— Тогда прикажи, чтобы я остановился.

Уголки его рта поднялись вверх в насмешливой усмешке. Он так стремительно утвердил руку между ее бедрами, что Эден испуганно вскрикнула. Его рот приник к твердому розовому соску ее груди и начал нежно втягивать его в себя, пока Эден мучительно не застонала от удовольствия.

Слейд приподнял голову и снова взглянул ей в глаза.

— Ну что? Перестать?

Он нежно прикасался к самым ее интимным местам, и Эден уже не могла владеть собой.

— Нет, черт бы тебя побрал, — ответила она сквозь стиснутые зубы.

Он лениво пробежался пальцами по ее животу, пока она не выгнула спину, как котенок.

— Я что-то не понял по твоему ответу, мне продолжать или остановиться?

Она не могла сказать ему, чтобы он остановился, так же, как и не могла летать, — и он прекрасно понимал это. В его руках она была тем инструментом, которым он владел виртуозно. Слейд то и дело доводил ее до экстаза, но не давал полного удовлетворения — от безумного желания у нее кружилась голова, влажные волосы завились кудряшками вокруг раскрасневшегося лица, дрожь сотрясала ее тело от головы до пят.

— Ну что, перестать? — пытка продолжалась.

— Нет, — прошептала она, на этот раз с мольбой.

Когда он проник в нее, все куда-то подевалось. Остались только их тела, переплетенные в простом, как древний мир, объятии. Они получали удовольствие и щедро делились им друг с другом. Тело ее пело от радости, подымаясь навстречу благословляющему порыву его любви. Она снова закричала, потом была тишина…

Эден не заметила, как заснула. Ночью ее будили поцелуи и ласки Слейда. Она не помнила, сколько раз это происходило. Может, ей все приснилось, потому что ни у одного мужчины не могло быть такого неисчерпаемого источника мужской силы?!

Разум возвратился к ней только с первыми лучами солнца, осветившими комнату.

Болело все тело, когда она повернула голову, чтобы взглянуть на мужчину, спавшего подле нее.

Вдруг ей стало противно и гадко. Он с триумфом выполнил свое обещание обладать ею, но при этом не ожидал встретить в ней такого активного партнера.

Она вздрогнула от воспоминаний. Он пришел к ней в злобе, имея целью доказать, что только он станет тем мужчиной, который ей нужен.

Эден ненавидела его за это, но, как ни ужасно, он оказался полностью прав.

После такого пробуждения меньше всего Эден ожидала увидеть Слейда виноватым.

— Я вовсе не собирался дразнить тебя, — признался он, вызывая ее изумление. Она не была уверена, что довольна этим. Ей легче было питать свой гнев, когда перед ней был деспотичный себялюбец.

Она замерла, стараясь сохранить на постели дистанцию между ними. Даже сейчас, если он снова дотронется до нее, вряд ли у нее хватит воли для сопротивления. Ночной экстаз не был односторонним, подумала она, видя на его плечах красные царапины в тех местах, куда впивались ее ногти. На фоне белой простыни они так и горели. Господи, никогда бы не поверила, что на такое способна!

— Ты участвовала во всем по доброй воле. Признаюсь, я редко встречал такой энтузиазм.

— Мог бы и не говорить мне об этом, — отвернула она от него свое пылающее лицо. Ей не нужна была его высокая оценка.

Скользнув по ее плечу и вниз, его рука задержалась на кремовом холме ее груди. Впервые она спала без ночной рубашки, и ее кожа оказалась невыносимо чувствительной. Видимо, по этой причине она была так восприимчива к его прикосновениям.

— Разговоры — это не совсем то, что у меня на уме, — промурлыкал он.

— И по утрам тоже? Когда же этого будет достаточно? — Она придала своему голосу саркастические нотки и услышала хриплый смешок:

— Может быть, это станет твоим главным занятием. Но я могу подумать и о других сторонах нашей супружеской жизни.

Она сделала глубокий вдох, чтобы утихомирить бурно бьющееся сердце. Его рука ласкала ее грудь совсем рядом с сердцем, так что он мог чувствовать, как это отзывается в ней. Еще мгновение — и она растает в его объятиях, потеряется в них, как было ночью, когда она спровоцировала его упоминанием о другом мужчине. Зная об его отце, она не должна была позволять этого даже в шутку.

Усилием воли подымая себя, Эден отстранилась от его руки и села на край их необъятной постели.

— Я хочу первой принять ванну.

— Мы можем принять ее вместе.

— Нет! — Промчавшись через комнату, она влетела в ванную, трясущимися пальцами задвинула щеколду и услышала его смех.

Но по крайней мере на какое-то время она оказалась одна. Вся дрожа, Эден включила краны и ступила в воду, предварительно бросив туда несколько кристалликов, взятых из шкафчика. Блаженствуя, она вытянулась в ванне, расплескав вокруг ароматную пену.

Слейд, может быть, и привык ко всему этому, но она определенно нет. Он же хотел продолжить все с того, где они остановились. Ей было плохо, но больше пугало то, что это намерение распалило ее собственные чувства.

Непроизвольно перед ее внутренним взором предстало великолепное тело Слейда, распростертого во всю длину на громадной кровати и едва прикрытого уголком простыни. Было так заманчиво вернуться обратно и присоединиться к нему, подумала она, испытывая к себе невольное отвращение. Что же он сделал с ней?

Несмотря на угрозы, он ее не насиловал, он предложил остановиться, и, помоги ей Боже, она позволила ему продолжать! Она настолько же виновата в том, что произошло, как и он. И все из-за дурацкого упоминания о встрече с другим мужчиной. Это вывело Слейда из себя.

— Здесь найдется местечко для двоих?

У нее широко раскрылись глаза: возле ванны стоял Слейд, и на нем не было даже уголка простыни. Она вспыхнула:

— Мне казалось, я плотно закрыла щеколду.

Он указал ей на дверцу, которая, по ее мнению, была от какого-то стенного шкафа.

— У этой ванной комнаты два входа.

Она не знала, что сказать, и нашла только это:

— Но ты не должен был заходить сюда.

— Но я уже здесь. — Его нога была в ванне, пена покрыла мускулистое бедро.

Оказавшись в воде, обхватив ее ногами с обеих сторон, он взял мыло и начал растирать ее шею и груди. У нее тут же перехватило дыхание.

— Пожалуйста, не надо.

— Хорошо, хорошо, а так лучше? — Делая вид, что не понял, мыльными руками он провел по ее бокам, продлевая дразнящие движения по животу и бедрам.

Тело стало отвечать помимо ее воли. Голова откинулась назад, затем склонилась, а в душе гнев вступил в сражение с удовольствием. Как он смеет так распоряжаться ее чувствами? Она не марионетка, которой можно манипулировать как угодно.

Она подняла голову.

— Это не то, на что я соглашалась, — сказала она, злясь скорее на себя, чем на него. — Или тебе неведомы угрызения совести?

Взгляд из-под тяжелых век вызывал в ней ответный жар, но она сопротивлялась этому.

— Угрызений чего? — спросил он томно.

— Я вынуждена употребить термин, тебе не знакомый. Это такие своеобразные моральные ограничения в нашем поведении, которые позволяют нам не задевать чувства других людей.

Он сухо хохотнул.

— Только что ты вовсе не выглядела чем-то задетой. — Она собрала всю свою волю и отбросила его руку.

— Что ж, это было. Я согласилась выйти за тебя замуж, чтобы быть матерью Кэти, а не твоей… твоей сексуальной рабыней.

— Рабыня, — промурлыкал он, пробуя, смакуя это словцо, словно лакомое блюдо. — Пока мы лишь обсуждаем определения: собственность другого, движимое имущество, беспомощная жертва. Я сомневаюсь, чтобы что-либо из этого было приложимо к тебе, Эден. Конечно, ты имеешь свою цену.

— Какую цену? — спросила она раздраженно.

— Мои деньги, мой успех, быстрое продвижение к тому, что ты хочешь получить от жизни.

Она окинула его свирепым взглядом:

— Ты, что, предлагаешь, чтобы я спала с тобой за все это? Это делает меня не более, чем… чем…

— Женой, Эден, — сказал он спокойно, видя, как она бьется в поисках подходящего слова. — Все, чем я обладаю, стало твоим, как только мы обменялись брачными клятвами.