Я подняла брови. При Совете есть банк крови для колдовства?!

— Хорошо… — Лицо стало задумчивым. — У кого был к ней доступ? — Финн записал в блокноте две-три фамилии. — Ясно. — Он на миг встретился со мной глазами и признался: — Да, она здесь, у меня.

Проклятие, не мог смолчать! С другой стороны, лгать в ответ на прямой вопрос он тоже не мог, а если бы стал увиливать, она бы его расколола.

— Нет, не буду, и ты тоже не будешь, пока я тебе не перезвоню, ладно? — Он стиснул ручку так, что костяшки побелели. — Хелен, речь идет о прошлом, о подменыше. — Еще одна пауза, длиннее первой, потом он сказал: — Подожди пять минут, я тебе перезвоню.

Он большим пальцем нажал «отбой» и уставился на меня непроницаемым взглядом:

— Она говорит, в полиции кровь не хранят — она очень редко требуется. В таких случаях вызывают полицейского врача. Украсть ее в принципе невозможно.

— А Банк крови при Совете?

— Совет берет кровь у всех работающих ведьм для использования в сложных чарах, это проще, чем собирать их всех, когда нужно. Хелен сдает кровь раз в месяц.

Удобно, ничего не скажешь. Обычно, чтобы наслать сложные чары, Совету нужен целый сейм, тринадцать ведьм, а это, прах побери, дорого обходится.

— Когда она сдавала кровь в последний раз? — спросила я.

Финн постучал по столу ручкой.

— Вчера была ровно неделя.

Ага! Вот оно! Я показала подбородком на каракули в его блокноте.

— Кто имел к ней доступ?

Он развернул блокнот и показал мне.

— Все три — служащие при Совете.

Первых двух я не знала, но третья…

— Сандра Уилкокс — моя соседка.

— Я знаю, к тому же она весьма уважаемый член Ведьминского совета, более того, ей за восемьдесят. Что-то я не представляю себе, как она крадет кровь и уговаривает неизвестную сиду кого-то убить!

— А еще она чокнутая старая ведьма, которая уже месяц ведет полномасштабную кампанию по выселению меня из дома! Хелен может проверить, на месте ли ее кровь?

— Ее и не будет на месте. Если кровь не используется в течение пяти дней, ее уничтожают. Она уже не годится для колдовства.

— Уничтожают, конечно, те же служащие, — сухо проговорила я. — Так что старуха могла ее взять, и никто ничего не заподозрил. — Я поднялась. — Пойду прямо к ней и узнаю, что ей известно.

— Джен, не надо этого делать! Давай лучше я все расскажу Хелен, и она договорится с ней, встретится и…

— Ладно тебе, Финн. — Я вздохнула. — Я не допущу, чтобы мою судьбу решали две ведьмы, особенно если обе они состоят на окладе в штате клуба «Долой сиду». А у Хелен есть все причины спустить эту историю на тормозах, она же не хочет, чтобы история о том, как она отдала сидам своего ребенка, стала достоянием гласности, правда?

— У Хелен есть должностные обязанности!

— Тогда звони ей, Финн, если хочешь. Я понимаю, ты ей доверяешь. А я не доверяю и поэтому пойду сейчас туда, и если в результате там объявится лондонская полиция в полном составе, тем лучше. Тогда никто ничего не спустит на тормозах.

Я развернулась на пятках и гордо удалилась.

Меня не было дома всего-то пять дней, но я ужасно истосковалась по своей квартире. Отмахнувшись от этой не слишком утешительной мысли, я внимательно — и обычным зрением, и волшебным — осмотрела общий вестибюль и лестницу, проверила, не поджидают ли меня там какие-нибудь новенькие чары. Ничего. Я закрыла за собой парадную дверь, не включая охранительные чары, — ведь полиции нужно будет войти. Втянув побольше воздуха, я уловила запах мастики и легкий привкус сырой земли — это запахи гоблина-уборщика и мистера Трэверса, хозяина дома, — еле различимые из-за менее приятного амбре хлорки и чеснока от отпугивающего заклятия ведьмы Уилкокс: чеснок — от вампиров, хлорка — от волшебного народа, как говорил мне Тавиш.

Да, отпугивающее заклятие — это некстати. Как мне, спрашивается, постучаться в дверь старой ведьмы, если к ней не подойти? Впрочем, решимость все преодолеет. А если сида там, у нее, лучше мне до прихода полиции вернуть ее Грианне, даже если за это придется несколько дней просидеть в участке, пока Грианнина королева не даст нужные показания.

Я бесшумно взбежала по лестнице, остановилась за две ступеньки от площадки четвертого этажа и снова включила магическое зрение.

Так и есть — над площадкой колыхались фиолетовые щупальца анемоновых чар. Я смотрела, как темная зияющая пасть в середине анемона сжалась в маленькую круглую дырочку, а потом растянулась снова — это было до неприятного похоже на воздушный поцелуй. Тьфу! Чары проторчали здесь столько, что у них успело появиться чувство юмора! Ненавижу, когда магия откалывает подобные фокусы, потому что в конце концов именно я становлюсь мишенью ее шуточек!

— Ух ты, это же недотраханная бин-сида! — прорычал грубый голос. — А мы как раз тебя и дожидаемся! Все готово для веселой вечеринки!

Я вскинула голову на голос, и все тело обожгла адреналиновая волна. Через перила перегнулся парень в лиловой бандане на бритой голове — один из дриад, которые гонялись за мной в музее тюрьмы Клинк. Бандана, значит. Он усмехнулся, показав зубы в бурых пятнах от жвачки из коры, глаза блеснули анемичной желтизной умирающих осенних листьев.

Стараясь говорить легко и с ноткой скуки, я задала главный вопрос:

— Кто еще придет на вечеринку?

— Пара-тройка близких друзей. — Бандана поскреб подбородок, оставив бледно-зеленые полосы — верхний слой кожи он содрал. Потом он вытянулся еще сильнее, посмотрел вниз, на площадку первого этажа далеко внизу. — Я думал, ты встретишь их по дороге.

Я бросила вниз осторожный взгляд. По лестнице ко мне поднимался дриад в тюрбане — красный тюрбан трясся при каждом длинном шаге, — а за ним виднелась соломенная панама над плечами полосатого пиджака. Да, друзья, только, видимо, не мои. Панама остановился перевести дыхание и прищурился на меня.

— Приветик. — Он погрозил мне толстым пальцем. — Некуда тебе бежать, бин-сидочка, — с радостной улыбкой заметил он. — Блондинкой ты была лучше, но внешность не главное, правда?

— У тебя-то точно не главное, Коротышка, — нежно прожурчала я в ответ.

Его аж перекосило от гнева, и он снова тяжело затопал по ступеням. Красный Тюрбан протянул длинную руку, ухватил Коротышку за апоплектическую шею и остановил.

— Охолони, — посоветовал он неожиданно тонким голоском. — Не забывай, калечить бин-сиду запрещено!

Хорошо, что они собираются вести себя деликатно. Даже жалко, что я не намерена ответить им той же любезностью.

Красный Тюрбан выпустил Коротышку и поглядел на меня ледяным взглядом. После чего похлопал Коротышку по спине и заявил:

— Ничего, я покажу тебе массу способов получить от нее кайф по полной — даже без блондинистого хвоста!

Ага, размечтались, подумала я и подобралась. Через перила надо мной перегнулся близнец Красного Тюрбана в синем тюрбане и посмотрел на меня таким же ледяным взглядом. Засада! Вот уж везет так везет… А вот и еще один — в вязаной шапчонке — щерится, перевесившись через перила рядом с Банданой и Синим Тюрбаном. Итого пятеро.

По лестнице разнесся тихий шелест — словно листья на ветру. Вот зараза, они совещаются, — правда, мне не надо было понимать, о чем они говорят, цель-то и так ясна, особенно когда они загнали меня в угол и задавили числом.

Ох как это скверно…

Мышцы от напряжения сводило до боли, а я все пыталась придумать какой-нибудь план, хоть самый завалящий. Скоро здесь будет полиция, надеюсь, что и Финн тоже. Если бы удалось продержать дриад на расстоянии до их приезда… Выбор был невелик — вверх или вниз, — и оба варианта ничего особенно хорошего не сулили, особенно вверх, где разлапились анемонистые чары…

Я развернулась лицом к тем двоим, которые двигались ко мне снизу, и шелест сразу прибавил громкость.

Красный Тюрбан снова хлопнул Панаму по спине, и они двинулись на меня — длинные ножищи Тюрбана перескакивали по две ступеньки зараз, и багровый Коротышка, пыхтя, едва поспевал за ним.