— Банда «Восьмерка — двойка» покупает и продает дурь, а не подбрасывают ее в чужие багажники. Это не приносит прибыли.

— Может, это была не их дурь. Может, это дурь из камеры вещественных доказательств Полицейского управления.

Мичелли перегнулся через стол и пристально на меня посмотрел:

— Зря стараешься. Твой приятель уже раскололся.

— Пайк?

— Да, — кивнул Мичелли. — Он во всем признался. Сказал, что вам, ребята, удалось найти канал для сбыта наркоты. Пайк заявил, что ты хотел навариться на сделке с «Восьмеркой — двойкой». И еще он сказал, что после того, как вы договорились, ты решил кинуть парней, забрать деньги и оставить наркоту себе. Может, толкнуть товар три или четыре раза. Реально нагреть черномазых.

— Ну ты даешь, Мичелли! — рассмеялся я.

— Если вам не нравится наша версия событий, изложите свою, — вмешался Стилвелл.

И я изложил. Рассказал о Марке Турмане, Эрике Дисе и Чарльзе Льюисе Вашингтоне. Рассказал о том, как за мной следили, как мы с Пайком столкнулись с Риггенсом и Пинквортом на рынке. Об угрозах Диса. О встрече с Клевым Ти и его наводке про парк, а еще о том, что «Восьмерка — двойка» заманили нас в ловушку. Пока я рассказывал, Мичелли нетерпеливо ерзал на стуле, демонстрируя, что ему надоела эта чепуха, но Стилвелл слушал внимательно. Когда я закончил, Стилвелл поправил галстук и произнес:

— Значит, вы утверждаете, что Дис вас подставил, чтобы вы не путались у него под ногами?

— Да.

— А почему он просто вас не прикончил?

— Возможно, он знает, что если меня прикончат, парни вроде Джо Пайка и Лу Пойтраса начнут копать, а ему это не нужно. Ему нужно выиграть время, чтобы привести в порядок свои дела.

— Но ведь он должен понимать, что, если вас упекут за решетку, вы начнете говорить. Он должен понимать, что мы его навестим и начнем задавать вопросы.

— Он знает, что я застряну здесь с парнем вроде Мичелли. Он знает, что я ничего не смогу доказать, а мой рассказ примут за попытку избежать срока. Если я останусь в живых, он сохранит контроль за происходящим. Если меня убьют, Пайк и Пойтрас превратятся в пару наведенных на него пушек.

Мичелли картинно воздел руки к небесам:

— Он просто зря тратит наше время. Все это чушь. У меня билеты на сегодняшний бейсбол. И я хочу попасть туда вовремя.

— Стилвелл, послушайте меня! Де Муэр сказал, что доберется до девушки. Даже если вы, парни, мне не верите, отправьте к ее дому патрульную машину. Что вам стоит!

Стилвелл внимательно на меня посмотрел, а потом оторвался от стены.

— Заканчивай, Пол, — бросил он и вышел.

Мы с Мичелли провели еще час в комнате для допросов. Я повторил свой рассказ, а Мичелли спросил, через кого я действовал и сколько собирался получить за продажу наркотика, словно я рассказывал ему одну историю, а он слышал совсем другую. Затем он попросил меня изложить все с самого начала. Комната прослушивалась, и я не сомневался, что в нашей беседе участвовали еще пара ребят. Они делали заметки, а магнитофон фиксировал каждое мое слово. Они попытаются найти противоречия и неувязки, а Мичелли будет ждать, когда изменятся мои жестикуляция и мимика. Он предлагал мне самые разные варианты развития событий, выжидая, когда один из них меня все же устроит, хотя вслух я, конечно же, буду все отрицать. И тогда он поймет, что попал в яблочко. Естественно, поскольку я говорил чистую правду, ему так и не удалось заметить никаких изменений жестикуляции и мимики в нужных местах. Впрочем, ему не очень-то и хотелось. Время было на его стороне. Может, все же надо было потребовать адвоката.

После того как я в шестой раз повторил все с самого начала, дверь распахнулась и вошел Стилвелл, но на сей раз в сопровождении Эрика Диса.

— Вы слушали нашу беседу? — спросил Мичелли.

— Да. Он держался превосходно, — улыбнулся Дис.

— Вы арестовали того парня в парке? — поинтересовался Стилвелл.

— Конечно. Сидит в четвертой камере, — кивнул Дис.

— Коул утверждает, что вы подбросили ему дурь.

Улыбка Диса стала еще шире.

— Мы все сделали как положено: собрали, запротоколировали и сдали на хранение.

— Да бросьте вы, Стилвелл. Он знал, что меня возьмут, знал, что я заговорю.

Стилвелл повернулся к Дису:

— Вы имеете контакты с бандой?

— Пытаемся их посадить, — развел руками Дис. — Коул начал везде совать свой нос, и я попытался его предупредить. Вероятно, тут ему и пришла идея заработать на наркотиках. Не знаю. Не хочу говорить о своем расследовании в присутствии подозреваемого.

— Конечно, — согласился Стилвелл.

— Мне нужно кое-что закончить с моими парнями. Есть еще вопросы?

— Это все, Эрик. Спасибо.

Дис вышел, даже не взглянув в мою сторону.

— Боже мой, Стилвелл! Что еще он мог сказать! — воскликнул я.

— То, что сказал.

— И что вы намерены предпринять?

Стилвелл схватил меня за плечо и слегка потряс.

— Упечь тебя за тройное убийство и наркотики. Похоже, ты влип по самое не балуй.

Меня отвели в комнату детективов и начали оформлять арест. Диса здесь не было, а Мичелли, переговорив с двумя копами в форме, ушел вместе со Стилвеллом.

Копы уже начали оформлять Пайка. На моих глазах они сделали ему парафиновый тест, сфотографировали и взяли отпечатки пальцев. Потом стали задавать обычные вопросы. Он кивнул мне, и я кивнул в ответ. Странно было видеть его без очков. Без них он казался более уязвимым. Возможно, именно по этой причине он и носил очки.

Пайка увели по коридору в сторону тюрьмы и принялись за меня. Мной занимался коп в форме по имени Мертц. Сначала он сделал парафиновый тест, потом взял отпечатки и сфотографировал.

Я скосил глаза, и коп, который работал с камерой, сказал:

— Не получилось, Мертц. Он скосил свои чертовы глаза.

Мертц взял резиновую дубинку и похлопал себя по бедру.

— Ладно, умник. Еще раз это сделаешь, я тебе так врежу, что навек окосеешь.

Они повторили процедуру, но на сей раз я не стал рисковать.

Пока Мертц заполнял мою личную карточку, я спросил:

— Когда будет решен вопрос о выходе под залог?

— Только завтра. Один из детективов отправился в суд получить отказ от залога, чтобы мы могли отправить тебя в камеру прямо сейчас.

— Почему?

— Видишь, сколько здесь народу? Тебе еще крупно повезет, если они разберутся с тобой к понедельнику.

Когда процедура была завершена, Мертц передал меня копу с головой, похожей на раздавленный чайот, [26]и приказал ему отвести меня в камеру предварительного заключения. Меня снова вывели в коридор, по обе стороны которого тянулись камеры размером четыре на восемь футов. В каждой имелся унитаз без сиденья и узкие двухъярусные нары. Здесь пахло дезинфекцией, мочой и по́том, как в плохой общественной уборной.

— Нет места лучше родного дома.

Полицейский кивнул. Возможно, для него это и был дом.

В первой камере на нижних нарах сидели двое чернокожих. Они негромко беседовали, но, когда мы проходили мимо, замолчали и просто следили за нами желтыми глазами. В камере у тебя нет возможности увидеть тех, кто сидит по соседству, ты не можешь протянуть руку сквозь прутья и коснуться руки того, кто находится рядом, даже если он тоже высунет руку.

— И какая из них моя? — поинтересовался я.

Коп остановился возле второй камеры, открыл дверь и снял с меня наручники.

— Естественно, президентские апартаменты.

Я вошел. На нижней койке, лицом к стене, лежал латиноамериканец лет тридцати. Он повернулся и, прищурившись, посмотрел на меня, а потом снова уткнулся в стену. Полицейский закрыл дверь и запер ее на ключ.

— Хочешь позвонить?

— Да.

Он двинулся по коридору и вскоре скрылся за тяжелой дверью. Один из черных парней в соседней камере что-то сказал, а его сосед рассмеялся в ответ. В другой камере кто-то начал кашлять. Я слышал и другие голоса, но они казались далекими и приглушенными.