— Ты прекрасна, — сказал он. — За эту ночь я, наверное, сто раз повторял эти слова.

— Мне кажется, где-то около девяносто шести.

— Можем попробовать еще четыре раза.

Келли настороженно подняла голову, заглянула в его сияющие глаза.

— Ты имеешь в виду еще четыре раза…

— Тогда давай попробуем три.

— Мне хотелось бы после этого еще попробовать и ходить.

Она наслаждалась чувством правильности, которое ее переполняло: правильного выбора, правильного времени, с правильным человеком. Будущее пусть пока подождет.

— Скажи мне вот о чем.

— О чем? — Как сильно он ее любит? Сколько у него было женщин до Келли? Какое необыкновенное чувство благодарности испытывает он к ней, за что? За то, что она его любит?

Стив испытывал какое-то чувство вины. Может, он ее напугал? Он не знал, как вести себя дальше, чего Келли ждет от него.

— Расскажи о своих прежних подружках, — попросила она.

— Ты хочешь слышать о них прямо сейчас?

— Я чувствую себя очень уверенной.

— Стоп, здесь моя граница.

— А знаете ли, мистер, что я сейчас не могу сравниться ни с какой женщиной на свете. Я на самом верху блаженства.

— Ну, в таком случае, ты, любовь моя, действительно лучше всех женщин на свете.

— Спасибо.

— Пожалуйста. — Он поцеловал ее в лоб. — А ты знаешь, мне понравилась твоя идея, что ты наверху.

— Кто бы мог подумать, что всего десять дней назад ты почти умирал.

— Но ты вошла в мой дом. И это все, что мне надо.

Некоторое время они молчали.

— Ну, расскажи мне, — опять мягко попросила Келли.

— О других женщинах?

«Может, она гонит свою удачу? А может, ей закрыть глаза и притвориться, что нет ни прошлого, ни будущего».

— Была только одна, но долгая связь. Тонни. Она была стюардессой.

— Ты шутишь?

— Напрасно ты с таким предубеждением. Не все же они такие. Она была очень интеллигентна.

— И?..

— Но я ее не понимал. Я считал, что ее бесконечные полеты будут мешать моей работе.

— И?..

— Работа без устали, знаешь?

— Хотела бы знать.

«Я должна быть готова, если что-нибудь будет не так», — подумала Келли.

— И однажды она меня оставила, потому что я не уделял ей времени. А я хотел показать, какую ошибку она совершила, бросив такого подающего надежды делового человека. Я доказывал ей это, работая в офисе даже ночами. Вот так получился преуспевающий бизнесмен.

— Это ее квартира?

— Моя, я купил ее после.

— Но она не производит впечатления обжитой. Как будто не твоя.

— Я все время на работе и не очень обращаю внимания на уют. Как купил, так и живу.

— А твоя личная жизнь? — Келли зевнула. Ей уже было тяжело уловить нить разговора. Вечер был утомительный и эмоционально, и физически, а они еще столько не сказали друг другу.

Стив дышал редко. Его грудь поднималась и опускалась под ее щекой.

— Моя личная жизнь, — сказал Стив, осторожно выбирая слова, — ожила снова с той поры, как я встретил тебя. Я больше никогда не повторю подобной ошибки, Келли. Ты стала теперь частью моей жизни.

Вот, он сказал это. Голова Келли все еще доверчиво лежала у него на груди. Она не накрылась простыней. Так и уснула.

— Спокойной ночи, любовь моя, — прошептал он.

Стив был жаворонок, Келли — сова. Когда он проснулся, то обнаружил себя на дальнем конце королевских размеров кровати. Ужасная мысль пришла ему в голову: а не храпел ли он? Келли? Лишь небольшая возвышенность под простынями наблюдалась посередине кровати. Стив очень надеялся, что это она. Он слегка потрогал коленом эту выпуклость. Бормотание «не-будите-меня-пока-я-сама-не-встану» донеслось из-под простыней.

— Келли!

Показалась рука, ударила по матрасу, как будто там был будильник.

Удар был таким сильным, что отозвались пружины матраса.

Келли знала, как она выглядит по утрам. Ей не хотелось, чтобы Стив Руссо увидел ее такой.

«Будь всегда сама собой», — напомнила она себе. Но в таком виде можно показаться доктору Куртис, а не Стиву.

Взлохмаченная макушка показалась из-под простыни.

— Что, утро? — Келли еще не совсем проснулась.

— Уже восемь часов, — бодро сказал Стив.

— А! — Ей нужно было найти повод, как бы поприличней пройти мимо него. У нее не получилось.

Нужно было причесаться, почистить зубы, и еще затекла шея. Но это уже из-за Стива. Она уснула у него на груди. Это, конечно, романтично, но не спать же в таком положении всю ночь.

— Ты во сне брыкался, — пожаловалась Келли.

— А ты что, пряталась? — он улыбнулся, кивнув на груду простыней.

— Можешь смеяться сколько хочешь, хотя я вовсе не нахожу это смешным и настаиваю на раздельных кроватях.

— Если мы будем заниматься любовью на обеих. Каждую ночь!

Она напряженно искала еще какую-нибудь причину. В конце концов, нет ничего лучше, чем смеяться друг над другом.

— Ты всегда такой счастливый по утрам?

— Нет, я обычно угрюмый до первой чашки кофе.

— Если наденешь очки, то сразу перестанешь веселиться. У меня такой ужасный вид.

— А ты всегда так спишь? Как те жуки, которые сворачиваются в шарик, когда их потрогаешь. Ты только подумай — ты похожа на маленького жучка…

В него полетела подушка.

— Ни слова больше, Руссо!

Келли воспользовалась возможностью и, перепрыгнув через него, скрылась в ванне.

— О! Нет! — завопила она. — Это даже хуже, чем в «Ничтожествах».

— Что? — спросил Стив из другой комнаты.

— Я похожа на нечто из «Кошек».

«Или на черт знает что, которое таскали всю ночь», — подумала она про себя.

Волосы были взъерошены простынями и руками. Глаза опухли оттого, что она всю ночь проспала вниз лицом. На щеке — полосы от простыни.

Автоматически Келли взяла зубную щетку. Что это? Новая. Открытая. Приготовлена для нее. Он все продумал, спланировал. И эту ночь.

Она сошла с ума! Оставила косметику с полным набором всего необходимого в другой комнате.

Ей послышался голос Стива. Он смешивался с бормотанием радио. Келли включила душ до упора. Неужели она не станет привлекательной, если будет просто чистенькой.

Спустя двадцать минут, завернутая в большое мохнатое полотенце, она вышла из ванны. Стив приготовил для нее халат. Он висел на стуле. Когда Келли его надела, он положил трубку телефона.

— Это была твоя мама?

— Я сказал ей, что ты принимаешь душ, и передал от тебя привет.

Келли укоризненно покачала головой.

— Я даже не буду притворяться, что поверила.

— И не надо. Я заказывал еще одну кровать.

Намеки. Намеки. Он уже включил ее в свое будущее. Она засмеялась. Стив взял ее за руку, притянул к себе, положил на кровать.

Она высушила волосы, они были еще теплыми. Он утопил свое лицо в них. Они смеялись, хохотали до последней минуты, последней секунды, пока Келли не взяла его руки в свои, прижала их к себе. Они стали так серьезны, так близки друг другу. Тело к телу. Обнаженные. Мерно двигаются. Эти движения. О Боже! Келли под ним изгибалась, содрогалась, сотрясалась. Стив чувствовал, как наливалось его тело, и толчком вошел в нее.

А может, все врут пособия?

В дверь позвонили.

— Оставайся здесь, — прошептал он ей на ухо. Стив соскользнул с нее, поднял халат, который был небрежно брошен возле кровати. Набросил его. Выходя из спальни, он подмигнул Келли.

Она вздохнула — вот и нет его рядом с ней. «Пока Стив будет уходить из ее жизни ненадолго, как сейчас, ей будет хорошо», — думала она. Келли тряхнула головой, и ее только что вымытые волосы стали еще пышнее. Она должна гнать от себя всякие мрачные мысли. Но и особых надежд не должна питать тоже.

И не говорить «я люблю тебя», пока он не вырвет у нее этого признания. Стив вошел с двумя белыми бумажными пакетами, стаканами апельсинового сока и «Санди Таймс». На подносе катались два огромных апельсина.