Куропаткин мог прекраснейшим образом развеять все свои сомнения, если бы он сейчас же после своего назначения командующим армией отправился сам на Ялу. Там бы на месте ему многое показалось гораздо легче и проще, чем он представлял себе в Петербурге. Там бы ему пришлось иметь дело с действительностью, а не с разными гипотезами, внушёнными топографической картой. Но ему хотелось быть слишком проницательным, всё заранее предусмотреть, всё заранее решить…

Полное содействие флота, по словам операционного плана Куропаткина, необходимо для армии. «Если ко времени приближения армии к линии Пхеньян-Гензан наш флот не получит полного господства на море, задача армии будет затруднительна». Это указание Куропаткина в его операционном плане введено им для того только, чтобы преувеличить предстоящие затруднения войны и тем оправдать свою собственную нерешительность, скажем — даже робость его действий, с которыми он начал войну…

Далее находим следующее суждение, касающееся последнего пункта операционного плана Куропаткина: «Если в упомянутом операционном плане Куропаткин, по-видимому, постигал задачи войны, то пути и средства для достижения этих задач остаются для него вполне туманными.

Между тем, в средствах для достижения цели войны заключается суть дела, без них этот операционный план представляет собою воздушный замок. Таковым и на самом деле следует признать этот «весьма простой» операционный план.

Поражает, прежде всего, что мы не находим там никакого объединения действий на море с сухопутными войсками. Сначалафлот сражается за господство на море: потом,после того, как эта цель достигнута, начинается действие сухопутных войск. Но при этом упускается из виду, что, раз наш флот станет хозяином на море, то ведь японские войска не в состоянии будут высадиться на материке.

И, наоборот, если японской флот приобретёт господство на море, и под прикрытием его действий армия будет высаживаться на берег, то каким путём наши войска могут препятствовать этой высадке, и где они тогда будут находиться?… Ведь следующим пунктом следует «придерживаться оборонительного образа действий до сосредоточения достаточных сил».

Но как же воспрепятствовать высадке посредством оборонительных действий?… Быть может, посредством малой войны? Но совершенно независимо от того что партизанские действия уместны в собственной стране и в тылу противника, в данном случае трудно понять, как можно воспрепятствовать высадке посредством таких действий? Затем, о Порт-Артуре в операционном плане нет ни слова»…

Эти взгляды русского критика вполне совпадают с теми, которые вынесет каждый при чтении операционного плана Куропаткина. Этот план был заранее построен на собственных умозрениях, не имевших ничего общего с войной. Собственно, по учениям стратегии такой «операционный план» должен был бы служить разве что подготовительной частью для оценки боевых средств войны перед началом операций. Конечную цель войны полководец, разумеется, должен постоянно иметь в виду, не смущаясь переменчивыми обстоятельствами войны. Но что касается средств для достижения цели, то предвидеть всё заранее нет возможности, так как они зависят от обстановки, которую заранее предвидеть нельзя.

Заботой полководца должно служить то, «чтобы в туманной дали и сложной обстановке разглядеть истинное положение вещей, уметь отгадывать неизвестное, принять определённое решение, которое осуществить стойко и энергично». Поэтому ему необходимо принести с собою только одну предвзятую идею, а именно: только тогда успех сопровождает полководца, когда он посредством смелой решимости и энергичными действиями предписывает противнику свою волю, вырвав у него инициативу действий.

Куропаткин же принёс с собою готовый план действий, выработанный за кабинетным столом на основании математических выкладок. В основу этого плана было принято: вместо решимости — осторожность, не энергичные действия, а длительная выжидательность, не навязывание своей воли противнику, а подчинение себя планам и воле неприятеля. При такой слабой закладке операционного плана, вся эта постройка, по словам Клаузевица, должна была «рухнуть при первой встрече с действительностью».

Формирование штаба армии и выбор помощников

Когда ген. Куропаткин утверждает в своём «отчёте», что он как военный министр не мог в достаточной мере подготовить войну в материальном отношении, ввиду того, что большую часть средств, которые ему отпускались на оборону, он должен был употребить, главным образом, для обороны западной границы, — то мы вправе утверждать, что там, где для подготовки к войне не требовалось никаких денежных средств, всё в свое время было сделано. К этому, в первую очередь, относится формирование штаба армии и подготовка начальствующих лиц. Не должно быть армии, в которой недостаточно был бы подготовлен этот надёжнейший залог победы, заключающийся в том, что ещё в мирное время должны быть взвешены возможные планы для того или другого театра войны и намечены все начальствующие лица, которые должны занять соответствующие назначен и я. Конечно, эти лица должны быть заранее, в мирное время, подготовлены для занятия своих постов.

Совсем иное мы видим в армии Куропаткина. Здесь мы замечаем полнейший хаос не только в начале войны, но даже и впоследствии, в разгар серьёзных событий, настолько, что этот хаос является совершенно беспримерным.

После назначения Куропаткина командующим армией рождался первый вопрос: кто будет начальником штаба? Гадали со всех сторон, но ниоткуда никто не мог дать ответ на этот вопрос. Не знал этого и сам Куропаткин. Прошло 3 недели со времени назначения Куропаткина командующим армией, пока он, наконец, 12-го марта, т. е. полный месяц спустя после открытия военных действий, собрался выехать из Петербурга на театр военных действий [9]. Но и тогда не было разговора о назначении начальника штаба армии. Правда, говорили в Петербурге, будто Куропаткин выразился так: «Мне не нужен начальник штаба, я сам себе буду начальником штаба». Это выражение ему вполне подходит, потому что он в действительности обладал в большой степени самомнением и работоспособностью, так что он мог положиться на себя, не нуждаясь в работе сотрудника. Но так как по штату уже положена должность начальника штаба армии, то в день отъезда в армию Куропаткин запросил по телеграфу одного из известных генералов, не пожелает ли он принять должность начальника штаба, так как этот генерал был вполне подходящим для занятия этой должности, предлагая ему прибыть впоследствии в Манчжурию. Упомянутый сейчас генерал не признал себя, однако, достаточно осведомлённым ни с планами Куропаткина относительно войны на Дальнем Востоке, ни с боевыми средствами для её ведения, хотя прошёл уже целый месяц с её начала, и поэтому, весьма понятно, отклонил предложение Куропаткина.

В конце марта 1904 года русской командующий армией приехал в Манчжурию. До его прибытия туда всеми войсками, действовавшими в Манчжурии, командовал 60-летний командующий войсками Приамурского военного округа генерал-от-инфантерии Линевич, имевший свою главную квартиру в Ляояне [10]. В то же время главнокомандующий всеми сухопутными и морскими силами на Дальнем Востоке, адмирал Алексеев, вместе со своим штабом, имел резиденцию в Мукдене.