С менее формальной точки зрения это означает, что если мы хотим развивать своё осознание, то первым необходимым условием является достижение

трезвости

в отношении нашего текущего состояния осознания, ведь без перепросмотра любая ясность, к которой мы можем прийти, будет не истинной

трезвостью,

а просто новым взглядом на то, что мы уже знаем в контексте текущей системы отсчёта. А поскольку текущая система отсчёта является продуктом всех наших прошлых переживаний или, точнее говоря, продуктом нашего

восприятия

всех прошлых переживаний, то само собой разумеется, что если мы действительно стремимся обрести

трезвость

в каждом отдельно взятом мгновении, необходимо любой взгляд на текущий опыт рассматривать неотрывно от прошлого, что и обуславливает необходимость перепросмотра.

В отношении вышесказанного важно понимать, что хотя вполне возможно собирать всё больше и больше разных точек зрения на любое событие - таким образом, полагая, или создавая впечатление, что мы развиваем своё осознание, - в действительности мы не познаем ничего нового, помимо факта существования бесчисленного множества различных точек зрения на один и тот же опыт. Сам этот факт свидетельствует о том, что если человек яро придерживается одной точки зрения по любому вопросу, то это является результатом пребывания в ловушке избирательного восприятия, освободиться из которой можно, лишь стремясь к предельной объективности восприятия. Чтобы быть действительно объективными, мы не можем себе позволить держаться за веру в истинность нашего восприятия происходящего. То же самое справедливо и в отношении Невыразимого, и потому практика

всеохватности

лишь в рамках

Востока

не приведёт к раскрытию нового знания, а вместо этого заставит нас оставаться в прошлом, перепросматривая

познанное,

то есть то, что уже было пережито. Единственный путь к раскрытию нового знания состоит в том, чтобы охватить как

Восток,

так и

Запад,

как

трезвость,

так и

чувствование,

как

жизнь,

так и

смерть.

Таким образом,

трезвость,

обретённая посредством перепросмотра, должна быть дополнена

чувствованием,

ведь именно

ощущение

представляет собой выражение иррационального знания

непознанного.

Но подлинное

ощущение

может возникнуть лишь там, где в той или иной форме произошла

смерть старого,

а единственным местом, где может произойти

смерть,

является наше осознание себя или, иначе говоря, наш образ себя. Мы можем думать, что просто осознаём происходящее вне нас самих, но в действительности всё происходит внутри нас по той простой причине, что акт восприятия совершенно

субъективен,

а потому целиком базируется на нашем образе себя. В результате, истинная

трезвость

всегда идёт рука об руку со

смертью старого,

а потому каждый раз, когда мы достигаем

трезвости

в отношении чего-либо, часть нашего образа себя вынуждена на самом деле умереть. Новое знание не обретается только лишь через перепросмотр, а раскрывается, когда

трезвость

ведёт к

смерти старого.

Отсюда становится очевидным, что

преобразование

является

смертью старого,

вызванной

трезвостью.

Вернёмся к рассмотрению содержания второго озарения. Ясно, что только когда развитая на первой стадии проявления

всеохватность

становится пропитана качеством

смерти,

развитым на второй стадии проявления,

всеохватность

обретает способность действительно осуществить составление карты

непознанного.

Следовательно,

намерение,

будучи воплощением

нагваля,

осознанно стремится к

смерти старого,

чтобы материализовать замысел Невыразимого. Это

означает, что для материализации замысла Невыразимого непременным условием является то, что

единство

ведёт к

множественности,

а

Ничто

Пустоты превращается в

Нечто,

или, более точно,

становится Всем - тоналем.

Иначе говоря,

Слово должно обрести плоть, сын Невыразимого должен стать сыном человеческим.

Эзотерический смысл этого заключается в том, что жизнь должна погрузиться в

материю,

прежде чем станет возможной материализация замысла Невыразимого. Однако мы знаем, что не сам

нагваль

погружается в материю, а его

намерение,

которое не только создаёт проявленную вселенную из собственной женской полярности, но также втягивает

нагваль,

или, точнее, осознание

нагваля,

которое является

сновидящим,

к пребыванию в материи. Создав проявленную вселенную из собственной женской полярности, а затем отделившись от неё, присущая

намерению

сила

всеохватности

побуждает

сновидящего,

то есть развивающееся осознание,

сына Невыразимого, обретшего плоть,

к

отождествлению

со

сформированной стороной

жизни, когда он впервые погружается в материю. В результате

отождествления

с

формой сын во всех отношениях

становится распят на «кресте» материи.

Но при этом следует помнить, что

нагваль

и его

намерение

остаются нетронутыми на своём собственном плане, а потому только

выражение намерения

в проявленной вселенной, то есть

сын Невыразимого, обретший плоть,

становится отождествленным с формой. Став отождествленным со

сформированной стороной

жизни, то есть с

жизнью проявленной,

развивающееся осознание всё же остаётся воплощением замысла

нагваля

(ведь по сути оно является

выражением намерения),

но при этом становится потеряно и отделено от

нагваля.

Это было столь остро выражено Христом, когда во время распятия он произнёс: «Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?»*

Ясно видно, что единственное решение этой дилеммы заключается в развитии осознания, ведь только так

сын

способен найти обратный путь к

нагвалю

и освободиться от отождествления с формой. Как мы уже знаем, подлинное развитие осознания может быть осуществлено через процесс

преобразования

- через

смерть старого.

Следовательно, в предании о Голгофе

сын Невыразимого, обретший плоть,

распят на

кресте материи,

и единственный путь назад к

отцу

пролегает через

смерть старого.

Но, как ясно видно,

старым является

в действительности

отождествление с формой,

а потому

смерть старого

означает освобождение от отождествления с формой, которое может быть достигнуто посредством добровольного принятия смерти в акте

преобразования.

Это прекрасно было выражено Христом, когда на

девятом

часу на кресте [12]он воскликнул: «Совершилось! Отче! в руки Твои предаю дух Мой» [13]. Иначе говоря, только через процесс

превращения

и последующего

преобразования

может быть вызвано

преображение,

то есть

воскрешение,

а следовательно, и

вознесение

назад к

отцу.

Таким образом, когда Христос говорил своим ученикам: «Я победил мир» [14], он говорил о том, что отныне не связан формой, и потому, даже несмотря на предстоящее ему распятие, он мог сказать им: «Я исшёл от Отца и пришёл в мир; и опять оставляю мир и иду к Отцу» [15].