Я прошел мимо них к женщине-полицейскому, которая писала в блокноте.

— Элвис Коул к сержанту Мэлоуну, — заявил я.

— Он вас ждет?

— Да.

— Посидите.

Она вышла из-за стола и скрылась за дверью, ведущей во внутренние помещения участка. С той стороны, что была отведена для посетителей, тоже имелась дверь — толстая и, судя по внешнему виду, тяжелая. Похоже, пробить ее можно было только реактивным снарядом. Через какое-то время женщина-полицейский вернулась.

— Он сейчас закончит и через пару минут выйдет, — сообщила она.

— Хорошо, — ответил я и стал ждать.

В участок вошла хорошо одетая чернокожая женщина и спросила, здесь ли Хоббс. Дежурная, которая ходила к Мэлоуну, что-то бросила в телефонную трубку, и довольно скоро из-за тяжелой двери появился высокий мускулистый мужчина, тоже чернокожий. Увидев женщину, он улыбнулся, а она улыбнулась ему в ответ. Он протянул ей руку, она ее пожала, и они вышли за стеклянную дверь, чтобы подержаться за руки на свободе. Любовь в полицейском участке. Мимо влюбленных прошли два пакистанца. Одному было около пятидесяти, другому — лет сорок. Старший явно нервничал. Тот, что помоложе, подошел к столу и сказал:

— Мы хотели бы поговорить с шефом полиции.

Он сказал это так громко, что латиноамериканец перестал раскачиваться. Два дежурных офицера посмотрели друг на друга и улыбнулись. Женщина, разговаривавшая по телефону, как ни в чем не бывало продолжила разговор. Думаю, если ты работаешь в полицейском участке Голливуда, тебя уже ничем невозможно удивить. Дежурный офицер откинулся на спинку, посмотрел на дверь позади стола и крикнул:

— К нам гражданин, который хочет видеть шефа.

Из-за двери вышел белобрысый лейтенант, посмотрел на пакистанцев и наградил дежурного хмурым взглядом.

— Кончай заниматься ерундой и позаботься об этих людях.

— Вы шеф? — поинтересовался более молодой пакистанец.

— Шеф на заседании городского совета, — ответил лейтенант. — Я могу вам помочь?

В этот момент открылась тяжелая дверь, и я увидел широкоплечего сержанта в форме.

— Это вы Коул?

— Угу.

У Мэлоуна были песочного цвета волосы, могучие руки и загар человека, проводящего много времени на свежем воздухе. На левой стороне груди, под полицейским значком, я заметил красно-зелено-золотую ленточку и знак за меткую стрельбу. Вьетнам.

— Энди Мэлоун, — представился он. — Мы можем поговорить у меня в кабинете.

Я пожал протянутую мне руку и последовал за ним к двери.

Мы прошли по длинному коридору мимо трех автоматов по продаже конфет, одного с безалкогольными напитками и пары комнат отдыха для посетителей участка. В дальнем конце коридора стоял стол регистрации, где пара копов обрабатывали тощего чернокожего паренька. Один коп был белым, другой — чернокожим, у обоих могучие руки и плечи, словно они не вылезали из тренажерного зала. Наверное, если работаешь в зоне боевых действий, приходится иметь устрашающий вид. Белый коп пытался расстегнуть наручники, а черный махал пальцем примерно в двух дюймах от носа паренька и твердил:

— Ты меня слушаешь?

Но мальчонка, похоже, его не слушал и не собирался слушать. Плохие парни всегда так себя ведут.

Мы подошли к двери с табличкой «КАБИНЕТ СЕРЖАНТА», напротив которой стояла пара деревянных скамеек. Войдя в кабинет, Мэлоун закрыл дверь и спросил:

— Кофе хотите?

— Спасибо, не откажусь.

Мэлоун протянул мне картонный стаканчик с кофе и сел за заваленный бумагами стол. Он не предложил ни сахара, ни сливок. Может, у него их не было.

Я уселся на жесткий стул напротив него, и мы, прихлебывая кофе, внимательно посмотрели друг на друга.

— Мой приятель Лу Пойтрас сказал, что вас интересует Чарльз Льюис Вашингтон, — произнес он.

— Интересует.

— Вы частный детектив.

— Точно.

Кофе был горячим, горьким и, судя по всему, сваренным еще утром.

— Удается что-нибудь заработать?

— Ну, на этом не слишком-то разбогатеешь.

Он сделал еще глоток кофе и улыбнулся.

— С тех пор как начались беспорядки из-за Родни Кинга, жена пристает ко мне, чтобы я уволился из полиции. Прошло столько времени, а она все не может успокоиться. — Он тряхнул головой и поставил стаканчик на стол. — Итак, почему вас заинтересовал Чарльз Льюис Вашингтон?

— Его имя возникло в деле, над которым я сейчас работаю, и мне не мешало бы его проверить.

Мэлоун кивнул и отхлебнул кофе из стаканчика. Похоже, его не беспокоил отвратительный вкус. Наверное, привык уже.

— А откуда вы знаете Пойтраса?

— Познакомились во время расследования. А потом подружились.

Мэлоун снова кивнул и откинулся на спинку кресла, которое протестующе заскрипело.

— Лу говорит, вы были во Вьетнаме.

— Да.

Он поставил стакан и скрестил на груди руки.

— Я был там в шестьдесят восьмом.

— А я в семьдесят первом.

Кресло снова скрипнуло. Мэлоун кивнул и задумчиво произнес:

— Когда речь заходит о Вьетнаме, все думают, что это шестидесятые. Многие забыли, что наши ребята оставались там до двадцать девятого марта семьдесят третьего.

— Многим на это вообще наплевать.

Он едва заметно улыбнулся:

— Да уж. Мы надрали кой-кому задницы в Саудовской Аравии. В качестве компенсации.

— Не забудьте про Панаму и Гренаду.

Он улыбнулся еще шире:

— Если надрать достаточное количество задниц, можно забыть про неудачи. Кому охота вспоминать про поражения, когда вокруг столько победителей?

— Эй, Мэлоун, мы же не такие старые?

Мэлоун рассмеялся, положил руки на стол и спросил:

— И что же вы хотите услышать про Вашингтона?

Я рассказал ему, что меня интересует.

Мэлоун подошел к пошкрябанному серому шкафу, достал какую-то папку и положил на стол. Он несколько минут ее листал, затем закрыл. Заглянуть в нее мне он не предложил.

— Вашингтон работал в ломбарде на Бродвее, в Южно-Центральном округе. Мы получили информацию, что там появляется оружие, захваченное во время беспорядков. Парни из КБР стали присматриваться к этой лавочке, а потом отправились туда с ордером на арест.

— Но у них все пошло не так.

— Вроде того. Вашингтон думал, что покупает десять тысяч краденых патронов, полицейские считали, что у них все под контролем, но когда они достали свои значки, Вашингтон слетел с катушек и решил оказать сопротивление. Он нырнул под прилавок и вылез оттуда с пистолетом, но наши парни, памятуя о Родни Кинге, не стали в него стрелять. Возникла потасовка, и Вашингтон ударился головой. Вот такие дела.

— Я слышал, там были кой-какие неувязки.

— Без неувязок не бывает.

— А что у вас есть на Вашингтона?

Мэлоун снова проверил отчет:

— Двадцать восемь лет. Куча приводов.

— Он был в лавке один?

— Один. Родные словно с цепи сорвались. У нас тут даже пикеты были. Смерть в результате противоправных действий. Но они забрали свое заявление.

— Город вмешался?

— Нет. Сами отказались. Послушайте, Коул, это было правомерное применение оружия. Даже чертовы телевизионщики так сказали, а вы ведь знаете этих подонков. Они обожают раздувать конфликты.

— Могу я прочитать отчет?

Мэлоун некоторое время смотрел на меня, и я видел, что ему моя просьба не понравилась, затем пожал плечами и подтолкнул ко мне отчет.

— В моем присутствии. Не могу позволить вам сделать копию или взять отчет с собой.

— Разумеется.

Я прочитал отчет. В нем было то же самое, что сказал Мэлоун, только подробнее. Его составил лейтенант Эрик Дис, командир отряда. Гарсиа, Пинкворт и Риггенс вошли в ломбард, изображая продавцов. Турман и Дис оставались снаружи. Когда стало ясно, что сделка состоится, Гарсиа представился полицейским, сообщил Вашингтону, что он арестован, и тут Дис и Турман вошли внутрь. Когда они собрались надеть на Вашингтона наручники, тот вырвался из рук державших его Пинкворта и Риггенса и вытащил оружие. Полицейские попытались схватить подозреваемого, не применяя силу, Пинкворт и Риггенс получили серьезные ранения. Вашингтона по несколько раз ударили все пятеро членов отряда, но он отказался подчиниться. А затем, когда командир отряда Эрик Дис толкнул его, он ударился головой о металлический угол витрины и умер. Дис взял всю ответственность на себя. К отчету прилагалось заключение отдела внутренних расследований и письмо о том, что дело закрыто. В нем говорилось, что полицейские не допустили никаких противоправных действий. Кроме того, имелись заключение о смерти, отчет коронера и досье на Чарльза Льюиса Вашингтона, где подробно перечислялись все его аресты.