—  На какой вопрос?

—  Что было до и после „Небулуса“?

— До — „Ромулус“, после — „Экскалибур“».

Откуда, черт возьми, банкир Росси узнал о «Небулусе»? Почему, черт возьми, он задал о нем вопрос? А еще непонятней, какого дьявола Паоло Бенини на него ответил — ведь он должен был знать, что таким образом нарушит секретность контролируемых им банковских операций.

Он услышал, как Мэгги в своей комнате готовит кофе.

Но Паоло Бенини не мог не ответить, так как для него это было единственным способом добиться освобождения. Что бы он ни решил — все было неправильно.

Мэгги Дубовски постучала в дверь, подала ему кружку и положила на стол папку с материалами для первого совещания.

Так как же быть с Паоло Бенини?

Это было проблемой и прежде — но теперь Паоло Бенини не только создавал затруднение, теперь он представлял собой угрозу. Бенини должен был сидеть в своем ящике, но теперь он сам поднял крышку. Мало того — из-за него могли открыться и другие ящики. Значит, ему, Бретлоу, придется закрыть их; и в первую очередь он сделает это с ящиком Бенини.

Он просмотрел сегодняшний график, позвал Мэгги и велел ей изменить расписание на вторую половину дня. В шесть вечера он позвонил Хендриксу в Милан и дал ему новый приказ.

Улица кишела публикой, одетой в яркие цвета. Хазлам вышел из бара на углу и занял позицию, с которой можно было наблюдать за домом Бенини. Первым приехал Умберто — оставил «сааб» на обычном месте, но теперь, чтобы дойти до парадной двери, ему понадобилась тросточка; он шагал неуверенно, сгорбившись. Когда он скрылся за дверью, прибыл Марко, две минуты спустя — Росси, почти незаметный на заднем сиденье БМВ, свернувшей на подземную стоянку в задней части здания.

Однако «альфы» не было, а значит, не было и наблюдателя по имени Анджело Паскале — сегодня юрист сообщил ему это имя и адрес. Он покинул улицу и вошел в дом.

Франческа сегодня выглядела лучше, увереннее. Хотя она по-прежнему сидела слева от Умберто, именно она открыла совещание, именно она попросила Хазлама проинструктировать их и подытожила принятые решения. Они поместят объявление завтра, чтобы оно появилось в газете трижды, начиная с послезавтрашнего дня; они составят памятку, включив в нее требование в очередной раз доказать, что Паоло жив, а также определят новую стартовую сумму.

Интересное обсуждение, подумал Хендрикс. Он сидел на скамейке метрах в шестидесяти от дома, в кармане его пиджака лежал ICON-R1, а наушника практически не было видно. Новый приказ шефа тоже был интересен, хотя он и ожидал чего-то подобного. Никто не стал бы нанимать такого, как он, только ради разведки.

Обсуждение в квартире закончилось. Он проследил, как уехали все, кроме Франчески, затем вернулся в «Романов» и принялся обдумывать новую задачу.

Устранить Паоло Бенини, велел шеф. И как можно скорее.

Однако чтобы устранить Бенини, требовалось до него добраться, а это можно было сделать либо до его освобождения, либо в момент его передачи семье, либо после, когда он уже окажется дома. Но с учетом нынешней ситуации нельзя было рассчитывать на то, что семье удастся выкупить Бенини, а также на то, что он сможет добраться до него, если обмен все же состоится. Особенно если не забывать о наложенном шефом временном ограничении.

Первый проблеск, ведущий к решению, мелькнул в его голове на следующее утро, когда он завтракал. Сначала он отверг его как никуда не годный, потом заставил себя задуматься над ним. К ленчу он понял, что это возможно. Семье не удастся выкупить Бенини. Он сделает это за них. Но как?

Наблюдателя нет, заметил Хазлам на следующий день, но его и не будет, пока не появится объявление. Прошел еще день; объявление появилось, но «альфы» не было по-прежнему — а раз нет «альфы», то нет и Паскале, а нет Паскале — не будет и Муссолини. Вернувшись из квартиры со свободным телефоном, Франческа и Марко подтвердили, что контакта не было. Не волнуйтесь, сказал он им, все в порядке. Вспомните, как развивались события в прошлый раз. Похитители выйдут на связь завтра; а не завтра, так послезавтра.

И еще одно, сказал он им; особенно это касается Росси. Секретность соблюдается и сейчас, но можно ее усилить. Не ездите все время на одном и том же автомобиле; меняйте машины каждый вечер и прибывайте в разное время, чтобы сбить похитителей с толку.

— Думаете, за нами следят? — спросил банкир.

— Конечно, — ответил ему Хазлам.

Господи… Хендрикс был изумлен. Ведь они говорили о нем! А раз так, значит, за ним увязался хвост. Он чуть изменил положение тела, чтобы можно было незаметно оглядеться, и попытался сделать это.

Откуда, черт возьми, консультант знает? Хендрикс все еще озирался, его мысли метались, он тщетно старался все понять. Хватит теоретизировать, сказал он себе, просто выясни, нет ли за тобой слежки. Он встал и пошел по улице, не слишком медленно, но достаточно быстро, чтобы не вызывать подозрений; стал автоматически действовать привычным образом, оглядываясь снова и снова, ища каких-нибудь красноречивых признаков. Если за ним следит целая группа, то это трудно заметить; но откуда, черт возьми, может взяться эта группа, откуда вообще взялось наблюдение? Он вошел в кафе, выбрал место, с которого можно было видеть улицу, и стал ждать.

Если консультант знает о нем, то почему он ограничился только тем, чтобы поставить в известность семью? Да он и не знает о нем, забрезжило в мозгу у Хендрикса; ведь иначе ему не дали бы подслушивать их разговоры. Значит, его аппаратура по-прежнему находится в доме. Если бы консультант заподозрил, что за семьей наблюдает кто-то вроде него, он первым делом стал бы искать «жучки». Но он этого не сделал. Стало быть, говоря о хвосте, он имел в виду кого-то другого.

А именно — одного из похитителей.

На следующее утро Хендрикс нанял автомобиль и поехал на север, туда, где он спрятал купленные в Германии оружие и боеприпасы. Уже начинало припекать; снежные пики на севере сияли под солнечными лучами. Тайник был нетронут. Он поднялся мимо него по тракту. Жимолость, растущая на развалинах фермы, наполняла воздух благоуханием, на склонах холмов звенели цикады. Он убедился, что за ним не следят, пересек бывшее подворье, вошел в дом и направился в тот его конец, где был погреб. Кольцо на крышке люка слегка заржавело. Он открыл ее, осмотрел погреб и снова захлопнул люк; потом вернулся к тайнику и забрал оттуда оружие.

В три часа он был на Виа-Вентура.

Все так очевидно, думал он. Так почему он не догадался раньше, не разработал этот план с самого начала?

Раз консультант кого-то заметил, значит, наблюдатель был на улице. Либо в машине, либо без, а может быть, и так и сяк, даже если это был один-единственный мужчина или женщина. Без машины он или она могли быть где угодно, но если машина использовалась, то она могла находиться только на одной из парковочных площадок.

Он прошелся по улице до дома, оглянулся и проверил, какие из площадок обеспечивают наилучший обзор, затем повернул обратно и запомнил их порядковые номера — с восьмой по тринадцатую, если считать сверху вниз. Он заметил, какие там стоят машины, пошел в бар на углу и заказал себе кофе глясе.

Первый звонок Джузеппе Витали на следующее утро был сделан старшему группы, содержащей Паоло Бенини, второй — связному Муссолини, а третий — наблюдателю Паскале. Предыдущим вечером он решил, что пора вновь выходить на связь. Распни их сегодня, сказал он Муссолини, неважно, кто подойдет — отец или жена. Проверь, участвует ли еще в деле тот банкир, сказал он Паскале.

День был влажный, слабая надежда на грозу испарилась еще до Полудня. Паскале покинул свою квартиру в час и спустя сорок минут был уже на Виа-Вентура. В два часа он припарковал свою «альфу» на одной из удобных для наблюдения площадок и затерялся в толпе. В четыре вернулся и проверил машину.

Два из прежде замеченных Хендриксом автомобилей уже уехали, так что его шансы падали. Хендрикс наблюдал, сидя за одним из наружных столиков в кафе на углу.