Мы гуляли с сынишкой до темноты. Ночевать в чужом месте, тем более в отсутствие хозяев, было неуютно. А сынок чувствовал себя вполне естественно, словно он вырос в этом доме. Когда мне понадобилось зашить ему порванные во время прогулки шорты, он безошибочно нашел коробку с нитками и принес мне. Пока я штопала, он исследовал дом. Обнаружил стопку пожелтевших журналов и принялся увлеченно их листать.

– Хотела бы переселиться в деревеньку, мам? Хорошо здесь. Такие вкусные ягоды в саду растут: черноплодка, тёрн. И яблок красных, наливных много, ты видала? Эх, жаль только, что смородина уже отошла, я обожаю смородину!

– Не знаю, Дим, – пожала я плечами, – чем заниматься в деревеньке-то? Целыми днями? Я не представляю…

– Как это – чем? – всплеснул руками Димка. – Жить! Можно ходить за грибами, на рыбалку, ну, короче – на грибалку! Ты бы научилась настоящие пироги печь – яблочные, там, с ягодами разными.

Я всегда была отчаянной урбанисткой. В детстве за город вытащить меня можно было лишь со скандалом. И вот тут, после Димкиных вздохов, вдруг осознала, что совсем не прочь была бы проводить больше времени в каком-нибудь тихом уютном месте, на берегу реки, засыпать и просыпаться, окутавшись звуками живой природы, писать стихи и наблюдать, как резвится на травке твой ребенок…

…Вспомнился уик-энд в Нью-Джерси, огромный дом, в котором провела ночь со Стилом и девочками, и вновь сравнила я те томительные ощущения с сегодняшними. Мне не нужен огромный дом, поля и пастбища, составляющие частные владения. Нам с Димкой хватило бы и маленькой, пусть даже обшарпанной и покосившейся дачки.

В обещанный день Олег не приехал. Мы несколько раз ходили встречать его на станцию, не понимая, что могло произойти. Не появился он и на следующий. На третий день я засобиралась домой, несмотря на сопротивление сына.

Димка не хотел уезжать и отчаянно тянул время. Прятался от меня по кустам, не откликаясь на зов. Делая вид, что потерял что-то очень важное, искал это «что-то» в траве. А потом и вовсе убежал к реке – «проститься с рыбками». Я прибралась в доме и села в ожидании сына на крылечке.

Раздался шум приближающейся машины. «Жигулёнок» пятой модели остановился около калитки. Из машины кто-то вышел, хлопнул дверцей и направился прямо к дому, по извилистой дорожке. Краем глаза я видела приближающуюся мужскую фигуру, но отчего-то боялась посмотреть в его сторону. Я просто не знала, чего мне ждать от этой фигуры, и с замиранием сердца готовилась к любой неожиданности… К любой…

Только не к такой.

– Здравствуйте, я брат Олега, меня зовут Михаил…

Я медленно повернула голову, не веря своим ушам. Глаза тоже отказывались верить. Не говоря уже про сознание, которое я, кажется, тихо теряла.

– Здравствуй, – произнесла я сипло.

Мишка. Мой Мишка. С поредевшими волосами и каким-то потухшим взглядом, слегка сутулый, но это был он! Мой Мишка Либерман.

Он внимательно посмотрел на меня, резко остановился и замотал головой, словно отгоняя нежелательное видение.

– Но откуда?! – потрясенно воскликнул он. – Откуда ты знаешь моего брата?

– Олег – твой брат? – переспросила я, не веря в происходящее.

– Олег – мой брат, – эхом подтвердил он. – А вы-то с ним как познакомились? Где?

– В переходе, – ответила я честно. – Не знала, что у тебя такой брат.

– Какой – такой? – вскинулся на меня Миша настороженно.

– Замечательный.

– Ты хоть знаешь, что он влюблен в тебя?

– Нет, – ответила я категорично, – не любовь у него это, а юношеское увлечение.

– А у тебя?

– Он замечательный, – повторила я. – Почему он не приехал? Я ждала его.

– Олег в больнице, – сказал Миша, – он попросил меня съездить за тобой.

– Что случилось? – испугалась я.

– Ничего страшного. Он каждый год, в одно и то же время ложится на плановое обследование. А тут вдруг резко забыл о сроках госпитализации. Видно, сильно ты его задурила.

– И не думала, – попыталась оправдаться я, – просто так получилось…

– Не говори ничего.

Он опустился рядом со мной на крыльцо.

– Олег сказал, что встретил женщину своей мечты. – Миша криво усмехнулся. – Подумать только, каждый день мимо него проходят сотни девушек, а он влюбился именно в тебя.

– Но я тут ни при чем, – запротестовала я, – мне и в голову бы не пришло, что у него ко мне могут возникнуть серьезные чувства.

– Это особенность твоего характера – не думать о чувствах другого человека, – сухо сказал Мишка и, не дав мне возразить, воскликнул: – Но почему – ты?!

– Судьба, – тихо констатировала я, – что же еще?

– Никак не думал я тебя снова встретить… тем более так… – Он отвернулся.

– А я думала. Много думала. Я столько всего передумала, Мишка! – Мой голос завибрировал.

Он изумленно посмотрел на меня. Я выпалила, глядя прямо в эти непонимающие глаза:

– Ты предал меня. Бросил на произвол судьбы безо всякого объяснения и ни разу в жизни не поинтересовался, как сложилась моя жизнь без тебя.

– Твоя жизнь должна была сложиться превосходно, – тяжело выдохнул Мишка. – Девочка из известной семьи. Блестящий жених, признанный родителями, не то что какой-то там жалкий студентик, с которым ты решила поразвлечься перед свадьбой.

Он вскочил и принялся ходить взад-вперед, сердито жестикулируя:

– Как ты ловко меня окрутила. Опоила невидимым зельем. Запутала. Я думал, что лучше тебя, чище тебя нет, а ты…

– А я оказалась порочной? – пошла в наступление я. – Ну продолжай, раз начал. Что тебе там наговорили на меня? Что пробы ставить некуда? И ты поверил? Сходу?

– Как можно было не поверить? Ведь ты и правда была увереннее и… опытнее – в определенном смысле… – Он взглянул на меня с такой обидой, словно это было вчера.

Я тяжело вздохнула.

– Если и есть на мне грех, то только один-единственный, и тот – по глупости. И я давно за него расплатилась, – я смахнула предательскую слезу, – всей своей жизнью расплатилась. А тебе не хватило мужества просто поговорить со мной тогда, объясниться. Всё могло сложиться иначе.

Повисла пауза. Я замерла, боясь спугнуть неловким движением мгновение истины.

– Ту ночь провел я на улице, – глухо произнес Миша. – Этот доктор, видно, что-то подмешал мне в вино – я словно перестал себе принадлежать. Голова-то варила, а воля отключилась напрочь. Он так взвешенно объяснял, почему мне следует забыть дорогу к твоему дому, в подробностях, аргументированно так, что в результате я согласился. А потом он в какой-то двор завел меня, дал таблетку и на скамейку положил. Добрый доктор Айболит. Я проспал всю ночь на этой скамейке в полной отключке. А ночью похолодало сильно, это ж осенью было, но я не чувствовал холода в том состоянии. – Мишка замолчал, потом поднял на меня глаза и грустно так закончил: – Зато потом прочувствовал. Очень даже прочувствовал.

– Ты заболел? Простудился? – взволнованно спросила я.

– Простудился, – скорбно качнул головой Мишка, – на всю оставшуюся жизнь.

– Мишка-Мишка, – всхлипнула я, – что ж такое натворили мы?

– Судьба, – с горькой усмешкой передразнил меня Миша. – Я искренне верил, что, уйдя с твоей дороги, всем сделаю хорошо. Кроме себя. Я очень желал тебе счастья, Аленький.

Остановить слёзы я уже не могла. Они струились и струились по щекам.

– Знаешь, Мишка, а ведь ты был единственной любовью в моей жизни. И другого счастья мне было не надо!

Мишка схватил меня за руки, крепко сжал их и поднес к своему лицу:

– Аленький, – пробормотал он, – прости меня, Аленький! Какой же я дурак!

От его прикосновения меня словно в жар бросило. Потом резко – в холод.

– Обними меня, Мишка, – взмолилась я, – и не отпускай больше никогда.

В то же мгновение, подняв голову, я увидела Димку. Он внимательно наблюдал за нами из-за тернового куста.

– Иди сюда, Димочка, – сказала я, утирая слезы, – познакомься…