— Может быть, нам найти другое место, где мы сумеем спокойно поговорить? — Луиза оглядела кипучую толпу. — Более уединенное, где можно поговорить без помехи. Мне надо так много сказать вам. И, думаю, вам было бы интересно это услышать.

Томас намеренно выбрал позицию возле колонн, потому что это создавало иллюзию уединения среди толпы гостей.

— Я полагаю, это место достаточно уединенное для того, чтобы я мог сказать вам то, что должен сказать. — Он сделал выразительную паузу. — Я хочу покончить с этим.

На ее безупречном лбу образовались две едва заметные морщинки, будто ее удивили его слова, произнесенные сквозь стиснутые зубы.

— Нанести визит моей любовнице было слишком большой низостью даже для вас.

Ее карие глаза потемнели от оскорбления. Рот сжался, а красные губы слегка выпятились.

— Я хочу, чтобы вы прекратили расспросы о моем местонахождении. Думаю, я достаточно ясно дал вам понять, что не желаю возобновления нашего знакомства.

Она изящно сморщила носик, будто внезапно почувствовала ужасный запах.

— Достаточно ли ясно я выразился? — уточнил Томас.

В выражении ее глаз, рта, в наклоне подбородка и всей фигуре отразилась целая палитра чувств. Наконец она улыбнулась, и улыбка эта была чревата раздражением и скрытой яростью.

— Удивляюсь, Томас, почему вы полны гнева после стольких лет. Такие сильные эмоции — признак того, что вы все еще питаете ко мне чувства. Возможно, столь же сильные, что я питаю к вам. Я слышала, вы еще не женаты.

Ее наглость превосходила даже ее высокомерие. Будто его гражданское состояние имело к ней какое-то отношение. Собственное чувство достоинства — группа дебютанток этого сезона уже бросали на него заинтересованные взгляды — не позволило ему дать ей заслуженную отповедь, но, должно быть, на его лице все же отразилось презрительное, насмешливое выражение.

И тут же ее глаза, только что выражавшие наигранную скорбь, превратились в осколки льда. Но и это выражение исчезло так же быстро, как появилось, хотя скрыть неудовольствие полностью она не сумела. Он знал эти признаки: чуть выпяченный подбородок, неровное дыхание и быстро раздувающиеся ноздри.

— Не могу ничего поделать, если ваше возбужденное воображение создало у вас превратное представление о том, что мое безразличие к вам всего лишь маска, скрывающая тайное томление. И все же попрошу вас прекратить ваше, преследование. Прекратить немедленно!

С этими словами Томас резким движением отдал поклон, повернулся на каблуках и направился к выходу. Он видел ее мысленным взором: глаза, широко раскрытые и полные недоверия, потом так же стремительно сузившиеся и превратившиеся в щелочки. Их ледяной блеск. Недоумение. Как он посмел уйти от нее, герцогини и дочери графа? Он, когда-то виконт без гроша в кармане, правда, теперь разбогатевший. Но ее гордость не позволяла ей последовать за ним на публике. В конце концов, она была тем, чем всегда хотела быть: герцогиней и королевой света.

Томас обогнул танцевальную площадку, стараясь избежать столкновения с группой леди, готовых наброситься на проходящего мимо заслуживающего внимания мужчину. Оглядывая зал, он заметил некую фигуру возле французских дверей, ведущих к террасе. Она чем-то привлекла его внимание. Хотя женщина (а это была женщина) стояла к нему спиной и довольно далеко от него, фигура ее была такой, что только слепой или евнух не смогли бы оценить ее по достоинству. И в густых темных шелковистых волосах, как шапочка, облегавших ее головку, и в локонах, собранных наверх и пришпиленных на темени, и в том, как были развернуты ее стройные плечи, было что-то знакомое.

Она наклонила голову. От вида ее профиля у него перехватило дух, и он резко остановился. Черт бы ее побрал!

Кто-то налетел на него сзади.

— Прошу прощения, — сказал он, бросив нетерпеливый взгляд на джентльмена, которым оказался мистер Райт.

К тому времени, когда он снова обратил внимание на женщину, беспокойная толпа гостей почти скрыла ее от него.

За его спиной мистер Райт пустидся в пространные извинения, потому что считал виноватым себя.

Разве он мог догадаться, что его лордство так внезапно остановится перед ним? И если бы он не спешил так сильно и не оказался от его лордства так близко, то этого злополучного столкновения могло бы не произойти.

Томас устремился к террасе: клокотавшая в нем ярость несла его вперед, в то время как мистер Райт за его спиной продолжал гудеть, произнося свои вкрадчивые извинения.

Через тридцать минут после их прибытия на бал Амелия увидела, как мистер Гленвил ведет ее компаньонку на танцевальную площадку. Видя результат усилий своих и Элен, она подумала, что они проделали удивительную работу по ее преображению, хотя в этом признании своих заслуг было больше смирения, чем самодовольства. Волосы мисс Фоксуорт были завиты и обрамляли лицо так, что подчеркивали форму скул и визуально уменьшали лоб, который, как Амелия запоздало выяснила при ближайшем рассмотрении, оказался слишком высоким. На ней было богатое платье из синей тафты с кружевными оборками, а выбранный Амелией корсет создавал соблазнительное зрелище из ее более чем умеренного бюста, и слово «умеренный» было еще преуменьшением. Мисс Фоксуорт стала почти неузнаваемой. Можно было смело утверждать, что она стала почти хорошенькой.

Теперь, когда мисс Фоксуорт была занята, у Амелии появилась возможность на свободе поискать лорда Клейборо. Она знала, что он где-то здесь, в толпе.

Эти поиски заняли каких-нибудь пять минут, и за это время она успела отвергнуть три предложения подкрепиться и четыре приглашения на танец. С бокалом в руке лорд Клейборо входил в бальный зал через двери, ведущие на террасу. В черном фраке и таких же панталонах, в белом жилете и галстуке он двигался целенаправленно, о чем свидетельствовали его большие шаги.

Он заметил ее, когда она чуть не налетела на него. Он с трудом скрыл свое потрясение. Губы его двигались, но не производили ни звука. Однако он быстро совладал с собой и обрел дар речи.

— О, леди Амелия, что вы здесь делаете? Я думал, вы в Девоне.

Амелия ответила не сразу. Вместо этого она увлекла его в более уединенное местечко у дверей на террасу.

— Почему вы не отвечали на мои письма? — спросила она, как только они оказались вне пределов слышимости других.

Здесь было слишком много женщин, мечтающих видеть полное ее неприятие обществом. Косые взгляды, которые она поминутно ловила на себе, говорили о том, что ее последнее посещение бала не забыто обществом.

Глаза барона расширились от удивления, казалось, вполне искреннего.

— Какие письма? Я не получал от вас писем.

— С момента приезда в Девон я отправила вам три письма. Целый месяц я ждала вашего ответа.

— Клянусь вам, леди Амелия, я их не получил.

У барона была привычка отводить глаза, когда он лгал, как, например, когда уверял ее, что готов жениться на ней независимо от ее приданого. На этот раз он не отводил взгляда, и это было тревожным знаком.

Амелия была слишком уязвлена, чтобы найти утешение в его заверении.

— Почему вы не попытались связаться со мной? Я обещала написать вам после отъезда отца. Как вы отлично знаете, мой отец покинул страну месяц назад.

Лорд Клейборо молчал, потому что не мог придумать ответа. Амелия от всего сердца надеялась, что это не предвестие печального будущего. «А Томас бы на его месте…» — подумала она, но тут же заставила себя выбросить эту мысль из головы.

— В будущем вам не стоит ждать, когда я свяжусь с вами. Вы отлично знаете, где я. У вас есть коляска, да и общественный транспорт к вашим услугам.

«Иными словами: вы можете меня спасти и без письменного приглашения».

На его лице появилось затравленное выражение.

— Да, конечно. Просто у меня возникло впечатление, что мы…

— В будущем не поддавайтесь впечатлениям.

Она не хотела, чтобы ее ответ звучал резко, но волей-неволей на ум приходило сравнение лорда Клейборо и виконта, и оказывалось, что барон от этого сравнения много проигрывает. И снова она попыталась подавить эти мысли: