Замечательно то, что этот взгляд ген. Мищенко относительно сосредоточения армии Куроки у Сиюяна и наступлении его главных сил через Чипанлинский перевал на Кайпинг для соединения с армией Оку совпадал вполне с преувеличенными донесениями ген. Плешкова, командовавшего отрядом на Далинском перевале, о значительных силах японцев, находившихся против него, а прежде всего основанием для такого заключения служило донесение ген. Самсонова, что главные силы 2-й японской армии направились на восток, свернув в долину Пилихе, с целью приблизиться к войскам, расположенным у Сиюяна. Конечно, и это донесение, почёрпнутое из рассказов местных жителей, лишено было всякого основания, так как в действительности 2-я армия со своими 4-мя дивизиями расположена была в районе Сиюнхечена, а ген. Куроки с главными силами своей армии стоял у Фынхуанчена, держа их сосредоточенными у этого пункта, а 10-я дивизия Кавамура у Сиюяна была усилена только одной гвардейской резервной бригадой из 1-й армии.

Поступившие, таким образом, в штаб Манчжурской армии сведения о противнике давали возможность предположить о движении на юг соединенных сил японских армий. Обстоятельство это подвигнуло командующего армией большую часть своего резерва, усиленного присоединением к нему части Восточного отряда[ 5 ⁶], а также войск 10-го корпуса, прибывших из Европейской России, сосредоточить в Хайчен; отряд ген. Мищенко был сосредоточен у Сияхатана, отряд ген. Левестама — на дороге Симучен — Далинский перевал, а у Кайпинга, Хайока и Ташичао выбраны были оборонительные позиции. У последнего пункта было начато возведение укреплений для 1-го и 4-го Сибирских корпусов, фронтом на юг. Ген. Куропаткин отправился лично в Ташичао.

24-го июня на южном фронте сосредоточено было 84 батальона, 63½ сотни и 279 орудий, против которых со стороны японцев имелось 48 батальонов 2-й армии в Сиюнхечене и 18 батальонов отряда Кавамура у Сиюяна; всего, следовательно, 66 батальонов.

Бои на Далинском перевале и у Сияхатана от 23-го до 27-го июня

26-го июня все три группы японских войск должны были начать своё наступление на Ляоян, после пополнения боевых и жизненных запасов и устройства этапной линии, которая должна была обеспечить дальнейшее питание войск.

От Восточного отряда графа Келлера взято было 12 батальонов как раз в то время, когда он собирался произвести демонстративное наступление на Фынхуанчен; из этих 12-ти батальонов шесть были возвращены отряду, когда выяснилось, что 2-я японская армия остановилась в Сиюнхечене.

1-я армия должна была овладеть перевалами на Фынзиаолинском хребте, отряд Кавамуры — Далинским перевалом, а также перевалами, ведущими из Сиюяна в Кайпинг; в то же время 2-я армия должна была наступать из Сиюнхечена вдоль железной дороги через Кайпинг на север.

Как упомянуто было выше, ген. Кавамура направил 16-го июня отряд в составе 3-х батальонов, 1-го эскадрона и шести орудий под начальством ген. Того на запад через Канза. Отряд этот в тот же день занял перевал Нианзаку ,а также перевал на пути из Канза в Эрдагоу, а 18-го июня занял перевал Чипанлин.

Находившиеся на этих перевалах передовые посты отряда ген. Мищенко были отброшены назад; это обстоятельство дало повод отброшенным постам донести преувеличенные сведения о силах японцев, — что 2 японские дивизии двигаются через Чипанлинский перевал на Кайпинг. Таким же образом 18-го июня другим выдвинутым вперёд японским отрядом — по русским сведениям силою около одного батальона — были атакованы и опрокинуты передовые посты отряда ген. Мищенко на Видиалинском перевале. В результате отряд Кавамура 18-го 1юня владел уже всеми путями, ведущими из Сиюяна в Сияхатан.

Между тем ген. Мищенко был настолько поглощён мыслью, что против него находятся главные силы армии Куроки на Чипанлинском перевале и в Канза, что он со своей стороны не предпринимал ничего серьёзного, чтобы отбросить назад слабые посты ген. Того и произвести надлежащую разведку.

Правда, 22-го июня с русской стороны снова был занять оставленный японцами Видиадинский перевал отрядом в составе 7 сотен, 2-х рот и 2-х орудий под начальством ген. Толмачева, но вскоре этот отряд был отозван ген. Мищенко обратно для присоединения к главным силам отряда в Мугую, потому что вечером того же дня ген. Мищенко получил донесение, что Сяндяй занят японцами, а это обстоятельство вызвало у ген. Мищенко опасение за безопасность пути отступления отряда ген. Толмачёва; между тем, в данном случае со стороны японцев предпринималась только разведка частью войск ген. Того, которая и продолжалась на следующий день, после отзыва ген. Толмачева.

Удержание Сяндяя, который вскоре был очищен японцами, ген. Мищенко доверил полковнику Карцеву, бывшему командиру 1-го Аргунского казачьего полка, входившего в состав отряда ген. Ренненкампфа; находясь на левом фланге армии в Саймадзы, этот самый полковник Карцев выказал такую неспособность, что он отрешён был от командования полком. Но так как при назначении в эту войну на разные должности встречалось не мало странного, делались всевозможные опыты, то полковник Карцев, после отрешения от командования полком, был прикомандирован к отряду ген. Мищенко «для особых поручений», а этот последний нашел возможным доверить этому казачьему полковнику командование отдельным отрядом в составе 4-х рот 12-го пехотного Сибирского полка (все принадлежавшие различным батальонам) и 2-х сотен (также обе принадлежавшие двум различным полкам — 2-му Читинскому и 12-му Оренбургскому казачьим полкам), с которым он должен был занять Сяндяй.

Но когда полковник Карцев, отряд которого бивакировал к западу от Сяндяя, в ночь на 23 июня узнал от китайцев, что на горах, примыкающих к этой деревне, расположены 3 японские роты с пушками, то он «признал более целесообразным» отступить назад к Мугую. При этом сотня Читинского полка, которая бивакировала всего лишь в 200 шагах от общего бивака отряда Карцева, была совершенно забыта офицером, передававшим приказание об отступлении, который «эту сотню не нашел», в результате спящая сотня подверглась нападению японцев и была вся рассеяна.

Между тем, русская пехота и сотня Оренбургского казачьего полка находились всего только на расстоянии 2-3 километров от места, где Читинская сотня подверглась нападению японцев, слышали выстрелы, но никто не прибыл на помощь этой сотне.

Бои, разыгравшиеся 23-го июня на фронте отряда ген. Мищенко, по-видимому, имели характер только усиленных рекогносцировок со стороны отряда Того, желавшего выяснить позицию и силы отряда ген. Мищенко, и никакого иного значения не имели, поэтому, когда русские войска предприняли встречное наступление против японцев, то эти последние отошли назад в Эрдагоу.

Ген. Мищенко оценивал силы противника, с которыми ему приходилось иметь дело в этом бою, в 3 батальона, 4 эскадрона и 6 орудий. По поводу этого боя он доносил ген. Куропаткину, что — «успехом мы обязаны превосходному действию нашей артиллерии». Если принять во внимание, что совокупные силы колонны ген. Того составляли всего лишь 3-4 батальона, 1 эскадрон и 6 орудий, что эти силы только 24-го июня начали своё наступление на Сияхатан, а 25-го июня только сосредоточились у Эрдагоу, то ясно будет, что при разведке 23-го июня силы японцев, участвовавших в бою, были значительно слабее, чем те, о которых доносил ген. Мищенко.

Но если бы даже в этом бою со стороны японцев участвовали все силы отряда ген. Того, всё же едва ли в этом случае могла идти речь о каком-нибудь успехе со стороны русских, потому что ген. Мищенко в это время у Сияхатана имел свыше 4 батальонов пехоты, больше 20 сотен и 10 орудий, не считая подчинённого также ему отряда Максимовича у Кайдиатуна, так что он имел значительно превосходящие силы, которые, однако, не могли воспрепятствовать японцам непосредственно перед русским фронтом занять Чёрную гору и производить оттуда надлежащую рекогносцировку русской позиции.