– При таких обстоятельствах этот остров вряд ли поможет нам разобраться в загадке вымирания, – сказала Сара.

Ян Малкольм какое-то время смотрел назад, на темные прибрежные утесы, а потом заговорил:

– А ведь, возможно, именно так все и должно было случиться... Ведь вымирание всегда было связано с какой-нибудь великой загадкой. На нашей планете уже пять раз происходило грандиозное вымирание видов, и вовсе не из-за астероидных дождей. Все почему-то зацикливаются на катастрофе мелового периода, когда вымерло большинство видов динозавров, но ведь подобное повальное вымирание случалось и в юрском, и в триасовом периодах. Тогда вымерло огромное количество животных, но эти масштабы – ничто по сравнению с вымиранием в пермском периоде, когда погибло девяносто процентов всего живого на планете, и в море, и на суше. Никто не знает, что послужило причиной этих грандиозных биологических катастроф. Но меня гораздо больше беспокоит, не станем ли мы, люди, причиной нового всеобщего вымирания?

– Как это? – спросила Келли.

– Человек так много уничтожает, – сказал Малкольм, – что я иногда думаю, мы – чума, которая в конце концов начисто сотрет с лица Земли все живое. Мы, люди, так хорошо умеем разрушать, что иногда мне кажется, будто разрушение и есть наше основное предназначение. Возможно, через каждые несколько миллиардов лет на Земле появляется животное, которое уничтожает весь остальной мир, расчищая место действия для дальнейшего этапа эволюции.

Келли покачала головой, отвернулась от Малкольма, прошла в другой конец лодки и присела рядом с Торном.

– Зачем ты слушаешь всю эту ерунду? – сказал Торн. – Не стоит воспринимать это так серьезно. Ведь все это только теории. Люди просто не могут не придумывать всякие там теории, но ведь на самом деле все эти теории только выдумки, и не более того. И со временем они меняются. Когда Америку только открыли, люди верили, что существует штука под названием флогистон. Вот ты знаешь, что это такое? Нет? Ну, так это и неважно, потому что никакого флогистона на самом деле не существует. А еще люди верили, что поведение человека определяется четырьмя телесными жидкостями, или жизненными соками. И думали, что Земля существует всего несколько тысяч лет. А теперь мы верим, что Земле около четырех миллиардов лет, верим в фотоны и электроны, и считаем, что человеческое поведение определяется такими штуками, как эго и самосознание. Нам кажется, что такие верования более научны, а потому правильны.

– А разве нет?

Торн пожал плечами:

– Это ведь тоже всего лишь людские выдумки. Они нереальны. Вот ты когда-нибудь видела самосознание? Можешь принести мне такую штучку на тарелочке? А как насчет фотона? Можешь дать мне хоть один фотончик?

Келли покачала головой:

– Нет, но...

– И ничего удивительного, потому что ничего такого вообще не существует. И неважно, насколько серьезно люди верят в существование этих вещей, – продолжал Торн. – Пройдет еще тысяча-другая лет, и люди будут вспоминать о нас и смеяться. Они будут говорить друг другу: «Представляете, во что верили эти чудаки? Они верили, что есть какие-то протоны и электроны! Можете вообразить подобную глупость?» И они здорово над нами посмеются, потому что к тому времени люди сочинят себе другие выдумки, поновее и получше. – Торн покачал головой.

– Вот ты чувствуешь, как раскачивается лодка? Это – море. Оно настоящее. Чувствуешь запах соли в воздухе? Тепло солнечных лучей на коже? Все это тоже настоящее. Оно существует на самом деле. Видишь нас, всех вместе? Мы тоже существуем. Жизнь прекрасна. Это великий дар – жить, видеть солнце, дышать воздухом. И на самом деле в мире больше ничего другого не существует. А теперь посмотри на компас и скажи мне, в какой стороне юг. Я хочу попасть в Пуэрто-Кортес. Нам всем давно пора домой.