Си посмотрела на бабушку, ища в ее глазах одобрения своих чувств, но та осталась равнодушна, как если бы Си говорила о погоде.

— Все нормально, — успокоила прабабушку Фиона. — Мы справились.

— А потом? — спросила бабушка. — Эта говорящая рептилия, этот Соухк — он просто позволил тебе вытащить из его лапы железный прут?

Фиона постаралась не выдать испуга, вызванного вопросом бабушки.

— Да. Думаю, он очень хотел, чтобы кто-нибудь его вытащил.

Фактически это не было ложью. Правда, при этом Фиона умолчала о том, что Элиот своей музыкой усмирил крокодила.

Она не сказала всей правды, чтобы защитить брата. Он ведь так любил свою дурацкую скрипку. И Фиона вынуждена была признать: Элиот действительно наделен непонятным даром. Его талант им определенно пригодился, и она не сомневалась, что пригодится и в двух последующих испытаниях. А если бабушка узнает про скрипку, она наверняка конфискует ее.

Но с другой стороны, какой смысл в том, чтобы скрывать правду? Бабушка всегда знала, всё они рассказали или нет.

Фиона затаила дыхание… Она ждала, что бабушка потребует подробностей.

Но та промолчала.

— А потом он заговорил с нами, — сказал Элиот. — Назвал нас героями. И сказал, что умеет видеть какие-то знаки в мусоре, который проплывает мимо, что гадает по ним, как цыганки гадают на кофейной гуще или на чайных листьях.

Си поерзала на стуле.

— Вот уж глупости, — пробормотала она.

Фиона удивилась. Си не поверила в гадание, а в говорящего крокодила весом в две тонны поверила.

— Он что-нибудь предсказал? — осведомилась бабушка.

— Только то, что с нами должны произойти великие события, — сказала Фиона.

— И ужасные, — добавил Элиот.

— Похоже, он не был уверен, — продолжила Фиона, — что мы уцелеем во время следующих испытаний.

— Понятно, — рассеянно проговорила бабушка. — Корнелий прав, ситуация находится в равновесии… — Она посмотрела на Фиону. — И больше он ничего не сказал?

Фиона искоса глянула на брата. Тот почти незаметно покачал головой.

— Он еще говорил какие-то бессмысленные слова, — ответила Фиона бабушке. — На том же языке, на котором вы с дядей Генри разговаривали в машине.

И это тоже не было ложью — вернее говоря, не совсем ложью, а частью правды, изложенной не в хронологическом порядке.

Они с Элиотом договорились не говорить о том, что узнали от крокодила о семействе отца. Ведь бабушка так долго оберегала их даже от своих собственных родственников… Узнай она о том, что им рассказал Соухк, — и появится новый перечень правил.

Инферналы.

Фиона и Элиот почти не понимали значения этого слова, запрещенного правилом номер пятьдесят пять, но точно так же, как в случае со значением слова «Бог» и «боги», реалии повседневной жизни подсказывали им вполне достаточно, чтобы понимать: падшие ангелы являлись частью всемирной мифологии зла. Это были демоны и дьяволы.

Верила ли в это Фиона?

Говорящий крокодил? Семейство бессмертных? Что ж, вполне можно поверить, что твои тетушки и дядюшки — падшие ангелы.

И это лишний раз напомнило Фионе, как мало она знает о своих родителях. Дядя Генри рассказал о том, как они встретились в Венеции и полюбили друг друга, а потом бежали от своих враждующих друг с другом семейств. А что потом? Кораблекрушение? Они оба утонули?

Или были убиты родственниками, не желавшими, чтобы они были вместе?

Вот и теперь Сенат решал, жить им с Элиотом или умереть, поскольку в их жилах текла смешанная кровь.

Фиона готова была содрогнуться от страха, но сдержалась.

Она посмотрела на бабушку. Девочка ждала, что та потребует от нее рассказать всю историю целиком, не упуская мелочей и не извращая факты.

— Очень хорошо, — продолжала бабушка. — А потом?

Фиона была чересчур взволнована, чтобы ответить на вопрос.

Она уже и так слишком много наврала бабушке. Откуда только смелость взялась?

— Мы захватили железный прут с собой, — объяснил Элиот. — Он был очень тяжелым, и мы чуть не заблудились на обратном пути, но все-таки успели вернуться вовремя.

— Мистер Фармингтон забрал прут с собой?

— Как доказательство для Сената. Прут был весь в крови.

Фиона вспомнила запах крови Соухка, схожий с запахом раскаленного металла. В нем чувствовалась огромная сила. Может быть, она смогла обмануть бабушку потому, что сама стала сильнее? Может быть, пешка превратилась в более мощную фигуру?

— Мы выдержали испытание, назначенное Сенатом, — заявила Фиона, — и нам не пришлось никого убивать. Как ты думаешь, они успокоятся? Или нам назначат новые испытания?

Бабушка задумалась, склонив голову к плечу.

— Сенат все решит и даст нам знать.

— Но ты могла бы спросить, — настаивала Фиона. — Может быть, тебе удалось бы убедить их?

— О… замечательная идея, — пробормотала Си.

Бабушка закрыла глаза. На миг она погрузилась в глубокие раздумья, но когда снова подняла веки, в ее взгляде соединились непроницаемость и ирония.

— Вы должны пройти все три испытания. Они много прояснят в ваших характерах… — Она подняла бровь. — Возможно, эти испытания раскроют кое-что, о чем даже я не догадывалась.

Она многозначительно посмотрела на Фиону.

Фиона вдруг поняла, что бабушка прекрасно видела ее ложь, что она все знает.

Затем бабушка посмотрела на Элиота. Тот съежился под ее взглядом.

А Фиона почувствовала, что ее сила воли пробудилась вновь. Во время следующих двух испытаний они с братом могли погибнуть — неужели бабушка этого не понимает? Фиона подошла к Элиоту и почувствовала себя еще сильнее, чем в те мгновения, когда приблизилась к Соухку.

— Твои правила, — проговорила она дрожащим голосом, кашлянула и пожалела о том, что предварительно не съела пару конфет. — Я хотела поговорить о них.

— О? — На лице бабушки отразился едва заметный интерес.

Си испуганно сжала руки и ахнула.

— Да, — прошептал Элиот и с трудом выговорил: — Эти правила были придуманы, чтобы уберечь нас от наших родственников, верно? Чтобы мы казались… ну… нормальными? Но теперь они про нас знают, а мы знаем про них, так какой смысл в правилах?

— Мы подумали, — продолжила Фиона, — что, может быть, пора немного смягчить некоторые из них.

— Вы считаете, что правила существуют только для этого? — осведомилась бабушка. — Чтобы вас защищать?

Впервые в жизни Фиона осмелилась проигнорировать прямо поставленный вопрос.

— Мы считаем, что пора кое-что менять, — упрямо проговорила она.

— Все, о чем ты просила, мы сделали, — слегка раздраженно добавил Элиот. — Испытание, назначенное Сенатом, мы выдержали. Не означает ли это, что мы достаточно взрослые, чтобы хоть что-то решать самостоятельно?

Фиона не могла понять, что означает напряженный взгляд бабушки. Неужели та действительно колебалась?

Тучи закрыли заходящее солнце. В столовой стало холодно. Бабушка полуприкрыла глаза, ее лицо стало подобно маске.

— Верно, вы на пороге взросления, но именно сейчас — больше, чем прежде, важно ни на что не отвлекаться. Правила остаются неизменными. — Она рубанула рукой воздух в знак непререкаемости своих слов. Разговор окончен, ее решение обсуждению не подлежит.

Фиона задрожала. Она не могла поверить, что только сегодня утром защищала бабушку и отстаивала справедливость ее правил в разговоре с братом. Ей хотелось прокричать, что это несправедливо.

Но она знала, что на это ответит бабушка. Она скажет: «В этой жизни очень многое несправедливо».

Фиона смотрела в глаза бабушке. Ей так хотелось одержать еще одну, пусть самую маленькую победу. Но она не выдержала и моргнула первой.

С таким же успехом можно было смотреть в упор на грозовые тучи на горизонте. Шансов переубедить бабушку у Фионы было не больше, чем если бы она попыталась мановением руки изменить погоду.

Зазвонил телефон, и бесполезное сражение прервалось. Фиона отвела взгляд.

Си взяла трубку.

— Алло?.. Да?.. О да, одну минутку. — Она протянула трубку Фионе, а потом Элиоту, не зная, кого из них позвать к телефону. — Это с работы.