Смирол сел и обвел взглядом островок. И в самом деле, укрыться от непогоды было негде.

— Куда ты теперь? — спросил он.

— Да хоть в Ралло, — пожала плечами Карми. — Только как тебя Логри предъявить? Я была в Забытой Столице без его ведома, и о глайдере он не знает.

— Так высади меня где-нибудь.

— Где? Тебе сейчас лечение нужно, уход, питание хорошее…

— Я хокарэм, — со значением напомнил Смирол.

— Кто поверит, что ты хокарэм? Посмотри на себя! Смирол и вправду представлял собой печальное зрелище.

Не человек, а развалина.

— Связалась я с тобой на свою голову, — вздохнула Карми. — Куда мне тебя пристроить, ума не приложу. Возьмет ли тебя обратно госпожа Байланто?

— Боюсь, не возьмет, — проговорил Смирол. — А в Ларау ты меня высадить можешь? Я у Аранри-портного отлежаться могу.

— Как скажешь, — ответила Карми. — Пошли в глайдер.

Она помогла ему подняться в кабину и, пока Смирол осматривался, проложила курс на Ларау и перевела глайдер туда. Она собиралась сопровождать Смирола в город, ведь он еще был совсем слаб. Но когда Карми высадила его в лесу неподалеку от Ларау, он решительно от помощи отказался.

— Постой, Рыжий, — окликнула его Карми. — А ты уверен, что дойдешь? Ветром тебя не сдует?

Смирол, которого и в самом деле шатало после перенесенной болезни, ответил легкомысленно:

— Не дойду, так долечу… А вот нет ли у тебя денег? Одолжи, верну как-нибудь позже.

— Ни гроша нет, — ответила Карми. — Есть одна вещь, но я не уверена, что ты ее продашь.

— Покажи-ка…

Карми вынесла из глайдера голубовато-зеленую друзу.

— О-ой! — восхищенно сказал Смирол, разглядывая кристаллы. — Это что, изумруды?

— Не думаю, — покачала головой Карми. — Подарю, если хочешь.

— Хочу, — жадно сказал Смирол. — А я не разорю тебя?

— Я знаю, где их много. Но мне кажется, ты не унесешь — тяжело.

— Унесу, унесу, — уверенно сказал Смирол. — Не беспокойся.

Он увязал друзу в узелок и пошел по редкому лесу к недалекой дороге. Карми поторопилась взлететь, пока не рассвело.

Смирол отшагал по дороге около четверти лиги и устал от столь длинного перехода. На перекрестке он огляделся. По другой дороге к городу Ларау тянулись возы. Смирол подождал, пока они подползут поближе, и напросился в попутчики к пухлой молодухе. Заговаривая ей зубы, он развалился на мешках, нагло посматривая на молодухиного свекра, хмуро оглядывающегося с первого воза. Молодуха угостила его лепешкой и молоком, и Смирол вовсю шевелил челюстями, ухитряясь заодно болтать о разной чепухе.

При въезде в город Смирол спрыгнул с воза, тепло попрощался с бабенкой и направился прямиком к стражникам. Полагалось платить пошлину, но хокарэмы обычно на этом экономят, и Смирол, сообщив страже, что он хокарэм, беспрепятственно вошел в город. Нашелся, правда, смельчак, спросивший, а чего это он в одном тханги, на что Смирол высокомерно ответил, что голым ходить ему было бы прохладно.

Ларау — город древний, был он когда-то значительно больше, теперь же захирел. Среди старинных домов зияют пустыри. Вся земля в городе, конечно, кому-нибудь да принадлежит, но строить новые дома на месте сгоревших или разрушившихся не имеет смысла: хозяева чаще устраивают огородики или сажают фруктовые деревья.

Смирол направлялся к своей матери. Все хокарэмы называли его Особенным, да и сам он это подтверждал; и действительно, не было за последний век хокарэма, более непохожего на других, чем он. Например, он не был совсем безродным — у него была мать.

Смирол никогда не попал бы в замок Ралло, если б не упрямство работорговца, который любыми способами хотел сбыть с рук хилого мальчишку. Райи Навер, которому Логри в свое время поручил купить нескольких мальчиков трех-четырех лет, выбрал у работорговца Эйари из Кравито подходящих и столкнулся с проблемой: Эйари соглашался продать детей только с «рыжим мозгляком» и никак иначе. Он готов был дать, скидку, и Навер, устав торговаться, в конце концов забрал и рыжего. Эйари не знал, что Навер — хокарэм, а то не стал бы настаивать, Наверу же не с руки было лишаться давно обжитого обличья небогатого торговца.

По дороге он пытался продать слабого малыша в Равирхау, и это бы у него наверняка вышло, если бы у мальчика были волосы потемней; однако, несмотря на «знак счастья» — крохотную родинку над левым ухом, — никто не захотел принять в семью ребенка явно рабского обличья. И Навер привез его в Ралло.

Логри мальчик не понравился, но выражать свое неудовольствие вслух он не стал: Навер свою голову на плечах имеет и знает, что делает. А если мальчик не подойдет для хокарэмского сословия, он просто не выживет. Так рыжий мальчик, которого назвали Смирол, оказался в Ралло.

Несмотря ни на что, он крепко держался за жизнь. А через два года после его появления Логри впервые услыхал об Антуно…

Навер, явившийся в Кравито за очередной партией детей для замка Ралло, выбирал малышей. На этот раз Логри заказал ему привезти еще и трех девочек, и Навер пытался отыскать таких, чтобы были не только выносливыми, но со временем могли превратиться в красавиц. В это время его за локоть нерешительно тронула женщина. Навер заметил ее уже давно, но не обращал на нее внимания: мало ли почему она может стоять во дворе Эйари? Оказалось, женщина ждет его.

— Что тебе? — спросил Навер, разглядывая ее. Она была молодая, белокожая, светловолосая, чертами лица напоминающая жительниц Лайгарских островов; да и по речи она была настоящей лайгаркой, хотя, похоже, уже несколько лет проживающей на юге Кэйве.

Запинаясь от смущения, женщина спрашивала о своем сыне Хэндрае, которого будто бы когда-то купил Навер. Хокарэм, вслушавшись, понял, что она хочет узнать, кому он перепродал ее Хэндрая. Сразу сказать, что мальчишка попал в Ралло, а там выжил ли, помер, — бог весть? — Навер не решился. Вряд ли это известие обрадует женщину. Та же, подумав, что перекупщик не припоминает, какого именно мальчика она имеет в виду, стала описывать своего сына, и Навер ясно вспомнил рыжего мальчонку со «знаком счастья» над ухом.

— Что у тебя за дурь искать мальчишку? — грубо спросил Навер. — Будут у тебя другие, молодая ведь еще…

Женщина в ответ залилась слезами. Хэндрай был у нее единственным, а других уж, похоже, не будет, так бабка-знахарка говорит. Поэтому и хочется хоть изредка узнавать, как живется Хэндраю.

«Сказать ей, что ненаглядный ее Хэндрай помер? — размышлял Навер, разглядывая заплаканную женщину. — Жив ли он еще?» Но он решил ничего не выдумывать.

— Тебе лучше забыть о нем, — посоветовал Навер. — Тебе его не разыскать.

— Что же…

— Он в Ралло-Орвит. Я продал его туда, — сказал Навер. Женщина захлебнулась плачем. Навер неловко погладил ее по плечу:

— Звать тебя как, дочка?

— Антуно, — отвечала женщина, вытирая глаза краем шали.

— Ты рабыня или невольница? — спрашивал Навер.

История Антуно была коротка и незатейлива. Простая девушка с Лайгар, — кому было о ней думать, когда на остров напали кэйвирцы? Так она стала невольницей. Будь она из знатной семьи, ее бы выкупили, но у ее семьи денег не было, и Антуно осталась в Майяре. Ее продали на рынке в Кэйвире — и она стала рабыней.

Купил ее для своей жены какой-то знатный господин, и все это время Антуно жила в его доме. Шесть лет назад у нее родился сын; о его отце она могла сказать только то, что он был из арваликских наемников, цветом волос сын явно пошел в отца — среди арваликцев часто встречаются рыжие.

У господ жилось не очень хорошо. Хозяин невзлюбил Хэндрая, но, пока жива была его жена, терпел. А когда хозяйка скончалась, тут же велел отвести Хэндрая к Эйари, а ее запер в подвале и приказал не выпускать, пока Эйари не доложит, что мальчишка продан. Едва выйдя из подвала, Антуно пошла к Эйари и упросила того сказать, где малыш. Эйари, получив от нее несколько серебряных монет, назвал имя Навера. И вот Антуно все эти два года приходила во двор Эйари и спрашивала, не появился ли Навер.