В последующие несколько дней Даг то страстно целовал меня, то кусал ухо, то зарывался в шею. Изредка его рука заползала мне под свитер со спины, но не более того. Я перепробовала все советы девчонок: топики с большим вырезом и юбки, больше похожие на пояс; пробовала притираться к нему так близко, что чуть не раздавила ему легкие; даже как-то не надела лифчик, и когда он стал гладить меня по спине, резко развернулась, чтобы он неминуемо наткнулся на грудь. Но все было бесполезно. Бес-по-лез-но.

До того самого вечера среды, несколькими неделями позже, после того, как очередной шедевр Роберто был коварно выдан за мое собственное творение. Мы сидели на полу, еда была на кофейном столике, и тут Даг поднял голову и взял меня за руку.

— Карли, — торжественно произнес он, — это должно прекратиться.

Мое сердце замерло. Что это значит — прекратиться? Куда уж сейчас-то прекращать? Я с каждой минутой хочу его все сильнее, и, не считая того, что сексуальная активность у него, как у католического священника, нам очень хорошо вместе.

— Что должно прекратиться? — осторожно проговорила я.

— То, что мы уже перепробовали все блюда из меню ресторана Роберто.

Дерьмо! Он знал! Я истерично расхохоталась:

— Как ты узнал?

— Тебя зелень выдала, Купер. Кто подогревает зелень?

Вот так, поймана с поличным. И откуда я знала, что нужно сперва убрать зелень, которую положили для украшения, и только потом поставить тарелки в духовку?

Он встал и помог мне подняться на ноги. Не говоря ни слова, расстегнул мою блузку и снял свою рубашку. Подвел меня к кровати и уложил, молча сняв сначала мои джинсы, потом свои. Он медленно провел невидимую линию вокруг моих сосков и вниз, к животу. Внезапно его пальцы оказались внутри, и я немедленно кончила, выгнув спину от удовольствия. Он приподнялся надо мной и вошел в меня, все время глядя мне в глаза и улыбаясь прекрасной улыбкой. Начав двигаться и вздыматься внутри меня, он ни разу не проговорил ни слова, и я просто приподняла бедра и обвила ногами его спину, подстроившись под его ритм. Потом он вдруг задрожал и остановился. О боже, он кончил! Это была самая быстрая эякуляция в истории, и он так и не издал ни звука. Я вопросительно подняла глаза, гадая, что же он сейчас скажет, но он ничего не сказал. Просто улыбнулся и перекатился на спину с довольным лицом.

Так, может, я что-то пропустила? Попала во временную воронку? Может, у меня случилось странное отключение сознания, и я не заметила, как прошло двадцать минут, и пришла в себя как раз в кульминационный момент? Или же у меня и вправду только что был сексуальный акт, быстротой не уступающий варке яйца, причем с парнем, рядом с которым Марсель Марсо [13]покажется болтуном?

— Я люблю тебя, Карли, — прошептал он.

— Я тоже люблю тебя, Даг, — ответила я. И это была правда: я его любила. Наверное. Ну ладно, пусть я немножко путала любовь и сексуальное влечение… И пусть наш первый секс был похож на занятия любовью с немым, который срочно куда-то спешит, — это же всего лишь секс. Во всех остальных проявлениях он идеален. Я не могла удержаться и не сравнить его с Джо, который так заводил меня, нашептывая всякие непристойности во время секса, но ведь в конце концов именно это меня потом и взбесило. Я просто капризничаю, сказала я себе. Секс со временем станет лучше, обязательно станет.

Что же до неторопливости, наверное, мы действительно не торопились — по сравнению с «Конкордом» или «Формулой-1». События стали развиваться с ужасающей быстротой. Скоро Даг уже говорил о совместном счете в банке и ценах на недвижимость.

Через пару месяцев Джесс приехала домой на каникулы из университета, и мы устроили девичник у Кейт. Все было, как в Бенидорме, только без солнца и песчаного пляжа. Мы поведали ей последние новости: Кэрол заключила новый контракт с дорогим торговым центром на рекламу нижнего белья; Кейт повысили до младшего стилиста; Сара попыталась соблазнить репетитора по математике; разговор зашел и про мой роман. Джесс пришла в шок:

— Что с тобой стряслось, Купер? Ты же путешествовала по миру и знакомилась с интересными людьми! Господи, да ты последний человек, который, по моим ожиданиям, согласился бы выйти за парня из родного города и одомашниться, хотя тебе еще нет двадцати!

— Я знаю, Джесс, но я уже обожгла пальцы до самых локтей. Уверена, Джо уже назначил цену за мою голову. К тому же что мне еще нужно?

— Может, секс быстрого приготовления а-ля китайская лапша? — подсказала Кэрол.

Я проигнорировала ее:

— Даг прелесть, он умный, и мы знаем друг друга с детства. И я люблю его вусмерть.

— Я имела в виду «до смерти», но малибу с ананасовым соком дали о себе знать.

— В том-то и дело! — Джесс прищурилась, глядя на меня, как дотошный интервьюер на нервничающего политика. — Ты знаешь его сто лет! Неужели ты хочешь всю жизнь прожить без сюрпризов?

— Ради бога, Джесс, остынь. — Кажется, с момента поступления в университет Джесс превратилась в женское обличье лидера нашей социалистической партии. Дай ей волю, устроит дебаты даже с сырной плесенью. — К тому же я даже пока не собираюсь за него замуж. То есть мы просто встречаемся. Я вообще до тридцати замуж не выйду.

Все многозначительно на меня посмотрели. Хотя, может, у них просто осоловели глаза от выпитого малибу.

Когда на следующий вечер Даг пришел ко мне, я вела себя необычайно тихо. Когда он, как минимум, двадцать раз спросил меня «Что стряслось?» и я столько же раз ответила «Ничего, все в порядке», меня наконец прорвало.

— Даг, тебе не кажется, что у нас все слишком серьезно? Разве тебе не хочется ходить по клубам с друзьями и каждый вечер знакомиться с новой девушкой?

Он в ужасе посмотрел на меня:

— Это еще зачем? Мне казалось, что у нас что-то особенное.

У него был такой вид, будто он вот-вот грохнется в обморок, и тут я спустилась на землю быстрее, чем альпинист, у которого кончается кислород. О чем я только думала? Как мне вообще пришло в голову обидеть Дага? Я любила его, как будто он уже член нашей семьи!

В общем, так оно почти и было.

Прошло шесть месяцев. Мы планировали вечеринку в честь помолвки и послали запрос на домик с общей с соседями стеной на соседней с моими родителями улице. Мама рвалась назначить встречу с матерью Дага, чтобы обсудить список гостей и сочетаемость цвета скатертей и платьев подружек невесты.

У меня было такое чувство, будто я сама создала чудовище. Моя жизнь больше мне не принадлежала; я таскалась из одного свадебного бутика в другой, перемеряя платья, в которых выглядела как помесь рождественского пирога и проститутки эпохи короля Эдуарда. Для меня официально наступил ад.

И все же через все это стоило пройти, чтобы выйти за Дага. Наступил момент, когда я стала скучать по нему, если он выходил из комнаты больше чем на пять минут. Если его не было рядом, я испытывала беспокойство и чувствовала себя полноценной, только когда он крепко обнимал меня и говорил, как сильно любит. Он стал такой же частью меня, как зубной камень и сигареты «Бенсон энд Хеджес».

Ведь так и бывает в жизни: сначала человек ходит в школу, потом устраивается на работу, заводит семью и детей. И я вовсе не выбрала легкий путь (как утверждала Джесс), когда признала своего единственного, который и так стоял передо мной и тянулся ко мне обеими руками.

Свадьбу мы назначили на февраль следующего года: ровно через два года после того дня, когда впервые увиделись тогда в клубе. У меня было достаточно времени, чтобы привыкнуть называться хозяйкой (смешное прозвище, ведь я до сих пор так и не научилась кипятить чайник).

Единственное, что меня беспокоило, так это наша сексуальная жизнь. Я все время внушала себе, что надо смотреть на вещи оптимистично: ведь мы можем лечь в кровать без пяти десять, позаниматься сексом, и я даже не пропущу начало десятичасовых новостей! По крайней мере, мне ни разу не пришлось притворяться, что у меня болит голова, чтобы отказаться от секса: в большинстве случаев все кончалось раньше, чем я успевала сообразить, что это вообще было.