал в Принстон?

— Брат отца Ти Джея был там тренером футбольной команды. Он несколько раз видел, как мы с Ти Джеем играли, когда учились в школе, и предложил нам попробовать поиграть за Принстон. Честно говоря, я и не думал, что меня примут… — Джереми пожал плечами. — Но как бы то ни было, мы оба окончили университет и попали в ФБР.

— Наверное, пожар мучил тебя все эти годы, — сказала Джоди тихим голосом.

Он кивнул:

— Каждый день. Я думаю об этом каждый Божий день.

— Но ты ни разу не вернулся назад.

— Джоди, здесь не осталось ничего, кроме мучительных воспоминаний. Я думал, что вообще никогда больше сюда не приеду.

— Но ты приехал…

— Тебе была нужна миссис Тьюзди, — сказал он.

Он воспринял ее боль как свою собственную. От мысли о том, какой ценой дались травяная ванна и мази миссис Тьюзди, у Джоди перехватило дыхание. Джереми встал с бревна и подошел к остаткам сгоревшего дома. Она смотрела, как он ворошит слежавшийся пепел, что-то поднимает с земли. Иногда он клал находку в пластиковый пакет, но чаще всего бросал найденный предмет на землю.

Примерно через час он повернулся к ней и сказал:

— Джоди, здесь практически ничего не осталось.

Она подошла к нему и взяла его за руку.

— По крайней мере ты вернулся назад. И ты не можешь сказать, что не рад этому.

— Да, я не могу этого сказать, — вздохнул он. — Я слишком долго боялся признаться себе, что очень скучаю по этому месту. Мне и в голову не приходило, что я снова смогу почувствовать себя дома. Будто и не было этих шестнадцати лет.

Крохотная желтая птичка защебетала на ветке растущего рядом куста.

— Сосновка, — улыбаясь сказал Джереми. — Я столько лет не слышал, как она поет.

Джоди повернулась и посмотрела, как птичка скачет с ветки на ветку.

— Ты готов вернуться обратно к миссис Тьюзди? — спросила она.

Джереми взял Джоди за руку.

— Знаешь, думаю, мне следовало подготовить тебя к встрече с ней.

Джоди тоже улыбнулась в ответ.

— По-моему, подготовиться к встрече с миссис Тьюзди невозможно.

— Да, она не простая старуха. А как твои ожоги?

— Уже намного лучше. Не знаю, что там было в ванне и из чего сделана мазь, но они помогли. Думаю, мне лучше этого и не знать. В любом случае мне уже совсем не больно и я не чувствую волдырей.

Джереми внимательно осмотрел ее лицо.

— Волдыри не исчезли, — сказал он, — но, похоже, они начали подсыхать.

— Будем надеяться, что у меня не останется шрамов, — сказала Джоди, направляясь по тропинке обратно к дому миссис Тьюзди. — Ты настоящий мужчина, Джереми, — продолжала она. — Я знаю, чего тебе стоило привезти меня сюда, и никогда не забуду, что ты для меня сделал.

Она повернулась и поцеловала его в подбородок. Это было все, на что оказались способны ее распухшие губы.

— Как ты думаешь, сколько ей лет? — спросила Джоди, пока они шли по тропинке.

— Ну, больше ста.

— Ты думаешь, что ей больше ста лет?

— Уверен в этом. Она была совсем старой, когда я впервые ее увидел. Мне кажется, она будет жить вечно.