– Предлагаю тебе на замену вот этот чудный морковный пирог, Алечка. Смотри, он в три раза больше, а холестерола в нем в шесть раз меньше! И килоджоулей тоже.

Морковный пирог? Ну просто издевательство какое-то. С детства терпеть не могу морковь и всякие варено-тушеные производные из нее. Однако соглашаюсь, крыть нечем. Да и отказываться уже неловко. Грегори доволен. Он оплачивает два кофе без кофеина и кусок этого самого пирога для меня. Себе берет низкокалорийный пудинг из бурого риса.

Мы выходим из кафе и присаживаемся на скамейке около симпатичного фонтанчика. Пьем кофе из бумажных стаканов, делимся впечатлениями прошедшего дня.

– Если б ты только знала, сколько раз бродил я в одиночестве по Бродвею в мыслях о тебе, – произносит Грегори мечтательно.

– Обо мне?

– Я не оговорился, Алечка. О тебе. Именно такой я представлял себе подругу жизни, зореньку свою.

– Зореньку?

– Ты – заря моя последняя, – переиначивает Грегори строчку из доброй советской песни.

Даже морковный пирог не кажется мне невкусным после таких речей. В принципе если абстрагироваться, то вполне сносный пирог. Сладковатый, но не приторный. И всего-то четыреста килоджоулей!

– А ты обратила внимание на последние слова маникюрши Клары? – вопрошает Грегори.

Догадываюсь, на что именно намекает Грегори.

– Она-то с ходу сообразила, как тебе посчастливилось. Мечтала бы, наверное, поменяться с тобой местами. Сама-то вынуждена обслуживать капризных клиентов, держаться за свою работу, не зная, что ее ждет завтра.

Грегори задумчиво покачал головой и произнес с едва различимой досадой:

– А ты еще что-то раздумываешь…

– Я не раздумываю, – возражаю быстро, – совсем даже не раздумываю! – И, как в омут головой: – Я давно уже согласна! Согласна я, Гришенька!

– Вот и ладно, – изрекает Грегори. – Вот и умница! – Императивно берет меня за руку. – Пойдем домой.

6.00

Не могу разлепить глаза. До глубокой ночи мне не давали уснуть, вынуждая демонстрировать неуемную страсть, и вот теперь выталкивают из сладкого сна с безжалостной настойчивостью:

– Саша, сколько можно тебя будить? Вставай скорее, мне необходима твоя помощь.

– Можно я чуточку посплю, ну, пожалуйста, Гриша! – бормочу умоляюще.

– Саша, я опаздываю. Давай-ка быстренько приготовь мне кофе и почисть яблоко.

Сомнамбулической поступью бреду на кухню. Насыпаю кофейные зерна в кофеварку, доливаю воды, нажимаю на кнопку. Неужели трудно было сделать это самому, не вытаскивая человека из теплой кровати? Какое бессердечие. А яблоко мог бы вполне и в кожуре съесть. Крушил же их прежде, до встречи со мной!

– Спасибо, Алечка, – прихлебывая кофе, говорит Грегори, – можешь вернуться в постель и немного поспать. – Он смачно грызет дольку разделанного мною яблока. – Я позвоню тебе после совещания, и мы согласуем наши планы.

«Согласуем наши планы». Звучит вполне демократично. На деле же это, разумеется, будет выглядеть иначе. Привыкай. Хочешь красивой жизни в Америке с солидным мужем? Придется поработать над собой.

Попала в семью тиранов, тебя честно предупредили!

9.30

Телефонный звонок.

– Hello? – отвечаю, как положено.

– Вот умница какая, уже научилась отвечать на звонки, – радуется Грегори в трубку. – Сколько минут тебе нужно, Аля, чтоб выйти из дома?

– Десять-пятнадцать, – бодро отвечаю я. Поспать мне так и не удалось, душ приняла, кофе выпила, осталось только одеться.

– Надень, пожалуйста, темно-синее платье, телесные колготки и приходи к моему офису. Ты помнишь, как идти?

– Постараюсь не заблудиться, – ухмыляюсь я.

Как же, забудешь, пожалуй. Сколько раз мы проходили этот путь туда и обратно пешком!

– ОК, буду ждать тебя с нетерпением. Я так соскучился, Алечка!

Вот эта его нежность буквально завораживает меня всякий раз. Как он успевает соскучиться за короткий срок? Никто ко мне не привязывался так сильно. И не выражал свою привязанность так откровенно.

Погода превосходная. Ярко светит солнце, блестит начищенный асфальт, мой путь сопровождает цветущая сакура. Волнующая картинка.

Грегори ждет меня на улице у входа в здание офиса.

– Долго же ты шла, – бурчит недовольно.

– Мне пока трудно бегать на каблуках, – оправдываюсь я, – сноровки маловато. А куда мы торопимся?

– В муниципалитет, – коротко отвечает Грегори и жестом подзывает такси.

12.30. Ланч в ресторане Drake

К нам присоединяются Виктория и Вероника.

– Дети, – торжественно произносит Грегори, – Алекс наконец-то дала мне свое согласие, и сегодня мы подали документы на регистрацию брака, поздравьте нас.

Минутная заминка. Девочки переглядываются слегка озадаченно. Однако в следующую секунду синхронно срываются со своих мест и бросаются на шею к отцу, щебеча поздравления. Он обнимает их обеих, весьма довольный такой реакцией, а затем подталкивает в мою сторону.

– Congratulations, Alex! Be happy, – говорит Вики и чмокает меня в щеку.

Ее примеру следует сестра:

– Be happy together!

Они уже не выглядят ошарашенными. Напротив.

– Все было ОК? – спрашивает Вероника.

– ОК, – отвечает Грегори довольным тоном и далее сообщает: – Знаете, дети, Алекс сегодня очень хорошо себя вела.

Девочки вежливо улыбаются.

– Ну, что у вас, дети, рассказывайте, – вопрошает отец.

– А у меня сегодня будет interview, – сообщает младшенькая.

– Presentation, – поправляет ее Виктория.

– Interview, – настаивает Вероника.

– Не спорьте, дети, объясните толком, что за презентация – интервью? – примирительно говорит Грегори.

– Ники прошла all tests на конкурс красоты, – объясняет старшая, – her photo попало в shortlist! Daddy, мы тебе говорили last month!

– Так, припоминаю. И что, уже всех победила? – Грегори улыбается.

– Пока нет. Надо к четырем поехать на presentation. Ты сможешь нас отвезти в Queens? Там нужен взрослый.

– Девочки, я работаю. С вами поедет Алекс, ОК? – Он смотрит на меня.

Я киваю. Девочки быстро переглядываются и тоже кивают:

– OK, daddy. Thank you, Alex.

Вероника очень хорошенькая. Темные густые волосы, матовая кожа, на фоне которой выразительные голубые глаза кажутся особенно яркими. Цвет глаз и их необычная, миндалевидная форма, точь-в-точь как у отца. Фигурка, по-подростковому жестковатая, лишенная пока грации и плавности линий. Но в этом вполне можно усмотреть определенную трогательную прелесть. Неудивительно, что ее отобрали на конкурс красоты! Как только старшая сестра не ревнует?

У Виктории довольно резкие черты лица, заостренной формы нос с небольшой горбинкой и тонкие губы. Волосы светлее, чем у Вероники, и не такие пышные. Глаза зеленоватые, выразительные и умные. Она на пол-головы выше сестры и значительно крупнее. При первом знакомстве Вика показалась мне излишне самоуверенной, забивающей в разговоре сестренку. Грегори заметил как-то, что Виктории необходим постоянный молчаливый слушатель. С этой ролью Вероника справляется великолепно. Сестры не расстаются ни на минуту, повсюду ходят вместе, постоянно что-то обсуждают и ведь не устают друг от друга! Вероника молчунья, вещь в себе. Она легко отдает главенствующую роль старшей сестре, позволяет не только выговариваться, но и руководить собой.

Предпочтение Грегори, однако, видно невооруженным глазом. С Викой их связывает полнейшее взаимопонимание. Она – его первенец, выстраданный, желанный. Он гордится ее способностями: изобретательным умом, рассудительностью, но особенно льстит ему обожание старшей дочери. Она мечтает быть похожей на своего отца во всем. Отец – ее кумир. Непререкаемый авторитет. Истина и в первой и в последней инстанции.

Супруга Грегори со страхом пережила известие о первой беременности. Рожать решилась с явной неохотой, после раздумий и уговоров. Она была моложе мужа, их жизнь в Америке после нескольких непростых лет врастания в чужую почву в тот момент стала обретать едва заметные признаки благополучия. С детьми она не торопилась. Грегори настоял на рождении Виктории. Ее появление, как это часто случается, вскрыло непреодолимые противоречия между супругами. Не успев оправиться от послеродовой депрессии и свыкнуться с соперницей (так, судя по рассказу Грегори, она оценивала Викторию), супруга Грегори оказалась вновь беременной. Вероника возникла внезапно, никого не спросясь, вразрез семейным планам. В тот момент в отношениях назрел кризис, и Грегори всерьез подумывал о разводе. Появление Вероники отодвинуло это решение на несколько лет. Он был рад обеспечить ненаглядную дочку Вику пожизненной компанией и, как предполагал, неизменной поддержкой в лице сестренки.