— Банк-то спалить не боишься? — Гастон поместил ноутбук на край стола хозяина офиса. — Или это входит в твои планы, старина? Содрать с них подороже за ремонт после пожара?
В отличие от меня Гастон чувствовал себя здесь вполне комфортно, прямо как на высокогорном курорте. Стараясь не дышать, я полезла в сумку за проводами. Алекс уселся за свой стол, инфернально глядя на меня, затянулся, выпустил из носа облако дыма и в который раз напомнил некоему Ксавье о его обязанностях как бригадира, о сроках сдачи объекта и почему-то о налогах на вывоз мусора.
— Говорят, в гору пошел мой однокашник. Заказ теперь берет аж у самого Маршана! А так, чтоб заборчик какой покрасить или там крышу над баром подлатать, это уж ему и не заикайся! — упражнялся в остроумии муж сестры. — И ведь за работу-то берет сущие гроши! На десять, да что там на десять, аж на восемнадцать целых и шесть десятых процентиков любых конкурентов за пояс заткнет! Особняк по цене курятника! Плачьте и дрожите, подрядчики! Стреляйтесь, будущие банкроты, прыгайте из окон! Дюваль идет!
— Заткнись, Гастон!.. — не выдержала я и тут же закашлялась с новой силой, опять хлебнув здешнего эфира.
— Извини, Беа. — Он вскочил, настежь распахнул, ломая забренчавшие жалюзи, окно и перенес меня к нему вместе со стулом. Сумка и компьютерные аксессуары с моих колен упали на пол. — Хоть бы кондиционер себе нормальный завел, дружок! — От темного неба в помещение потекла благодатная прохлада; крупные капли дождя громко и ободряюще застучали по металлическому откосу. — Свою же сотрудницу уморишь, старина.
— Я тебе не дружок и не старина! — вдруг взорвался Алекс, только сейчас наконец прекратив телефонировать и водрузив непогашенную сигарету на кучу окурков. — Что ты тут раскомандовался у меня?! Откуда ты взялся? Кто тебя звал?
— Успокойтесь, господа, — сказала я. — Мне уже лучше. Но вообще-то я не понимаю, что здесь происходит?
— Ты не понимаешь? — Голос Алекса дрожал, глаза метали молнии. — Ты сама его привела — и ты не понимаешь?
— Подожди, Дюваль. Я сейчас все объясню. Мадемуазель Тиба ни при чем.
— Неужели? Почему же она отрекомендовала тебя охране как шофера? Знала же, что я больше не желаю знаться с тобой! Видеть тебя не желаю!
— Ладно, не кипятись. Что было, то прошло.
— Что прошло, господа? Объясните вы мне или нет?
— Извини, Беа. Мне казалось, что ты и так все знаешь. Разве Кларис никогда не рассказывала тебе?
— Н-нет…
— Зачем ты опять все валишь на Кларис, Шанте? — Алекс пытался снова закурить, но зажигалка не повиновалась.
— При чем здесь моя сестра?
— Сестра? — Алекс резко взглянул на меня и чуть не обжег себе пальцы.
— Ты эти-то затуши, дружок. — Гастон показал глазами на сигареты во всех пепельницах и мягко, как заботливый папаша, отобрал зажигалку из рук неожиданно обмякшего Алекса. — Не надо больше травить мадемуазель Тиба.
— Я все понял, вы все сговорились против меня…
— Алекс!
— Не плети глупостей, Дюваль. — Гастон поморщился. — Успокойся. Давай говорить серьезно. У меня к тебе деловое предложение.
— У тебя? Да ты просто завидуешь моему успеху!
— Ты считаешь, что достиг успеха? Да ты ездишь все на том же драндулете, как ездил в студенческие годы! Я за это время сменил четыре машины! А твой дешевый «роллекс»? У меня давно «шанхаузен интернешнл»!
— Да пошел ты! Папенькин сынок! Захапал все готовое! Я всего добился сам!
— А как ты одет? Пиджачишко с прошлогодней распродажи и неизменные «гаучо»! Ты, как загнанный, сам носишься по объектам, как они еще не развалились за столько лет? Я их сразу узнал, и твой занюханный «рено» тоже!
— Господа! Успокойтесь! Это смешно, честное слово!
— Честное слово? — передразнил меня Алекс. — Какое честное слово может быть у такой, как ты? Ты все время врала мне про какого-то свояка-адвоката! А он не адвокат! Он… Он… Он твой любовник!
Я все так же сидела возле раскрытого окна, но воздух вдруг куда-то медленно начал уплывать, а лебеди по-гусиному закричали: «Ноги! Ноги! Гы-га-ги!», и цепная карусель с лязгом и звоном закружилась в черной пустоте как бешеная…
— Ты в своем уме, Дюваль? — Где-то за пределами пустоты существовал размеренный голос Гастона. — Я женат на ее сестре! Как ты только мог такое подумать?!
— С тебя станется!
— Слушай, дружок. В старину такие вещи шевалье решали на револьверах. А я не шевалье. Я просто набью тебе морду.
«Болеро» Равеля. Как старый, надежный друг. Как живое существо, как кот Алекса. Вот чего мне не хватало все это время!
— Чего еще, Ксавье? Ну… ну… И замечательно! Ведь можешь же! И не звони мне каждую минуту. У меня посетители! Все. Отбой. — Алекс кашлянул. — Так что ты сказал, Шанте?
— Морду, говорю, набью тебе за такие вещи!
— А! Хорошее дело. Давай! Можешь даже снять свой прикид от Армани, чтобы потом не испортили в больнице.
— Это не Армани. — Голос Гастона определенно повеселел. — Это всего лишь скромный Хуго Босс.
— Скромный? — Интонация Алекса тоже явно изменилась.
— Самый скромный в мире, дружок. Ну что, прямо здесь будем драться?
— Ладно, Шанте. Это все глупости. Какое у тебя предложение?
— Слушай, малыш Дюваль, а у тебя ничего нет выпить? За встречу? Все-таки года четыре не виделись как-никак.
— Не четыре, а ровно пять, старина Тото.
— Ну юбилей. Тем более. На самом деле я ужасно рад видеть тебя, малыш Дюваль!
Малыш Дюваль, малыш Дюваль… Ну ведь точно! Именно его упомянул тогда Гастон, когда сестра просила устроить меня к нему на работу. То-то мне и казалось, что я уже раньше слышала это имя. А потом я перепутала его с этой, как ее, Лебуафлори или Лефлорибуа?.. Как-то так звали ту буйнопомешанную на прихотях идиота-патрона тетку. А мой патрон — малыш Дюваль или даже Кот в сапогах. Я что, тоже должна потакать любым его идиотским прихотям?..
— Беа! Тук-тук! — Мой патрон постучал по подоконнику.
Я встряхнула головой и зачем-то поднялась со стула. Алекс стоял рядом и протягивал мне что-то в пластиковом стаканчике. В босоножках на платформе я опять получилась выше его. Рядом со мной моего патрона не спасала даже экзотическая обувь.
— Что это? — Я поспешно села обратно, не дожидаясь возможных гусино-лебединых воплей из пустоты: «Ноги! Ноги!»
— Коньяк. — Алекс благодушно пошевелил усами. — Выпей с нами. У нас юбилей.
— Выпей, выпей, Беа. А потом мы научим тебя курить!
— Что? Я не ослышалась?
— Ладно. Не обижайся, Беа. Просто выпей с нами.
— Ты хорошо поработала, Беа, — сказал Алекс. — Имеешь полное право расслабиться.
— Да не хочу я с вами пить! Вы оба разыграли меня! То кривляетесь, готовы убить друг друга, то теперь пьете вместе!
— Беа! — в один голос укоризненно воскликнули оба.
— Договорился со своим дружком, Гастон, и устроил меня на работу? Спасибо! — Я демонстративно вышвырнула стаканчик в окно и перешагнула через шнуры, собираясь направиться к выходу. — Я, кажется, отработала ваш аванс, мсье Дюваль?
— Беа! Беа!
— У вас отлично получается хором. Веселитесь, господа. Смета, как я понимаю, здесь не нужна никому.
— Да подожди ты! — Алекс цепко схватил меня за руку. — Что ты, в самом-то деле?
— Ничего. Отпусти! Мне больно!
— Полегче, дружок, — вмешался Гастон. — Куда ты собралась, Беа?
«Болеро» Равеля.
— Что с тобой? — тихо спросил Гастон, по-собачьи наклонил голову вбок и заглянул мне в глаза.
— Да вы что там, все спятили? — орал в микрофончик побагровевший Алекс. — Какие сверхурочные? Завтра сдаем объект! Вы же ночная смена!
— Не знаю. — Я вздохнула. Глаза Гастона были ночные и глубокие. Из окна иногда залетали капли дождя. — Я не знаю.
— Устала? Поехали домой?
— Можете не шептаться, господа. Я побеседовал, — сказал Алекс, достал из ящика стола еще один стаканчик и принялся наливать всем коньяк. — Давайте еще по глоточку и пора заканчивать со сметой. Поздно уже.
