Это все гормоны, сказала она себе. Дело, наверное, в том, что она перестаралась, отказываясь от физического и эмоционального контакта с мужчинами. Видимо, необходимо что-то менять.

Нельзя судить обо всех мужчинах по одному обманщику. Джасмин знала, что как раз этим и грешит. Но и заглядываться на каждого встречного тоже, пожалуй, чересчур, сказала себе она.

А потом Мэнди сообщила, что тоже заметила эту перемену в Джасмин.

Джасмин познакомилась с Мэнди Паркер, когда переехала в Сидней и поступила на службу в юридическую фирму. Мэнди служила там же юристом. Перестав дичиться друг друга, они крепко подружились. Это Мэнди настояла на том, чтобы Джасмин пришла в их клуб знакомств.

— Бесполезно теперь оценивать физические достоинства Марка, — сострила Мэнди, когда они заняли места, чтобы посмотреть следующий матч. — Марк ведь не заметит твоего к нему внимания.

— Не понимаю, о чем ты, — пробормотала Джасмин, краснея оттого, что попалась.

— Я хочу сказать, что ты уже столько раз отталкивала его. Боюсь, больше он не прибежит, чтобы опять получить отказ.

Джасмин невольно улыбнулась.

— Валяй, не стесняйся, Мэнди. Но если снова вздумаешь заняться сводничеством, то запомни: он мне не подходит. Ясно?

— Поверь, не только тебе. — Мэнди бросила взгляд в сторону Марка Дина и покачала головой. — Правда, жаль? На этакую фигуру любая девушка засмотрится. — Мэнди громко вздохнула. — Ты заметила, как часто такое бывает с этими неотразимыми? Просто блеск, пока не раскроют рот.

Джасмин не удалось сдержать смех.

— Секс не берем… Не слишком ли ты широко обобщаешь?

— Шутишь? Я недоговариваю. Взгляни на моего Пола, вот тебе яркий пример: челюсть Роберта Редфорда, волосы Ричарда Гира, улыбка Тома Круза, а попка — Мэла Гибсона. Но беседовать с ним — все равно что с вон той скамьей. А ведь рано или поздно приходится же с ними беседовать. Ей-Богу, одна тоска.

— Бедный Пол! Как все его предшественники, обречен на то, чтобы попасть в кучу забракованных.

— Ну, пока еще нет. На него пока приятно смотреть. Хотя не стану отрицать: я разборчивая. Как и ты, Джасмин.

Джасмин повела бровями, а Мэнди продолжала:

— Внесу поправку: я почти такая же разборчивая, как ты. Я-то по крайней мере не лишаю их возможности разверзнуть уста и попасть пальцем в небо.

— Не в этом дело, Мэнди. Просто мне кажется, что я еще не готова к каким-либо отношениям, — начала Джасмин. Однажды она вкратце рассказала Мэнди о своем быстротечном и несчастливом романе с Кейлом Крейгеном.

— Пяти лет в скиту вполне достаточно.

— Да, но…

— Наверное, парень был совершенно потрясающим, — спокойно закончила за нее Мэнди.

— Я так считала.

Мэнди снова вздохнула.

— Сказавшая, что жизнь все равно что колючка в заднице, знала, о чем говорит.

Несколько минут они сидели молча. Вдруг Джасмин, неожиданно для себя самой, принялась рассказывать подруге о письме Лореллы.

— Дедушка хочет, чтобы мы приехали в Брисбен на Рождество, — сообщила она.

Мэнди с удивлением обернулась к ней.

— И ты поедешь?

— Ну конечно же, нет. — Джасмин замотала головой. — То есть, с одной стороны, мне хочется повидаться с дедушкой. Но с другой — я совершенно не желаю снова видеть Кейла.

— Это несколько осложняет дело, да? А он там будет? То есть он все еще живет в Брисбене?

— Понятия не имею. Пять лет назад он еще учился. Жил в Трокли, как бы неполный день работал у дедушки и писал диплом. — У Джасмин заныло сердце. Не так уж много светских разговоров было у них. Слишком они были влюблены, слишком острым было их физическое влечение, чтобы еще и разговоры вести.

— Позвони своей дедовой жене и спроси, — подсказала Мэнди, но Джасмин снова замотала головой.

— Не стоит. Все равно вряд ли я смогу туда вернуться.

Мэнди пожала плечами.

— Тебя можно понять. Какой смысл идти на это, если нет необходимости… Хотя жаль… мы бы подвезли тебя. Знаешь, мы с Полом и Марком едем в Нузу — провести Рождество у родителей Пола. Мы с тобой вместе могли бы сбежать, чтобы отметить праздник на знойном тропическом Севере.

Джасмин застонала.

— Только не включай меня в свои планы, пожалуйста. Если тебя пустить в солнечный Квинсленд, дело кончится неприятностями.

— Не беспокойся, Джасмин. Вчера в торговом центре я подошла к доброму Санта-Клаусу, рассказала ему, какими в этом году мы были примерными девочками, и очень вежливо попросила его каждой из нас засунуть в чулок что-нибудь высокое, черноволосое и интересной наружности.

Джасмин расхохоталась. Когда часа два спустя она входила к себе в квартиру, то все еще улыбалась, вспоминая о беспардонности своей подруги. Не успела Джасмин поставить спортивную сумку, как зазвонил телефон.

— Джасмин! — прогромыхал в трубке голос ее матери. Джасмин отстранила на несколько дюймов трубку от уха.

— Да, мама. В чем дело?

— Я весь вечер пыталась дозвониться, — с укором сказала Мойра Макканн.

Джасмин вздохнула.

— Сегодня вторник. Ты же знаешь, я играю в теннис по вторникам.

— Ах да, я забыла. То ты, то Рик… ей-Богу, у меня голова кругом идет.

— Так в чем дело?

— Ты можешь сюда подъехать? — взмолилась мать.

Джасмин посмотрела на часы.

— Уже поздно, а завтра мне рано идти на работу. Ты не могла бы объяснить по телефону, в чем дело?

— Нет. Хотя, пожалуй, объясню. Я хотела сказать тебе, что мы решили принять предложение твоего дедушки. Мы едем в Брисбен повидать его.

— Вы… что? Но…

— Я все обдумала, Джасмин, и считаю, что, если подходить с моральной точки зрения, надо ехать. Препятствий нет: и у тебя, и у Рика отпуска. И, как я сказала Лорелле…

— Ты когда успела поговорить с Лореллой? — в изумлении перебила Джасмин. — Ведь несколько дней назад ты только и твердила, что больше не желаешь с ней знаться. Казалось, тебя на аркане туда не затащить.

— Я звонила ей сегодня вечером, — ровным голосом ответила мать. — Мне хотелось выяснить у нее все насчет билетов на самолет.

— Мама, я не поеду в Брисбен. И не могу понять, зачем ты решила туда ехать. С чего это ты вдруг передумала?

— Ну, я тогда просто разволновалась. Ты знаешь, как это у меня бывает. Это возраст. Я, пожалуй, переборщила, ну, в отношении Лореллы. А теперь, когда остыла, я поняла, что поторопилась с выводами и, наверное, была слишком непреклонной. Поэтому и передумала.

— Почему?

— Что — почему?

— Почему ты вдруг взяла да передумала? — повторила Джасмин, теряя последнее терпение.

— Джасмин, твой дедушка, может быть, при смерти.

— Знаю, мама, — тихо произнесла Джасмин и снова вздохнула. — А что Рик? Как он смотрит на эту поездку?

— Рик согласен со мной. Мы все обсудили. Он считает, что нам надо съездить повидаться с дедушкой.

— Мама, но в чем настоящая причина? Я же чувствую, тут что-то кроется. Тебя выдает голос.

— Тебе это кажется, — поспешила ответить мать. Ей было явно не по себе.

— Дай мне поговорить с Риком.

— Он… его нет дома.

Джасмин поджала губы.

— У Рика что-то не так, верно? Ему, видимо, необходимо уехать на время из города. Сколько ему на этот раз нужно, мама?

— Не понимаю, чего ты добиваешься, Джасмин.

— Правды, мама, — настаивала Джасмин — и оторопела, когда ее мать заплакала. — Мама! В чем дело? Ладно, я приеду.

— Нет, не надо. Ты же сама сказала, что уже поздно. У меня все в порядке. Просто я… — она громко всхлипнула, — я просто не знаю, что мне делать. Джасмин, у Рика неприятности… довольно серьезные, и он… ну, он уговорил меня заложить дом, а теперь…

— Что — теперь?

— Я так и знала, что ты будешь злиться. Он говорил, что это только на месяц, что у него верное дело, но что-то сорвалось, и теперь Рику нужны деньги… сейчас же… очень много денег, и, боюсь, мне придется продать дом. — Еще раз всхлипнув, мать смолкла.

— Что значит «очень много»? — спросила Джасмин с тревогой, стараясь расслабить руку, сжимавшую трубку и побелевшую от напряжения. Ох уж доберется она до своего братца…