— Что такое, — Чиф нахмурился в монитор, — Национальный антитеррористический центр?

— И в чем его отличие от НАКа, Национального антитеррористического комитета? Да почти ни в чем! Ну, явно же что-то эмвэдэшно-гэбэшное, какая-то крутая силовая госконтора… Так звучит во всяком случае, нет?

Пенязь откинулся на стуле, глядя на Кирилла. Тот продолжал скалиться.

— На самом деле это просто НКО, некоммерческое партнерство, — он положил перед Чифом несколько распечаток. — Вполне официально зарегистрированное. Направление деятельности, как заявлено, — поддержка отечественного кинопроизводства и книгоиздания, помощь в создании и продвижении произведений патриотического характера. Правда, ни об одном фильме или книжке, выпущенных при участии этого Центра, узнать у меня так и не вышло. Зато у него есть своя печать, свои фирменные бланки — представляешь, как они красиво выглядят? Солидненько так… Числится НАЦ по адресу… — Кирилл протянул руку, выудил из своей пачечки один листик, — угу, 2-й Рощинский проезд, 6а. Я смотался туда. Там задрипанная общага и никаких фирм. Указанные контактные телефоны упорно не отвечают…

— Это все к чему?

— Сейчас… Еще послушай. Директор Центра, — он снова заглянул в распечатку, — какой-то Александр Какушкин. Работал охранником на рынке, инкассатором, тренером в фитнесс-клубе. Видный борец с терроризмом. А вот список организаций-учредителей Центра — и это уже интересней. ООО «Альфа-94» (прием цветных металлов), компания «Глиссада» (оптовая торговля алкоголем), фонд «Отечество», Московская ассоциация ветеранов спецслужб, Комитет по противодействию преступности и терроризму города Кемерово и Международный правоохранительный союз. И впрямь международный — во всяком случае, штаб-квартира расположена в Швейцарии.

— Ну?

— Ну а знаешь, где квартирует фонд «Отечество», например?

— Где?

— Переулок Хользунова, 14.

— Это… Военная прокуратура, что ли?

— Именно. И знаешь еще, где «генерал» Моталин беседовал со своими коммерсантами? В кабинете в этом же здании.

— Короче, «генерал» он такой же…

— …как коммуникабельная девушка двадцати двух лет с незаконченным экономическим образованием — полковник. Не исключено. Этот Антитеррористический центр — залепуха вроде какого-нибудь Межведомственного Венерологического Директората, на совершенно законных основаниях выдающего красивые корочки с во-от такими буквами МВД, предназначенные, чтоб гибдунам в рожу совать… Но есть, как ты понял, один «ньюанс». Какой бы левой не была эта, допустим, конкретная некоммерческая организация, к ней имеют прямое отношение отставные «органавты», а отставные всегда знакомы и очень часто варятся вместе с действующими…

— Ну и че ты такой довольный? — Пенязь раздраженным щелчком отправил обратно по столешнице Кириллово «досье», расползшееся веером. — Открыл, ептыть, Америку. Да их до хера сейчас, таких контор. Что я, не знаю, как бывшие менты и гэбня учреждают всякие «фонды», «комитеты», патриотические, антитеррористические, похуистические и коммерсов под это дело разводят? Мне по фиг этот твой Центр, я тебя про Моталина спрашиваю.

— Моталина я тебе сейчас покажу, — Кирилл нагнулся за рюкзачком, вынул и продемонстрировал диск. — Его и еще ряд рож: какие-нибудь из них ты, я думаю, скорее меня опознаешь… Мне тут подогнали один видеофайлик…

Диск втянулся в процессор, Кирилл встал у Чифа за плечом. Тот кликнул стрелочку пуска. Загремела попса, на экране возник помпезный холл классицистского здания, мужики, в основном средних лет, в дорогих пиджаках и парадных кителях с орденскими планками, с общим характерным выражением лиц: туповато-спесивым, что часто возникает в процессе борьбы с запором. Все новых входящих приветствовали осанистый мордатый поп и жирный клоун в цветастых женских тряпках и страусиных перьях.

— Это же этот, — хмыкнул Пенязь, — хохляцкий трансвестит, как его… Манька, Танька, Верка… Проспонсировал кто-то балешник…

Музыка сменилась на маршевую, холл — на зал с колоннами. Ряды кресел, все та же вальяжная публика, не менее полутора сотен словно отлакированных рыл, костюмы, зеленая армейско-чекистская, изредка — черная флотская форма. Марш прикрутили. На сцене (багровые драпировки, георгиевские ленты, звезды, орлы) к микрофону шагнул, надув щеки, драгоценно полыхнув галстучной булавкой, розовый штатский свин.

— Как представитель губернатора Московской области, от его имени, от имени всей нашей администрации области я имею сегодня честь приветствовать всех собравшихся сегодня здесь! — Свин умудрялся говорить, не сдувая щек: наоборот, все лицо его делалось туже с каждым словом, глазки выкатывались, и даже слова словно упруго распирало изнутри. — Тех, кто представляет сегодня, не побоюсь этого слова, элиту сегодняшней России, ее настоящий свет, цвет. Людей, служащих своей р-родине, людей службы, настоящих людей чести и долга, духовную настоящую элиту нашей Р-россии! Настоящих патр-риотов, настоящих мужчин, не побоюсь этого слова, мужиков настоящих! Благодар-ря которым сегодня, не побоюсь этого слова, Р-р-россия поднялась, наконец, можно сказать, сегодня с колен…

— Вот этот вот хер — из президентской администрации, — ткнул Пенязь пальцем в одного из духовной элиты, панорамируемой камерой, — Савельев, не помню точно, кто он там сейчас…

«…пригласить подняться на сцену дважды Героя Советского Союза генерала армии, председателя „Военно-патриотического совета“ Петра Васильевича Суняева…»

Чиф вдруг раскатисто заржал:

— Генерал армии… — мотал он головой, — Герой Советского Союза… Он такой же дважды Герой, как ты. Я ж слыхал про него — детский футбольный тренер на пенсии…

«…Героя Советского Союза вице-адмирала Константина Константиновича…»

— Знаю я этот «ПТУРС» хренов, — посерьезнел Пенязь. — Армейские гужуются с блатными. Та еще кодла…

— Вон, узнаешь? — кивнул Кирилл на попавшее в кадр непроницаемое, уверенное, какое-то плотно-агрессивное, словно боксерская перчатка, лицо над однозвездными генерал-майорскими погонами. Отчетливо южные, нацменские его черты несколько дисгармонировали с обрамлением — но эффект тут же нейтрализовывался мутным освинцованным взглядом. Чиф промолчал.

На сцене трое увешанных наградами кащеистых стариков в парадной форме с лампасами и золотым шитьем — отставной тренер с коллегами по «ВПС» — вручали выкликаемым поочередно из зала ордена Боевого Красного Знамени и Красной Звезды.

— Ну а этот — настоящий? — спросил Кирилл, когда за Красным Знаменем позвали начальника Общевойсковой академии Вооруженных сил генерал-полковника Дьякова.

— Этот — настоящий…

«…заместитель директора Федеральной Службы Безопасности…»

— Он тогда курировал ихнее матобеспечение, — задумчиво комментировал Чиф. — И оч-чень крутой контрабас крышевал.

«…генерал-майор Главного разведывательного управления Вардан Ильич Моталин…»

— Что за «Военно-патриотический совет» такой? — Кирилл смотрел, как их интересант, исполненный достоинства и сдержанного почтения, жмет руку грибу, похожему на Суслова в мундире и столь же нелепому.

— Ну, общественная организация, не иначе, очередная…

— Она имеет права ордена раздавать?..

Пенязь снова не ответил, разглядывая вслед за оператором публику:

— Будин, что ли?.. Замначальника тыла в Минобороны… Этот — из Госдумы, по-моему…

«…глава группы компаний „Трастинтэк“…»

На сцену вылез блондинистый хлюст с одутловато-потасканной рожей и сальной улыбкой педофила.

— Его в Бутырку упаковали пару месяцев назад, — хохотнул Пенязь, — за налоги, вроде…

— И где он воевал?

— Воевал? С простатитом если только. Он даже в армии, по-моему, не служил никогда.

— За что ж ему орден?

— А то не ясно. Бобосы отстегивает кому надо. Отстегивал, вернее. Судя по тому, что сейчас он в БЦ, [13]не сориентировался в ответственный момент смены крыши. Нынче, ты слышал, времена в этом смысле тяжелые… Вон, этот из СВР, [14]— тычок в зал. — Я его знаю…