Ощупав спину, Платон убедился, что она относительно цела. Хуже было с головой, точнее, с мозгами: увиденное в них не укладывалось. Едва не погибнуть под поездом в развалинах древнего города, умершего много столетий назад? Откуда здесь поезд? На каком топливе он ездит? Но какие бы мысли ни бродили у Платона в голове, надо было продолжать путь, и археолог побрел дальше. Сделав несколько неуверенных шагов, он остановился и сказал сам себе: «А почему он не остановился хотя бы чтобы посмотреть, кого задавил? Люди так не поступают. Ну вот — еще одно косвенное свидетельство в пользу демонов».

Следующие минут десять Платон продолжал идти по рельсам вниз, каждый миг ожидая нового поезда. Однако в тоннеле было тихо, только едва слышно свистел ветер. Через несколько сотен шагов ноздрей археолога коснулся слабый запах гари. Запах постепенно усиливался, и вскоре навстречу Платону поплыли косматые клубы дыма. В тоннеле стало душновато. Дым валил все сильнее, и Платон ускорил шаг. «Только пожара мне и не хватало!» — думал он на бегу. Источник дыма возник за первым поворотом, где тоннель разветвлялся. Ровно посередине между двумя коридорами валялись покореженные чадящие остатки «поезда», едва не задавившего Платона.

«Поезд» оказался странного вида вагонеткой с несколькими рядами сидений. Никаких следов системы управления археолог не обнаружил. Зато на рельсах лежало тело пассажира, очевидно, выпавшее при ударе. Пассажир стонал и слабо шевелился. Платон осторожно перевернул его на спину и направил в лицо луч фонарика.

— Ну, как самочувствие? — бодро начал он. Однако едва луч коснулся глаз незнакомца, как тот дернулся последний раз и затих.

«Да это же был лунный демон! — догадался Платон, глядя на плоское бледное лицо. Выпученные неподвижные глаза казались почти круглыми. — А свет фонаря его убил! Ах я, растяпа!»

На тщетные сожаления времени не оставалось: Платон подозревал, что скоро на месте крушения должны появиться сородичи погибшего демона. Археолог торопливо обыскал тело, надеясь обнаружит жезл наподобие украденного из музея или другое оружие, но ничего интересного не нашел. «Может, попробовать починить вагонетку?» — возникла у него мысль. Поврежденная вагонетка валялись вверх дном между рельсами; передние колеса отвалились при ударе, а остальные три пары медленно вращались в воздухе. Над устройством поднималась струйка ядовитого дыма. Платон придирчиво осмотрел вагонетку, с усилием приподнял ее, одним рывком перевернул и поставил на рельсы. Того, что случилось дальше, археолог никак не мог ожидать — вагонетка вырвалась у него из рук и как бешеная умчалась вдаль, вихляясь и раскачиваясь.

«Эх, упустил, — с запоздалым сожалением подумал Платон, уныло глядя вслед вагонетке. — Сейчас прокатился бы с ветерком… А вот и друзья покойного!»

Рельсы завибрировали, тоннель снова наполнился гулом. Платон выключил фонарь и направил его в направлении гула, готовый отскочить в одно или другое ответвление, в зависимости от того, куда поедет новая вагонетка. Неожиданно гул затих — вагонетка остановилась. Под сводами тоннеля эхом зазвучали шаги. «Тем лучше!» — злорадно подумал Платон, положив палец на переключатель. Однако неизвестный остановился, не доходя до поворота, и в мозгу археолога раздался беззвучный приказ бросить трость на землю. «Не дождешься!» — прошипел Платон, крепче сжимая рукоятку, и медленно пошел вперед. Приказ пришел снова. Это внушение было многократно сильнее, чем гипнотические штучки Донаты, и Платон понял, что сейчас сопротивляться он не в силах. Чужая воля завладела его мозгом. Он опустил трость, закрыл глаза и застыл на месте, чувствуя, как его душу и тело охватывает странный паралич. Чьи-то руки аккуратно и бесшумно отняли у него трость, а в лицо плеснули жидкость со смутно знакомым цветочным запахом. Археолог попытался протереть глаза, но не донес руку до лица и начал падать. Невидимки осторожно подхватили его и куда-то понесли.

Платону смутно запомнился долгий извилистый путь, спуски и подъемы, и неизменно ровное дыхание тех, кто его нес. Он пытался сопротивляться, но тело его не слушалось. Наконец его положили на мягкую поверхность — вероятно, кровать, — и оставили в покое. Из темноты смутно доносились тихие голоса, говорящие на неизвестном языке. Голоса затихли, и наступила полная тишина. Платон ощущал, как действие дурмана постепенно проходит. Вскоре он уже мог пошевелиться и с усилием сел на своем ложе. «Вот я и нашел лунных демонов, — подумал он с непонятным равнодушием. — Они, должно быть, прочитали мои мысли и уже знают, кто я. Недаром они первым делом забрали трость. А раз уж они не убили меня сразу, значит, им от меня что-то нужно. И я догадываюсь, что именно». Археолог поудобнее улегся на кровати. Он решил, что лучший способ подготовиться к серьезному разговору — это слегка вздремнуть.

Розоватый луч уколол Платону глаза, и он резко сел на лежанке, прикрываясь ладонью. Когда его глаза привыкли к слабому свету, он увидел, что находится в обширной комнате с ребристым куполообразным потолком. Кроме его лежанки, в комнате были круглый стол и два кресла. На столе стояла матовый сосуд, в котором бился родничок розового пламени. Рядом в одном из кресел сидел седоватый худощавый мужчина без возраста, одетый в темную хламиду. Его острые глаза бесцеремонно разглядывали археолога. Несколько секунд они молча смотрели друг на друга. Потом Платон потянулся и беспечно сказал первое, что в голову пришло:

— С добрым утром! Вы не надорвались тащить меня в такую даль?

Незнакомец продолжал сверлить его глазами. Его лицо осталось совершенно неподвижным.

— Надеюсь, я попал туда, куда стремился? Это вас называют лунными демонами? — снова задал вопрос Платон.

— Как вы себя чувствуете? — произнес пожилой. Его глухой голос прозвучал серьезно и деловито — так спрашивают о здоровье врачи.

— В целом нормально, — подумав, ответил Платон. — Не могу сказать точно, я сейчас нахожусь под действием анальгетика. Но ступни, наверно, напоминают два куска жареного мяса. И свет ужасно режет глаза. На поверхности я наверняка сразу ослеп бы.

Подземный обитатель поднялся, подошел к Платону, незаметно снял с него ботинки и начал ощупывать ступни. Его прикосновения были настолько легкими, что Платон почти не чувствовал их. Но когда археолог случайно взглянул на руки лекаря, его пробрала дрожь. Тонкие, заостренные к концам пальцы были вдвое длиннее, чем у нормальных людей. В них было что-то паучье. Платон невольно отдернулся в сторону.

— У вас действительно тяжелые ожоги, — бесстрастно сказал лекарь, закончив осмотр. — Я смогу вылечить их за две недели. Но все это время вам надо будет провести в постели. Если вы можете говорить и смотреть на свет, значит, ожоги глаз и дыхательных путей не очень опасны. Их я вылечу параллельно. Главное — поставить вас на ноги.

— Так вы врач? — на всякий случай спросил Платон.

— Я Имана, — ответил пожилой, — моих познаний в медицине хватит, чтобы успешно вылечить вас.

Платон не понял, что такое Имана — имя, титул или должность — но подумал, что в данный момент это не важно.

— Теперь следующий вопрос. Я понимаю ваше состояние и буду краток, — произнес Имана. — Вы знаете, что это такое?

Он выложил на стол короткий, покрытый рядами символов жезл с раздвоенным наконечником из прозрачного, переливающегося синеватого камня. Платон подпрыгнул на месте, глотая воздух.

— Конечно, знаю! — ответил он, отдышавшись. — Ритуальный жезл из хранилища, украденный у Глендруида! Еще бы мне не знать, когда я за ним и приехал на эту безумную планету…

— То есть жезл вам еще нужен? — уточнил Имана. — В таком случае, у вас есть возможность его получить.

— Вы хотите отдать мне это жезл? — недоверчиво спросил Платон. — Вы уверены? После того кошмара, который некая девица устроила на астероидах? Благодаря тем событиям в секрет жезла теперь посвящена вся система Беты Ориона…

Имана впервые усмехнулся одними губами.

— Этот жезл — вещь уникальная и драгоценная. Но я отдаю его вам без всяких опасений. Хотя он абсолютно исправен, никто во всей вселенной не сможет привести его в действие.