Тем не менее, ген. Куропаткин был чрезвычайно доволен действиями ген. Мищенко и телеграфировал ему: «Все мы восхищены вашей работой, дорогой Павел Иванович». Одновременно с этим отряду ген. Мищенко был придан также 7-й пеходный Сибирский полк, так что, не считая дальнейшего усиления отряда после 27-го июня, отряд ген. Мищенко в данное время имел более чем тройное превосходство в силах по сравнению с отрядом ген. Того.
Бои у Сияхатана 23-го, 26-го и 27-го июня упрочили репутацию ген. Мищенко как боевого начальника; в действительности, однако, ход событий едва ли мог дать ему право на такую репутацию.
Ген. Мищенко был энергичным и решительным начальником, вместе с тем — и симпатичной личностью; он дал неоднократное доказательство своего чисто солдатского мужества, благодаря которому его подчинённые относились к нему с доверием, но чтобы Мищенко обладал необходимыми для начальника талантами, энергией и мужеством в случае необходимости принять на себя ответственность за самостоятельность действий, короче сказать, — умением захватить в свои руки инициативу, — этого он не доказал на войне.
Впрочем, эти качества совершенно отсутствовали у всех начальников русской армии и представляют собою для них совершенно неведомые понятия. Так и в настоящем случае мы видим, что, обладая более чем четвертным превосходством в силах над японцами, ген. Мищенко удовольствовался только тем, что после 27-го июня отбил атаку японцев вместо того, чтобы всеми силами навалиться на стоящего против него неприятеля и раздавить его своими превосходными силами.
Совершенно иначе действовал ген. Кавамура. Когда разведки на Сияхатан были закончены, были также закончены все подготовительные действия для атаки на Далинский перевал, 24-го июня всеми японскими командующими армиями было получено сообщение главной квартиры, что, ввиду незаконченной организации подвоза для 2-й армии, она не сможет участвовать в общем наступлении на Ляоян, поэтому это наступление откладывается до окончания периода дождей. Несмотря на это, ген. Кавамура решил продолжать раз предпринятое им наступление для атаки Далинского перевала. Это явилось весьма смелым решением, выказавшим со стороны ген. Кавамура большую долю личного почина, который увенчался блестящим успехом.
Для атаки Далинского перевала ген. Кавамура назначил 15 батальонов и 4½ эскадрона, из которых 12 батальонов должны были направиться четырьмя колоннами, гвардейская бригада ген. Асада — двумя колоннами, затем колонна Камада и Маруи -непосредственно против Далинского перевала, который оборонялся отрядом ген. Левестама приблизительно в тех же силах.
Против атакующей колонны, двигавшейся на левом фланге японского фронта, находился отряд ген. Мищенко силою сначала в 7 батальонов, потом (27-го июня) 18 батальонов, 20 сотен и 24 орудия, против которого действовал слабый отряд ген. Того, в составе 3-х — 4-х батальонов, 1 эскадрона и 6 орудий; несколько дальше, у Каодятуна, находился подчинённый генералу Мищенко отряд Максимовича в составе 3 батальонов, 2 сотен и 6 орудий; наконец, ещё дальше на расстоянии одного перехода, у Ташичао, находился весь русский резерв южного фронта.
Энергичный удар со стороны этих войск, направленный против левофланговых колонн ген. Кавамура, мог бы привести к полному уничтожению японцев. Атака японцев на Далинский перевал была произведена 26-го июня. Против отряда ген. Мищенко, расположенного по линии Мугую — Сияхатан, двинулись со стороны Эрдагоу главные силы колонны ген. Того. Бой на Чёрной горе, к югу от Сияхатана, ограничивался, главным образом, артиллерийским огнём. Во всём отряде ген. Мищенко потери этого дня составляли всего лишь 5 человек убитых и 36 раненых, которые целиком пришлись на долю рот 12-го пехотного Сибирского полка, занимавшись позицию на Чёрной горе.
Тем временем обнаружилось движение колонны Маруи против левого фланга ген. Мищенко; задача этой колонны заключалась в том, чтобы обойти Далинскую позицию с запада, через Чегоулин, Сянфанпудзы и Васгоу. Колонна эта из Сияхатана прошла без всякой помехи мимо батальона 5-го Сибирского пехотного полка, расположенного на расстоянии одного километра к северу от Яндзяпудзы, затем направилась далее на Видиалинский перевал, около Чегоулина отбросила сторожевую роту, которая там была выставлена от отряда ген. Мищенко, и здесь остановилась, выслав вперёд свой авангард на Сянфанпудзы. Для производства главной атаки на Далинский перевал была назначена гвардейская пехотная бригада в составе 6-х батальонов, 2-х эскадронов и 24-х орудий под начальством ген. Асада; в то же время небольшой отряд Камада должен был произвести охват русской позиции на перевале с правого фланга.
Тем временем от 1-го батальона 20-го стрелкового полка, расположенного у передовой позиции у Чандзяпудзы, по приказанию начальника обороны Далинского перевала ген. Плешкова утром 26-го июня была предпринята разведка по направленио к Сиюяну. Двинувшиеся вперёд несколькими колоннами пехотные роты вмести с двумя сотнями встретились на пути с войсками бригады ген. Асада, вследствие чего получили приказание отступить назад на Сияопинлин. Но отступление пришлось вести при ужасной жаре и под натиском противника, что привело отступавшие роты в крайний беспорядок: 94 человека пропали без вести, один ротный командир сошёл с ума, другой ротный командир, предполагая свою роту окружённой японцами, пытался лишить себя жизни.
С большими потерями, ослабленному физически и морально, батальону удалось добраться до Сияопинлина, где он был принят 4-мя ротами полка и вступил под начальство командира полка полковника Ласского.
Между тем ген. Асада после того, как он отбросил русские передовые посты, снова разделил свою бригаду на две колонны: правая из 2-го гвардейского полка (2½ батальона) двинулась через Дзядзяпудзы с целью обойти с востока позицию русских на Далинском перевале; эта колонна ночевала у Чендзягоу. 1-й гвардейский полк с 2 полевыми и 2 горными орудиями, образуя левую колонну, двинулся по большой дороге далее и расположился биваком в трёх километрах к югу от Сияопинлина.
Таким образом, предназначенные для атаки 27-го июня 12 батальонов распределены были по 4 колоннам, двигавшимся по гористой местности, разделенные друг от друга труднодоступными -горами, через которые никаких дорог не было. К вечеру 26-го июня эти колонны заняли фронт по линии Чендзягоу к югу от Сияопинлина-Тазанпию-Сянфанпудзы (Чегоулин), с которой они должны были начать атаку следующим образом: 2 колонны должны были отправиться в обход русской позиции, и должна была охватить правый фланг, а 1 колонна должна была атаковать с фланга.
Что за прелестный случай представлялся ген. Левестаму с его превосходящими силами атаковать и разбить разобщённые между собою неприятельские колонны! Но ему неизвестно было положение дела. Недостаток решимости и постоянная наклонность русских начальников преувеличивать силы противника заставляли их постоянно придерживаться пассивного образа действий.
Полковник Ласский получил 26-го июня в 6 часов вечера сообщение, что его правый фланг обходится японской дивизией по направлению на Тазанпию; в действительности же в этом направлении двигалась колонна Камады, всего лишь в 1¾ батальона; между тем, сообщение это дало уже повод очистить Сияопинлин и отступить на Сяндзяфан. Вместе с тем ген. Плешков доносил ген. Левестаму с Далинского перевала, что в 4-5 часов дня в двух километрах севернее Вандзяпудзы сосредоточились 9 японских пехотных и 3 кавалерийских полка, из которых 9 батальонов обходят правый фланг позиции по направлению на Тазанпию, 3 батальона обходят левый фланг на Гундзяпудзы, а ещё 15 батальонов остаются перед фронтом перевала. «У страха глаза велики», — часто повторяет ген. Куропаткин в одном из своих приказаний. В данном случае эти «великие глаза» преувеличили силы неприятеля в четыре раза.
Донесения эти по команде дошли до командующего армией и последствием их было то, что около полуночи ген. Левестам получил телеграмму от командующего армией, который ему предписывал «отнюдь не ввязываться в упорный бой с превосходными силами неприятеля и, если он признает нужным, медленно и в порядке отступить на Симучен,…по сборе достаточных сил я снова атакую Далинский перевал».
