Предмет 9а.Пакет из пергамина, в котором находятся десять высушенных лепестков тюльпана — все разного цвета.

Предмет 9b. «Хвост павлина» — брошь, которую Валвукас, один из латвийских полководцев раннего Средневековья, велел изготовить для своей жены. Позднее она подарила эту брошь своему любовнику, которого никогда не называла по имени, но однажды охарактеризовала в своем дневнике как «темнокожего человека, загадочного и не от мира сего». В брошь были вставлены десять кусочков балтийского янтаря от трех до шести сантиметров в длину. Все они были разного цвета (крови, остывающей лавы, раннего августовского вечера, осенней Карелии, губ мертвеца, январского полудня, вина — короче, всех цветов, созданных Господом), содержали внутри мушиное крылышко, имели форму слезы и располагались по окружности на изготовленной из серебра основе.

Алхимия дополняет и стимулирует природу. Садоводство и — шире — сельское хозяйство в определенном смысле следуют этой модели, поэтому нет ничего удивительного в том, что некоторые алхимики возделывали сады или писали бестиарии, [1]многие были травниками или разводили животных, хотя в целом страсть к алхимии доминировала над любопытством к флоре и фауне. Однако павлинье перо (считавшееся в силу традиции более богатым по своей цветовой гамме, нежели в реальности) или многоцветный букет всегда были для них желанными дарами. Они рассматривались как метафора по отношению к той переходной стадии алхимического процесса, когда оригинальная субстанция разлагалась и освобождалась от прежних составляющих, прежде чем оформиться в новое вещество. На этой стадии оно принимало разнообразные цвета и формы, зависевшие как от его природы, так и от умения, опыта и способности алхимика показать свой товар лицом.

Дата изготовления (9а).Тюльпаны расцвели в мае 1983 года.

Дата изготовления (9b).Валвукас сочетался браком в день летнего солнцестояния 1152 года. Утопил свою жену в болоте во время весенней оттепели 1155 года.

Изготовитель (9а).Дариус Димблдон, профессор ботаники и старший воспитатель Обри-колледжа в Оксфорде.

Изготовитель (9b).Идриси — потерпевший кораблекрушение географ, ранее работавший в Багдаде и Палермо, наставник Валвукаса.

Место изготовления (9а).Оксфорд, Англия.

Место изготовления (9b).Побережье Эстонии.

Последний известный владелец (9а).Профессор Димблдон послал лепестки вместе с приведенным выше письмом капитану советского Военно-морского флота, имевшему репутацию очень эрудированного и эксцентрического человека. От него это послание перешло к Ивану Воскресеньеву, продолжавшему поиски «Хвоста павлина», несмотря на сомнения, высказанные по этому поводу Димблдоном.

Последний известный владелец (9b).Когда Димблдон умер (неожиданно и при ужасных обстоятельствах), упомянутая выше брошь была найдена в его ночном столике. Она являлась одной из двух драгоценностей, которые ему ни в коем случае не следовало хранить у себя дома. По счастью, ни первую, ни вторую полиция не обнаружила.

Ориентировочная стоимость (9а).Ничтожна. Около семи центов за пакет из пергамина; содержимое стоит и того меньше.

Ориентировочная стоимость (9b).Те немногие, что знают о существовании этой вещи — их не так мало, как пытался показать в своем письме Димблдон, — с легкостью выложили бы за нее до двухсот пятидесяти тысяч долларов. Украшение из кусочков янтаря удивительной чистоты и цветового разнообразия, собранных воедино в ювелирном изделии, изготовленном таким выдающимся мастером, как Идриси, может стоить чрезвычайно дорого.

Джадид и Гомес, надевая пальто и спускаясь по лестнице к выходу из участка, пререкались как семейная пара, прожившая вместе не один год. Гомес подтрунивал на костюмом Джадида, называя его манеру одеваться необомжовым стилем. В свою очередь, Джадид, вырвав у него из руки ключи от автомобиля, сказал мне, что Гомес ездит так, словно собирается сам себе выписать штраф за превышение скорости, после чего снова призвал меня к осторожности. Гомес возразил, что я сам могу о себе позаботиться, но при этом тоже посоветовал быть осторожным. Я еще раз поблагодарил их за помощь. Гомес пожал плечами:

— Вы же смотрите новости по телевизору? Интересные случаи в реальной жизни встречаются довольно редко. Но коль скоро нам такой случай представился, глупо было бы упускать его.

Я отправился на Аллен-авеню, чтобы купить нам с Ханной еды на обед. Я надеялся удивить ее, продемонстрировав утонченность своих кулинарных пристрастий. На самом деле в плане готовки я мог лишь вскипятить воду да полить томатным соусом пасту. Впрочем, нельзя сказать, чтобы я совсем уж был чужд кулинарных изысков. Однажды в колледже, будучи голодным и в подпитии, я изобрел сандвич с тостами, представлявший собой кусок поджаренного хлеба между двумя кусками неподжаренного и слегка сдобренный маслом и кетчупом. По счастью, на Аллен-авеню можно найти пищу, способную ублажить и куда более изощренного гурмана, чем я.

Не существует единого мнения, как Аллен-авеню в районе Кэррол-Хилл, бывшая в прошлом типичным американо-итальянским анклавом в Уикендене, превратилась с годами в собрание итальянских продуктовых магазинов, винных лавок и ресторанов, обслуживавших почти исключительно туристов и покупателей из других городов. Если вы спросите об этом жителя Кэррол-Хилл из постоянно уменьшающейся группы аборигенов, обитающих в этом районе на протяжении двух-трех поколений, то рискуете нарваться или на грубость, или на горькие сетования. Житель же другой части Уикендена, возможно, скажет вам, что это место в его детские годы и впрямь было каким-то особенным, но со временем опошлилось, и теперь здесь шляются лишь любители красного соуса или облаченные в просторные костюмы в стиле зут заезжие пижоны. Как видите, оба ответа страдают отсутствием определенности.

Обдумав все это, я пришел к выводу, что скорее отношусь к разряду любителей красного соуса, и отправился в магазин «Джиаветтиз Порк стор», где купил бутылочку свежеприготовленного соуса «арробиата», сладкие колбаски, равиоли с малосольным сыром моцарелла, два пучка базилика и две бутылки «Монтепульчьяно».

— Для девушки берете? — спросила стоявшая за прилавком пожилая леди с блестящими глазами и остатками былой красоты на улыбающемся лице.

— Да, — горделиво подтвердил я.

— Это видно. Вы слегка подпрыгиваете при ходьбе словно от избытка чувств, а глаза ваши горят. Приготовьте все, что здесь купили, с любовью, и ваша девушка никогда вас не забудет.

— Пол? — послышался знакомый голос над моей машиной. — Что ты здесь делаешь?

Я поднял глаза и увидел Мию, выглядывающую из чердачного окна дома, выкрашенного потускневшей от времени голубой краской. Ее забранные назад волосы стягивала на затылке резинка, зафиксированная карандашом. Она всегда носила такую прическу, когда работала. На ней была спортивная фуфайка Уикенденского университета, а на носу красовались очки, которые она никогда не надевала, выходя на улицу.

— Эй, девушка в окошке, — крикнул я в ответ. — С каких это пор ты живешь в нижнем городе?

— С тех самых, как продали дом, где я жила раньше. Новый хозяин перекрасил фасад, после чего удвоил арендную плату — вот мы, прежние жильцы, от него и съехали. Подожди минутку — сейчас я к тебе спущусь.

— Ну, не так уж у меня много времени… — начал было я, но она уже захлопнула окно.

Я небрежно оперся о крышу своей машины и попытался напустить на лицо хладнокровное выражение крутого парня, но потом увидел в боковом зеркале, что выгляжу то ли заспанным, то ли близоруким, забывшим свои очки.

Она распахнула дверь и стремительно вышла на улицу. В подобной уверенной манере она делала все, за что бралась. Чуть опустив голову, Мия словно невзначай скользнула взглядом по своему спортивному костюму и пожала плечами.