Ниже приводится один рассказ о таких воспоминаниях (Wade. 1996. P. 50). Вот что рассказывала о родах мать: «Они положили ее мне на живот, но при этом все равно придерживают ее… я вижу много крови и белой смазки. Девочка плачет. Я вижу пуповину. Мои руки привязаны, я не могу дотронуться до нее. Я хочу, чтобы они подняли ее и закутали. Я говорю с врачами. Мне кажется, что они надели на меня белую шапочку. Наконец они развязали мне руки, и сестра поднесла девочку ко мне с левой стороны. Но я все равно не могу дотянуться до нее. Я очень расстроена. Я говорю ей „Привет!“… и спрашиваю врача, сколько она весит».

А вот как вспоминает о родах сама девочка: «Они положили меня матери на живот. Врач говорит с мамой. Все, кажется, в порядке, и она тоже в порядке… я чувствую себя больше и тяжелее. Я вижу ее, но я не рядом с ней. Волосы матери собраны, как будто накручены на бигуди. Она выглядит усталой, вся в поту, со мной никто не разговаривает. Они говорят, кажется, обо мне, но не со мной. Они ведут себя так, как будто знают, что я здесь, но как будто я сама при этом не знаю, что я здесь… Сестра чем-то вытирает меня. Затем они кладут меня рядом с матерью. Мать не плачет, но готова расплакаться. Она была первая, кто заговорил со мной, сказав мне: „Привет!“ Больше никто, кажется, не думает, что я действительно здесь. Потом она поговорила с врачом и меня снова забрали».

В другом случае Дебора рассказывала, как при рождении она сначала ощущала себя отдельно от своего младенческого тельца, а затем каким-то образом ее сознание соединилось с телом: «Потом вдруг появилась эта желтая комната и люди. Тогда я начала понимать, что происходит. Я была не очень этому рада… Я сначала не понимала, что способна кричать – это получилось как-то само собой… Еще было очень странно дышать… Я никогда прежде этого не делала… До этого я отождествляла себя с умом. Когда же я оказалась в подобной ситуации [имеется в виду рождение], мне это не очень-то понравилось. Я видела, как все вокруг меня буквально сходят с ума. Тогда я подумала, что я умнее их, так как понимаю, что ситуация связана со мной, а они, по-видимому, этого не понимают. Эти люди словно игнорировали меня. Они что-то делали с моим телом, думая, что это и есть я» (Chamberlain. 1988. Pp. 155–157).

Хелен Вамбах записала рассказы более 750 человек, введенных в состояние гипнотической регрессии (Wambach. 1981), причем их воспоминания о внутриутробном развитии и рождении вполне согласуются с теорией Уэйд о двух источниках сознания. Уэйд пишет об опрошенных Вамбах: «Они не отождествляли себя с растущим плодом или потоком его сознания, хотя и признавали, что это „их тело“. Себя же они отождествляли с физически трансцендентным источником сознания, которое существовало обособленно от плода на протяжении шести месяцев от зачатия. Более того, многим очень не хотелось соединять „свое сознание“ с телесным сознанием плода. Опрошенные Вамбах описывали себя как бестелесный ум, витающий рядом с матерью и плодом, находящийся „внутри и вне“ плода и телепатически узнающий об эмоциях матери во время беременности и родов… Испытуемые объясняли нежелание соединиться с плодом негативными эмоциями, связанными с самим фактом рождения. Около 68 % выражали нежелание рождаться и связанное с этим беспокойство. Они относились к физической жизни как к неприятной обязанности, к выполнению которой их принуждала чья-то воля» (Wade. 1996. P. 52).

Если добавить к этому воспоминания о прошлой жизни, то полная последовательность развития сознания, по мнению Уэйд, позволяет говорить о существовании трансцендентного тела до и после текущего воплощения. Согласно некоторым исследователям, пишет Уэйд, трансцендентное тело во время зачатия и рождения начинает отождествлять себя сначала с тонкими энергетическими полями, окружающими физическое тело, а потом и с самим телом. «В целом, – пишет Уэйд, – из рассказов опрошенных вытекает предположение о том, что „я“ человека – его бессмертное сознание как форма жизненной энергии – включающее в себя накопленную карму, „нисходит“ с внешнего уровня окружающего тело энергетического поля на внутренние, самые близкие к телу уровни, и затем переходит в само тело, сливаясь с его клеточной структурой, когда тело рождается в этом мире. Если кармические задачи не решены, за время жизни накапливается больше энергии, чтобы наполнить источник сознания сильно заряженным материалом. Пока он не будет израсходован, это скопление энергии продолжит существование сквозь время и воплощения» (Wade. 1996. P. 43). Толкование Уэйд отражает концепцию деволюции, согласно которой сознающая частица постепенно покрывается сначала оболочкой ума, а затем и материи.

Любое научное объяснение всегда начинается с аксиомы, или недоказанных допущений. Если требовать доказательств исходных допущений, то мы окажемся в порочном круге доказательств допущений, доказательств доказательств допущений и так до бесконечности. Поэтому обычно считается, что отправная гипотеза просто должна быть обоснованной и соответствовать имеющимся фактам. На сегодняшний день большинство научных объяснений происхождения человека начинается с допущения о том, что человек состоит лишь из грубой материи, из известных химических элементов. И хотя это допущение не доказано, на основании имеющихся данных оно считается обоснованным. Однако, делая это допущение, ученые принимают во внимание не все из имеющихся данных. Разумеется, я говорю здесь о данных, вроде тех, что упомянуты в этой главе. Даже известный скептик Карл Саган, нападавший в своей книге «The Demon-Haunted World» на защитников сверхъестественных явлений, говорил: «На момент написания этой работы в области экстрасенсорики есть три утверждения, которые, на мой взгляд, заслуживают отдельного изучения: 1) что одной только мыслью человек может повлиять на последовательность чисел, генерируемую компьютером; 2) что люди с умеренной потерей сенсорных способностей могут воспринимать посылаемые им мысли или образы; 3) что маленькие дети иногда рассказывают о своих воспоминаниях о прошлых жизнях, которые при проверке подтверждаются, причем дети не могли получить эту информацию обычным путем» (Sagan. 1995. P. 302). Я убежден, что есть и другие категории подобных данных, которые заслуживают тщательного изучения. И если принять во внимание все эти факты, то допущение о том, что человек состоит из трех субстанций (материи, ума и сознания, как я их определяю) станет гораздо более обоснованным, чтобы послужить основой для альтернативной программы исследований, призванной объяснить происхождение человека.

Такая альтернативная программа исследований должна приветствоваться наукой. Те, кто утверждают, что ум и сознание являются производными материи в результате деятельности нервных клеток мозга, неизбежно сталкиваются с трудностями. Они не могут убедительно объяснить, как молекулы взаимодействуют между собой по известным законам физики, чтобы при этом появилось сознание. Это навело некоторых исследователей (Griffin. 1997. P. 132) на мысль о том, что материальным атомам, помимо прочих характеристик, присуща и некая степень сознания. Соединенные вместе, эти маленькие частицы сознания, предположительно, сливаются в единое высококонцентрированное сознание, которое мы и ощущаем. Такая теория получила название панпсихизма. Но если каждый атом обладает сознанием лишь в незначительной степени, то что он сознаёт? Скорее всего, он может сознавать только присутствие других атомов. Каким именно образом это локализованное смутное сознание перерастает в общее индивидуальное глобальное сознание, вразумительно не объясняется.

Гриффин, следуя философии Альфреда Норта Уайтхеда и ранним идеям Лейбница, предполагает, что «множество индивидов на одном уровне может подчиняться „доминирующему“ индивиду на более высоком уровне, обладающему большим опытом и силой» (Griffin. 1997. P. 133). Иными словами, согласно этой теории, среди отдельных атомов человеческого тела, каждый из которых обладает индивидуальной частицей сознания, есть доминирующий атом с гораздо более высоким уровнем сознания, которому подчиняются все остальные атомы. Это выходит за рамки теории панпсихизма и уже больше похоже на ведическую концепцию существования атмы, индивидуальной сознающей частицы. Таким образом, проводя довольно радикальное разграничение между свойствами разных видов материальных частиц, Гриффин невольно возвращается к дуалистической теории о материи и сознании, от которой пытался уйти с помощью теории панпсихизма.