Она сидела, закрыв глаза и закусив губу, едва сдерживая слезы.

– Элизабет, ты выбрала ошибочный путь, – сказал Квинт, продолжая примирительно похлопывать ее по руке. – Нельзя распылять силы. Поверь мне, место Мадж у тебя в кармане. Нужно только сосредоточиться.

– А я и не распыляюсь, – возразила Элизабет. Голос слегка дрожал, но она заставила себя продолжать. – Я решила сосредоточиться, но вовсе не на отеле. Поняла, что не добьюсь здесь того, чего хочу. Я собираюсь оставить свою работу.

– Ты не сделаешь этого! – воскликнул Квинт, отдергивая руку, словно на нее плеснули кипятком.

– Почему же?! – Элизабет в недоумении посмотрела на него.

– Выслушай меня, – сказал Квинт и выпрямился. – Ты не можешь бросить работу, до тех пор пока она не будет завершена.

– Но это мое дело, Квинт, – ответила Элизабет, в замешательстве отодвигаясь к спинке кровати. – Я вольна поступать так, как хочу. – «Вот захочу и завтра же уйду из отеля, – подумала Элизабет. – И ни минуты не пожалею. Наследство старого Юрия развязало мне руки».

– Я полагал, ты умнее, – подытожил Квинт срывающимся голосом.

Элизабет обиженно промолчала. «Такое впечатление, что этим я предаю его», – подумала она. В конце концов, ему-то какое дело, останется ли она работать в «Парквей Армз» или отправится с духовной миссией на обратную сторону Луны? Как только семинарские занятия закончатся, Квинт ведь ни на минуту не задержится в городе.

«Ах, вот оно что! – наконец догадалась Элизабет. – Уязвлено его самолюбие. Он не может допустить, чтобы кто-то шел к успеху иной дорогой, чем Квинтон Лоренс. Квинт хочет, чтобы все, к чему он прикасается, подчинялось ему. Даже я».

– Мне больно говорить об этом, Квинт. Но по-моему, все, что касается моей работы, ты принимаешь слишком близко к сердцу.

С этими словами Элизабет соскользнула с кровати и принялась торопливо одеваться. Натянув платье, она стояла в одной туфле, пытаясь нащупать ногой другую.

– Не беспокойся, – остановила она Квинта, заметив, что он собирается встать. – Я возьму такси. – Элизабет круто повернулась. В эту минуту она ощущала гнев острее, чем боль.

– Черта с два! – ответил Квинт. – Я отвезу… – Он не договорил.

– Я поеду на такси, – повторила Элизабет, отчеканивая каждое слово. Стена холода, мгновенно разъединившая их, заставила Квинта остаться на месте.

Нащупав наконец злосчастную туфлю, Элизабет вылетела из роскошных апартаментов, стараясь добраться до спасительного лифта раньше, чем приступ отчаяния схватит ее за горло. Оказавшись на лестничной площадке, она сжалась в комочек и, прислонившись к зеркальной стене, дала наконец волю душившим ее слезам.

Стиснув голову руками, Элизабет сидела за столом в своем кабинете. Был воскресный полдень. В бюро обслуживания – ни души. Освещение погашено. Чтобы справиться с изнурительной головной болью, трудно придумать более подходящее место.

Возвратившись накануне от Квинта, Элизабет больше не сомкнула глаз. Она металась по квартире до обеда, ожидая либо звонка от Квинта, либо известия от грабителя, завладевшего Каспером. Не дождавшись ни того ни другого, Элизабет отправилась в отель. Какой смысл терзаться понапрасну? Все равно сейчас ни Квинт, ни Каспер недосягаемы для нее.

Элизабет поймала себя на том, что мысленно вновь причислила Каспера к существам одушевленным. Наверное, Квинт принял бы это в штыки.

На столе перед Элизабет лежала записка от Вивиан Элледж. В записке подробно описывались изменения, которые надо внести в меню банкета, намеченного на пятницу. Перемены просто преследуют ее. Почему же они столь болезненны и разрушительны для нее, между тем как окружающие воспринимают их с легкостью? Она теперь не нуждается в средствах. Грант чуть ли не ежедневно твердит ей об этом. Впервые в жизни, находясь возле черты, разделяющей богатство и бедность, Элизабет вроде бы оказалась по ту сторону, где царят благополучие и беспечность. Но такова уж ее зловредная судьба. Она дала в руки Элизабет не реальное богатство, а лишь возможность выбрать путь, который ведет к нему…

Вновь дал о себе знать приступ головной боли. Боль поднималась от основания черепа и сжимала виски. Квинт, Каспер и Джейк так дороги для нее, что счастлива она может быть, только окруженная ими. Если она выберет кого-то одного из них, то рискует потерять остальных.

– Элизабет?

Она подняла голову и с удивлением уставилась на Квинта. Казалось, у него не хватает смелости войти. На нем был безупречный серый костюм в тонкую полоску и синий галстук, точно того же оттенка, что и постельное белье на кровати в его квартире. У Элизабет перехватило дыхание, на какое-то мгновение она лишилась дара речи. «Что за чертовщина, – подумала Элизабет. – Стоит ему появиться рядом, как я буквально задыхаюсь!»

– Я всюду искал тебя, – начал Квинт дрогнувшим голосом. От былой самоуверенности не осталось и следа.

Квинт вошел в кабинет и приблизился к столу. Элизабет заметила темные круги под глазами. Очевидно, не ей одной пришлось провести бессонную ночь. Она все еще пыталась осмыслить результаты своих наблюдений, когда Квинт нагнулся над столом и положил перед ней желтую розу.

– Я люблю тебя, Элизабет, – сказал Квинт и, медленно выпрямившись, направился обратно к двери. – Надеюсь, мы сможем выпить вместе кофе. Ну и поговорим о вчерашнем вечере.

Элизабет не могла отвести глаз от прекрасного цветка. Самые трепетные порывы ее души и тела, казалось, нашли воплощение в полураскрывшемся бутоне. А она-то надеялась, что там, возле лифта, выплакала все свои слезы. Оказывается, ушел только гнев, а боль осталась. Она мертвой хваткой вцепилась в ее горло. Глаза Элизабет уже в который раз наполнились слезами.

– У меня еще есть работа…. – растерянно произнесла она и, не поднимая глаз, углубилась в чтение разбросанных по столу бумаг. Она боялась поднять глаза. Заглянув в них, Квинт понял бы, как он нужен ей. Нет, она не вынесет еще раз это испытание. Квинт любит ее, но в его жизни ей нет места. Более того, в его жизни нет места ее мечтам. Хорошо, что он хотя бы был с ней откровенен.

– Прости, – покорно сказал Квинт.

Она ждала еще каких-то слов. Гнетущее молчание повисло в воздухе. Когда Элизабет наконец в нетерпении подняла глаза, в дверях никого не было.

Был воскресный вечер. За столиками ресторана на крыше «Парквей Армз Отеля» сидели немногочисленные посетители. Грант Холбрук коротал время за стойкой бара, в одиночестве потягивая коктейль «Манхэттен». На противоположном конце зала в отдельном кабинете мирно беседовали два господина. Грант знал в лицо обоих, но лично был знаком только с Джорджем Кином. Дородный хозяин отеля был, как обычно, энергичен и один за другим отправлял в рот сладкие крендельки. Бармен едва успевал наполнять вазочку. Другое дело – его собеседник Квинтон Лоренс. Даже в неярком освещении он выглядел не лучшим образом. Грант невольно посочувствовал ему.

Час назад он беседовал по телефону с Элизабет. Ничего особенного она ему не сообщила, но Грант слишком хорошо ее знал, чтобы не догадаться о недосказанном. На любовном фронте серьезные неудачи. И Квинт, и Элизабет в равной степени чувствовали сейчас себя обиженной стороной. Правда, в случае с Лоренсом у Гранта не было особой уверенности, что это чувство незаслуженно.

Грант принялся за второй «Манхэттен», озабоченный лишь тем, чтобы к концу ожидания все-таки сохранить трезвость, В этот момент Кин наконец собрался уходить. Судя по всему, Лоренс хотел последовать его примеру. Заметив это, Грант выскользнул из-за стойки бара и встал на пути футбольной экс-звезды.

– Мистер Лоренс? – обратился он, протягивая руку для рукопожатия. – Вы не будете возражать, если я задержу вас на несколько минут?

– Я собирался уходить, – ответил Квинт, твердо пожав руку.

Однако Грант не собирался отступать.

– Меня зовут Грант Холбрук, – представился он. – Я друг Лиззи. То есть Элизабет.