В шесть Паскале снова вернулся к машине. Худощавый, черные волосы — Хендрикс сверился со списком, — в темно-зеленом просторном костюме, какие сейчас в моде. Один из трех подозреваемых.

Умберто Бенини приехал в десять минут седьмого — он опирался на трость и выглядел совсем больным.

Наверняка не прикидывается, решил Паскале. Марко прибыл сразу за ним, он казался собранным. Банкира пока не было.

«Альфа» на месте, значит, похитители решили действовать. Удачи вам, сказал Хазлам Франческе и Марко, когда они уезжали, — сегодня Муссолини позвонит.

Банкира все еще нет, подумал Паскале. Было уже семь тридцать. Перед домом затормозила БМВ, и Франческа с Марко кинулись внутрь. Так где же банкир?

— Они вышли на связь. — Марко был возбужден, отчасти благодаря адреналину, отчасти — тому, что звонка наконец дождались. — Франческа была великолепна.

Они уселись вокруг стола и включили запись.

— «Да», — голос Франчески.

Хелло, Франческа, это Муссолини.

«—  Что вы с ним сделали, ублюдки? Что вы сделали с моим мужем?»— ее яростный голос почти срывался на крик.

«Три миллиарда, если хочешь увидеть его снова».

Муссолини пытался сказать что-то еще, угрожать ей, говорить, что на этот раз ей следует быть послушной. Но Франческа сбивала его, снова и снова повторяя единственную записанную в памятке фразу.

«Пошел ты со своими требованиями, Муссо. Докажи мне, что он жив и здоров.

—  Три миллиарда, или ты не получишь даже того, что от него осталось.

—  Докажи, что вы не убили его. Слышишь? Докажи, что Паоло жив и здоров.

— Завтра в это же время».

Хазлам подался вперед, перемотал пленку, включил ее снова, потом взглянул на нее.

— Марко прав. Вы молодец.

— Я только прочла памятку. — Впервые за весь вечер она задрожала.

— Что будем делать дальше? — подал голос все время молчавший Умберто.

Хазлам позволил ответить Франческе.

— Поступим, как они сказали. Подождем завтрашнего звонка.

Похитители вышли на связь, сказал Хендрикс Бретлоу тем же вечером; жена потребовала доказать, что ее муж жив, и бандиты обещали позвонить завтра. Тем временем он попросил проверить принадлежность трех автомобилей — всех с итальянской регистрацией.

На следующее утро он позавтракал рано, потом ушел из отеля и провел тридцать минут, делая закупки в близлежащих магазинах; еда, в основном консервированная, тарелки и чашки, канистра для воды, крепкие цепи и висячие замки. Потом он выехал из Милана на север к спрятал все это в погребе разрушенной фермы. На обратном пути, попав в пробку, вызванную дорожными работами, он уже было подумал, что не успеет на полуденную связь; поэтому, въехав в город, он оставил арендованный автомобиль на обочине улицы и пересел на метро. Шеф позвонил вовремя и дал ему информацию о владельцах машин, которую он просил раздобыть вчера вечером. Когда Хендрикс забрал свой автомобиль и приехал на Виа-Вентура, было уже почти четыре.

Из трех подозрительных машин на месте была лишь «альфа». Значит, она почти наверняка принадлежала наблюдателю. Если, конечно, ее водитель был недалеко и если человек в темно-зеленом костюме не приехал сюда просто по делам или на очередное свидание. Хендрикс ждал в толпе; сначала он заметил костюм, потом его обладателя и понял, что был прав.

Через полтора часа Паскале наблюдал, как Франческа и Марко вышли из дома — сегодня чуть раньше, чем надо, заметил он. Значит, давление все-таки сказывается. Он уехал с Виа-Вентура и направился к кафе «Интер» в полутора кварталах от квартиры со свободным телефоном.

Сегодня может быть два звонка, сказал Франческе Хазлам, а если так, первый будет обычным. И все равно в квартире со свободным телефоном было холодно; она чувствовала, что замерзает, и подняла трубку после первого же сигнала.

— Дай мне Марко.

Она передала ему телефон.

— Марко?

— Да.

— То же место, где был первый пакет. Вернись обратно к восьми.

Они сели в БМВ. На перекрестке для них горел красный свет; не заметив этого, Марко крутанул баранку и проскочил перед другими машинами как раз в момент переключения светофора. Вечер выдался теплый, и столики на тротуаре перед кафе «Интер» были заняты. Марко остановил автомобиль ярдах в тридцати от места, не выключив двигатель, вылез и побежал дальше. Франческа перебралась на его сиденье, переключила коробку на первую скорость и отпустила ручной тормоз, удерживая машину на ножном.

Кафе было переполнено; многие посетители смотрели спортивную передачу по телевизору, установленному над стойкой бара. Марко проверил время и направился через зал к туалету. Раковина была грязной, в бачок под ней доверху напихали бумажных полотенец. Он наклонился и стал шарить там руками.

Только бы не другой пакет, молилась про себя Франческа. Ее ноги вдруг ослабели, мышцы задрожали. Она поставила переключатель передач в нейтральное положение, но руки с него не убрала; сдвинула левую ногу с педали, но правую оставила на тормозе. Увидела выходящего из кафе Марко, выражение на его лице. Поставила машину на «ручник» и перебралась обратно на свое место.

— Все в порядке. — Она еле услышала его слова. — Он жив. Смотри.

Он протянул ей фотографию. Там был изображен Паоло, сидящий на табуретке; он похудел и оброс, а в руках у него была сегодняшняя «Геральд трибюн».

— Оба уха на месте. — Франческа то ли засмеялась, то ли всхлипнула — сама не поняла, что. — Он и правда в порядке.

— Паскале вернулся на восемь минут раньше БМВ; он увидел, как жена и брат вбежали в дом, оба с облегченным видом. Зазвонил его радиотелефон. Как все прошло, спросил Витали. Отлично, ответил он.

Радиотелефон плюс шифратор, заметил находящийся неподалеку Хендрикс; контролер звонит наблюдателю, а не наблюдатель — контролеру; значит, связь у них односторонняя и наблюдатель просто не знает номер контролера. Он перестал думать о похитителях и сосредоточился на происходящем в семидесяти метрах от него разговоре.

Разговор этот был кратким и конструктивным. Паоло жив и, судя по всему, не изувечен. В восемь похитители снова потребуют денег, возможно, те же три миллиарда. Единственный вопрос — что Франческа должна им ответить. Сто семьдесять пять миллионов — они почти сошлись на этой цифре вчера вечером, хотя сейчас Хазламу пришло в голову, что она кажется слишком условной. Они остановились на ста восьмидесяти миллионах и решили, что Франческа должна намекнуть, будто банк их бросил, хотя и не говорить этого впрямую. Вскоре Франческа и Марко ушли, захватив с собой составленную Хазламом и ею памятку.

Звонок раздался чуть раньше, словно похитители хотели застать их врасплох.

— Три миллиарда, если хочешь вернуть его, Франческа.

— Не могу, это слишком много.

— Не так уж много, если хочешь вернуть его. Или ты не хочешь — может, нам просто избавиться от него, и забудем обо всем?

Она выдержала паузу; поглядела на сценарий.

— Сто восемьдесят миллионов, — сказала она затем.

Раздался издевательский смех.

— Что, банк лопнул?

Помни, что вы решили с Дэйвом; помни, что Дэйв велел сказать, а о чем умолчать.

— Сто восемьдесят миллионов, — повторила она.

— Курам на смех, Франческа. Я позвоню завтра — может, ты передумаешь.

Завтра похитители снизят цену, полчаса спустя решила семейная группа по разрешению кризиса; возможно, они скинут миллиард. А Франческа завтра поднимется на тридцать-тридцать пять миллионов. Еще через день произойдут очередные уступки с обеих сторон.

Я их не упущу, Дэйв, — Франческа взглянула на Хазлама. Я снова держу себя в руках, но только потому, что ты здесь.

Ты молодец — он хотел, чтобы она поняла это, — ты намного сильнее, чем тебе кажется. Ты и должна быть сильной, потому что именно тебе предстоит вернуть Паоло домой.

— Вы в порядке? — спросил он ее.

— Я в порядке, — ответила ему она.