Он улыбается при моем приближении. Или узнал, или надеется урвать пару баксов.

— Хьюи, даак мм даак? (Ты в порядке? По-кантонски.)

Он начинает что-то лопотать на кантонском, и я в панике оглядываюсь. Через дорогу вижу ювелирный магазин и бегу туда. Подряжаю продавца в качестве переводчика и тащу его в пентхаус Хьюи. Хьюи подозрительно оглядывает его и замолкает, как тухлая рыба.

— Пожалуйста, спросите его, помнит ли он Сэма, англичанина, который жил в этом доме, — говорю я, указывая на дом Сэма.

Продавец что-то говорит Хьюи, и тот кивает головой. У меня снова появляется надежда.

— Спросите, он до сих пор здесь живет?

Еще один монолог по-кантонски, но на этот раз мои лучистые надежды разбиваются вдребезги: Хьюи качает головой. Он до сих пор не произнес ни звука: должно быть, непросто его разговорить.

— Спросите, знает ли он, куда тот человек переехал? — На этот раз ответ Хьюи — пожатие плечами. Все очень плохо. Прошу продавца сказать «спасибо» и ухожу.

Но не прошла я и десяти футов, как Хьюи что-то кричит мне вслед.

— Что он сказал? — спрашиваю я ювелира, которого уже достала эта игра: он просто хочет поскорее вернуться в магазин.

— Сказал, что за пятьдесят долларов поможет вам найти того парня, которого вы ищете.

Я в ужасе:

— Это вымогательство! Как тебе не стыдно, Хьюи!

Но я уже вытащила деньги из кошелька и сунула их в его сморщенную руку. Он опять говорит с ювелиром-переводчиком.

— Он сказал, что тот парень до сих пор приходит к нему каждый вечер в пятницу и приносит пиво.

Пятница! Это же сегодня.

— Во сколько?

— Обычно часов в шесть.

Я так рада, что хочется расцеловать переводчика. Более того, к его вящему удивлению, я так и делаю. Не могу обделить Хьюи, так что ему тоже достается поцелуй. Надо будет сегодня прополоскать рот антисептиком.

Направляюсь к станции метро, чтобы вернуться в отель, и мне это почти удается… Почти. Как раз когда я прохожу мимо «Таймс Сквер», непонятно откуда появляется невидимый луч и хватает меня. Меня похищают Донна Каран и Келвин Кляйн. Не успевая сообразить, что произошло, я становлюсь на триста долларов беднее, а в руках у меня появляются огромные пакеты. Такими темпами мне скоро придется попроситься в спальный мешок к Хьюи. Но я хотя бы буду модно выглядеть!

Вернувшись в отель, провожу остаток дня, готовясь к великому воссоединению. Не могу выбрать, что надеть. Так как мне, судя по всему, придется стоять на углу улицы и ждать появления Сэма, черная кожаная мини-юбка не кажется самым мудрым выбором. Если я, конечно, не хочу, чтобы прохожие предлагали мне деньги. И я снова останавливаюсь на траурном наряде. Черные трехдюймовые шпильки, черные джинсы, рубашка в тон. Осталось только надеть маску, взять шпагу, и я — Зорро.

До Козуэй-Бей еду на такси: в этих сапогах мне в жизни не преодолеть ступеньки в метро без риска для жизни. Приезжаю ровно в шесть и устраиваюсь на ступеньках старого дома Сэма. Я машу Хьюи, он машет мне в ответ, потом пожимает плечами. Как я понимаю, это значит, что Сэм еще не приходил. Ноги начали дрожать, но я не знаю, отчего это: от нервного возбуждения или оттого, что джинсы слишком узкие. Время ползет как улитка. Шесть тридцать. Семь. Полвосьмого. Восемь пятнадцать.

Он не придет. Услышал, что я в городе, и теперь прячется.

Пытаюсь предположить, сколько мне нужно просидеть здесь, чтобы меня арестовали за бродяжничество — судя по Хьюи, лет двадцать. И тут на улице появляется серебристый «порше». Какой-то козел выпендривается. Людям надо запретить покупать такие машины, а то у нас, простых смертных, из-за них комплекс неполноценности.

Хьюи подпрыгивает от радости, когда машина останавливается рядом. Наклоняется к окну водителя. Так, значит, вот в чем дело! Хьюи — наркоман, а это его дилер.

И тут вдруг водительская дверь открывается, и мне навстречу бежит Сэм. У меня отвисает челюсть, ударившись о тротуар, — точно перелом будет. Господи, я и забыла, какой он красавчик! Темные волосы коротко подстрижены, совсем как раньше, и уложены гелем; он загорелый и мускулистый, как Тайсон. Он как произведение искусства. Кто-то должен отлить его копию из бронзы и выставить на всеобщее обозрение. Какая собака меня укусила, что я решила его бросить?

— Сэм, ты что, банк ограбил? — выпаливаю я.

— Купер! Какого черта ты здесь делаешь? — В который раз за последнее время я слышу эту фразу?

— Ключи забыла. Приехала шесть лет назад, тебя здесь не оказалось, вот так и сижу на крылечке с тех пор.

Он ослепительно улыбается:

— Ты хоть задержишься ненадолго у нас?

Он что, со мной заигрывает?

— Если ты меня уговоришь.

На самом деле меня даже уговаривать не надо. Он все еще улыбается, но потом вдруг хмурит брови:

— Карли, есть одна маленькая проблема.

Ну вот, опять. Сейчас мы узнаем, что он или голубой, или женат, или ненавидит меня, или должен срочно потеряться в Канаде. Хорошо, что хоть проблема с отсутствием либидо отпала: мои соски зажглись, как лобовые фары, в тот самый момент, как я его увидела.

Но он объясняет, что ему всего лишь надо на работу, и я вздыхаю с облегчением. Запрыгиваю в машину, и он отвозит меня обратно в отель, а потом дает свой новый адрес и комплект ключей. Я обещаю подождать его у него дома сегодня вечером. Пакую чемоданы, плачу по счету и беру такси до его квартиры. Меня трясет, словно вибратор на полной скорости, и живот как будто сейчас разорвется от волнения. Тут же одергиваю себя. Все-таки у меня было больше фальстартов, чем у спринтера-невротика. Неужели предыдущий опыт ничему меня не научил? Но надо признать, выглядит он потрясающе. Может, только…

Такси тормозит, но я уверена, что водитель привез меня не туда. Или Сэм действительно ограбил банк. Квартира находится на Пике Виктории, в самом дорогом районе острова. Суперсовременный дом с красной ковровой дорожкой под навесом, ведущей к парадному входу. Два привратника в униформе только и ждут, чтобы открыть для меня дверь. И я уже представляю, как живу здесь. Думаю, мне суждено было рано или поздно оказаться как раз в таком месте.

Открывая дверь в квартиру, я понимаю, что жизнь налаживается с каждой минутой. Пол сделан из светло-кремового мрамора, стены — бледного оттенка золота. Вдоль трех стен стоят белые кожаные диваны, а в центре — низкий мраморный столик, такой громадный, что его можно быть бы покрыть одеялом и завалиться спать вчетвером. Куда ни посмотри, везде церковные свечи и свисающие с потолка канделябры, которых хватит, чтобы осветить целый город.

Перехожу в столовую. Цветовая гамма та же, и я с восхищением разглядываю обеденный стол. Такой не стыдно поставить и в королевском дворце. Вокруг красуются двенадцать чиппендейловских стульев, а сам стол — двенадцатифутовый, красного дерева, начищенный так, что можно как в зеркало смотреться. В середине — двухфутовая композиция шелковых цветов. У Сэма в доме цветочки? Или эту квартиру оформляла женщина-дизайнер, или он открыл в себе женское начало.

Перехожу в хозяйскую спальню и громко ахаю. В одной стене — три двери: первая ведет в гардеробную, которая больше, чем отдел мужской одежды в «Хэрродс», вторая — в сауну, а третья — в ванную комнату, где есть ванна, в которой можно плавать туда-обратно. На другой стене — мультимедийная система с телевизором, стерео, видеомагнитофоном и проигрывателем для компакт-дисков. Королевская кровать покрыта белоснежным шелком. Но сильнее всего меня впечатляет третья стена, точнее, ее отсутствие. Там, где должна была быть стена, высится окно от пола до потолка и во всю длину комнаты. Из него открывается вид на Гонконг, который в нормальной жизни наблюдаешь только на открытках. Это дворец.

Я не знаю, куда себя деть, с каким приборчиком поиграть в первую очередь. Решаю пойти в сауну и в джакузи, потом выбираю из многосотенной коллекции компакт-диск Отиса Ридинга. К тому времени, как я разобралась, как работает стереосистема, сауна уже чересчур нагрелась, а вода в джакузи остыла. Ну ничего, я еще научусь: времени у меня навалом.