Она закрыла глаза и мысленно убеждала себя в том, что необходимо приложить все силы, чтобы сохранить дистанцию. Нельзя позволить затянуть себя в водоворот чувств, не имея надежды на спасение. Чудесный дар двоюродного прадеда помог ей уверовать в свои силы. В памяти всплыл заголовок книги Квинта. Да, теперь наступило ее время быть. Она не желает, чтобы нити, которыми провидение управляет ее судьбой, оказались в чьих бы то ни было руках, даже в руках Квинта. А быть может, в его руках в первую очередь.

Квинт закружил Элизабет вокруг стола и завершил танец галантным поклоном.

– Это божественно! – выдохнул он.

– Мне пора.

– Нам всем пора. Мы пойдем к нашей общей судьбе каждый своей дорогой.

– Что ты хочешь этим сказать? – Элизабет открыла глаза и удивленно вскинула брови.

До них доносилась тихая музыка, и они стали двигаться ей в такт.

– Драгоценная моя! – Квинт взял Элизабет за плечи. – Когда я заключил пари с Кином, у меня не было ни малейшего намерения извлечь из знакомства с тобой какую-то пользу для себя. Мне претит подобный подход. На самом деле я стремился к тому, чтобы мои собственные знания стали для тебя своеобразной стартовой площадкой. Чтобы… как бы это лучше выразиться? Чтобы, опираясь на них, ты смогла бы в полной мере раскрыть свои способности. Несколько самонадеянно, да? – Не дожидаясь ответа, Квинт продолжал: – Помнишь, ты говорила о свистке моего тренера? Ты довольно точно уловила суть дела. Когда любишь, теряешь способность смотреть на вещи объективно. Поэтому любящему человеку особенно легко оказаться в позиции оскорбленного.

Звучала новая, но столь же томная мелодия, нежная и едва различимая. Они остановились, продолжая раскачиваться в такт мелодии, словно два стройных камыша под легким дуновением ветерка. Элизабет попыталась собраться с мыслями. Несмотря на крепкие объятия, она по-прежнему сохраняла способность управлять собой.

– Дело не только в самом пари, Квинт. Возможно, я восприняла бы все гораздо легче, если бы узнала о нем не от Мадж, а от кого-то другого.

Легкими прикосновениями пальцев Квинт ласкал оголенную спину Элизабет. От каждого прикосновения по ее телу пробегала жаркая волна. Она хотела попросить, чтобы он перестал это делать, но боялась сказать. Ведь тогда Квинт поймет, как волнуют ее эти прикосновения.

– А что еще? – спросил он.

– Куклы… Ты не понимаешь, что они значат для меня. И никогда не поймешь.

– Тут, дорогая, я, конечно, повел себя, как осел. Однако уверяю тебя, я вовсе не законченный идиот. Я понимаю, ты готова идти до конца, чтобы вернуть Каспера. Страсть к куклам у тебя наследственная. Мое желание очень скромно. Я хотел бы, чтобы моя персона занимала в твоей жизни хотя бы десятую часть того места, которое принадлежит куклам.

– Квинт! – ответила Элизабет, еще не понимая, плакать ей или смеяться. – Беда как раз в том, что и ты, и куклы значите в моей жизни слишком много.

– Так какая же это беда? – Квинт отпрянул и остановился, не разжимая рук.

– Я не смогу удержать тебя. За прошедшие полтора года я потеряла всех: родителей, Джейка, Каспера. Я хочу, чтобы рядом был человек, в котором можно быть уверенной. Спутник на всю жизнь.

– За Джейка ты можешь не беспокоиться, – с улыбкой заметил Квинт. – Мы довольно мило поболтали с ним сегодня.

– Ну и?

– Ну, я, конечно, не отрицаю, что работа с ним предстоит большая. Голосовые связки совсем ослабли от долгого молчания. Опять началось с того, что он принял меня за сына. Но по ходу разговора сознание его становилось все яснее. Ты заметила это? – с выражением настороженности спросил Квинт.

– Нет. Джейк лежал без движения, притворяясь спящим.

– Гм. – Квинт заулыбался. – Я попросил его не рассказывать никому о моем посещении. Боялся огорчить тебя. Ну а Джейк, видимо, чуточку перестарался.

Голова у Элизабет снова пошла кругом точно так же, как в тот момент, когда она поняла, что Джейк лакомился конфетами.

– А о чем вы говорили?

– О тебе. О том, как ты измоталась за время его длительного лечения. Ну и о том, что будет значительно легче, когда он перестанет валяться, как бревно.

– Квинт!

– Не удивляйся. Этот прием называется строгая ласка. Часто он срабатывает, хотя и не всегда. Вот почему мне необходимо было пойти одному. Я не осмелился бы применить этот прием в твоем присутствии. Никогда бы не простил себе, если бы результат получился обратный, – закончил Квинт, поморщившись.

– И я не знаю, как бы вынесла, если бы стала свидетельницей такого обращения с Джейком.

– Да, я и сам не в восторге от этого приема, но необходимо было дать встряску процессам, идущим в мозгу. Джейк даже снова спросил о Каспере. И о, постой… о Джунипере, да?

– Он… спросил? – Элизабет была как во сне. Дед разговаривал с Квинтом! Он задавал Квинту вопросы! Радостное возбуждение охватило ее.

– Ну а когда разговор зашел о тебе, – продолжал Квинт, – то Джейк совсем раскис. Должен тебе заметить, дорогая, – добавил он, невесело улыбаясь, – в этот момент я выглядел не лучше. Тебе чертовски удается доводить мужчин до такого состояния.

Округлив глаза, Элизабет игриво толкнула Квинта в грудь. Столько событий за один день! Рассудок отказывался поверить в то, что говорил ей Квинт…

– Если Джейк действительно возвратится к жизни, я тем более не смогу оставить кукол, – сказала Элизабет. – Они всегда так много значили для него.

– А что если ты не получишь назад Каспера?

– Не говори так! – Элизабет даже вздрогнула.

– Но послушай, Элизабет, – возразил Квинт. – Ведь именно это прежде всего волнует меня во всей этой затее с куклами. Иногда мне кажется, что куклы для тебя – лишь способ спрятаться от действительности. Например, ты до сих пор не сообщила в полицию о том, что ухо Каспера было найдено в комнате Ники.

– Я не могу. Пока не могу, – ответила Элизабет, отстраняясь. Однако руки Квинта цепко держали ее.

– Разумеется, не можешь. Вернее сказать, не хочешь. – Квинт произнес это ровным голосом, словно учитель, поправляющий ученика, допустившего ошибку. – Ты избегаешь сильных волнений, – заметил он с улыбкой. – Однако ты забываешь, что без движения неизбежен застой. Только волнение способно уберечь от него. Конечно, нельзя забывать, что волнение на море чревато крушением. Но в случае с Ники это, по-моему, как раз то, что нужно.

– Строгая ласка?

– Да, что-то в этом духе.

Может быть, Квинт и прав. Элизабет вздохнула. Сегодня он не побоялся раскачать лодку и добился очевидного прогресса в состоянии Джейка. Наверное, теперь наступил ее черед. Однако время работает против нее. Сегодня вечером, когда она освободится, Ники уже будет досматривать десятый сон. Ну а завтра всю семью Элледжей закрутит вихрь забот, связанных с церемонией бракосочетания.

Элизабет все еще пыталась мысленно отыскать в плотном графике своих дел местечко для решающего разговора с Ники. Вдруг она почувствовала, что объятия Квинта становятся все крепче. Элизабет попыталась упереться ему в грудь руками, чтобы сохранить дистанцию. Тут Квинт наклонился и поцеловал ее, сокрушив остатки воли. Губы Элизабет раскрылись навстречу его поцелую, которому, казалось, не будет конца. Огонь желания тлел в груди, словно угли в костре. Поцелуй не вызвал лихорадочного трепета. Когда уста разомкнулись, темные глаза Квинта освещал огонь более глубокого чувства. Элизабет страстно потянулась к нему.

– Скоро начнут собираться гости, – услышала она, словно издалека, собственный голос. – Мне пора возвращаться.

Квинт закрыл глаза и на мгновение прильнул к ее щеке щекой. Он постарался облегчить расставание, покинув зал первым.

Оставшись одна, Элизабет выждала минуту, а затем, собравшись с духом, последовала за Квинтом в Хрустальный зал. В это мгновение в размягченное поцелуем сознание опять вползла предательская мысль. А что если и теперь она зачем-то потребовалась Квинту?

Оркестр заиграл более бодрый мотив. Празднично украшенный банкетный зал постепенно наполнялся гостями. В основном это была местная элита. Элизабет разглядела в толпе гостей мэра города, который беседовал с одним из представителей могущественного клана, контролировавшего значительную долю местного бизнеса. Рядом с ними стояли их элегантно одетые супруги. В руках у каждой женщины красовалась роза на длинном стебле. Цветы вручались приглашенным дамам при входе.