Она закрыла лицо руками.

— Я ненавижу тебя за то предположение… которое ты только что сделал.

— Я ничего не предполагал, я просто указал на факты, — холодно ответил он. — Должно быть, ты смешиваешь ненависть с чем-то другим, моя дорогая женушка. С чем-то настолько близким к этому, что две эти вещи часто путают друг с другом.

— Ты не прав, — тряхнула она головой. Она отказывалась признать, что он понимает ее лучше, чем она сама знает себя. Это он путает настоящую любовь с физиологическим актом.

— Время рассудит, — сказал он миролюбиво. — У нас его достаточно, пока «смерть не разлучит нас». Так я полагаю.

— И напоминаешь мне?

— Несомненно должен. Похоже, ты забыла, что замужество — это нечто большее, чем совместное обладание имуществом.

Наблюдая, как он растирает себя полотенцем, она проглотила комок в горле. Хотела сказать с сарказмом, но получилось жалобно:

— Секс по требованию, Слейд? — Его глаза опасно блеснули.

— Вот именно. Но на этот раз это требование выставишь ты, дорогая.

— Слейд, перестань, отпусти меня.

Не обращая внимания на ее визги и барахтанье, он поднял и понес ее, мокрую, извивающуюся, к двери в спальню. Она дрожала от прохлады и неожиданности.

Пригвоздив ее одной рукой к постели, другой он стал обтирать ее полотенцем. Когда ей удавалось отбросить полотенце, он хватал другое, вытирал ей живот, делая круговые движения, с вытиранием не имевшие ничего общего.

Внутри нее воспламенился очаг, пламя которого разгоралось с каждым медленным движением.

— О Господи, прекрати, прекрати, — взмолилась она, когда ее расширившиеся глаза встретили его целеустремленный взгляд.

Полотенце скользнуло между ее ног, и он, раздвинув их, продолжал нежно вытирать. Огонь переместился ниже, она как бы плавилась изнутри. Он молча наклонился и накрыл ее рот, собравшийся протестовать.

— Сладко, как сладко, — мурлыкал он, — мы должны чаще принимать ванну вместе.

Отвернув голову вбок, она взбрыкнула ногами, но встретила пустоту.

— Никогда, — поклялась она. — Я поставлю двойные замки на все двери в ванной, как только мы попадем домой.

Его губы прошлись по ее щеке.

— А я их сломаю.

— Ты не можешь так поступить со мной.

— Нет, могу, Эден. — Он взлохматил ее брови короткими поцелуями, которые посылали волны чувственности по всему ее телу. — Нужно было думать, когда выходила за меня замуж.

Полотенце возбуждало ее чувствительную кожу, обжигало ее, заставляло трепетать.

— Я не думала, что замужество может быть таким. Вытянувшись радом с ней, он отбросил полотенце в сторону и стал легонько проводить ладонью по ее животу, улыбаясь ее сбивчивому дыханию.

— Любимая, любимая леди. Я тоже не думал, что это будет так. Я чувствовал твою страстность, но не имел представления о ее силе и глубине.

— Ты негодяй, — простонала она, пытаясь схватить его руку, чтобы остановить муки от его ласк. Но он точно знал, что делать. Поймал ее руку, прижал к своему телу и затуманенным взором отметил, как расширились ее глаза. Инстинктивно она попыталась отпрянуть, но он предусмотрел это и удержал ее быстрее, до того, как ощутимое послание о его желании донеслось до ее сознания.

— Теперь понимаешь, что ты делаешь со мной, — выдохнул он.

Что она делает с ним? Боже, а как насчет того, что он делает с ней? Она была вся в огне, каждый нерв в ее теле содрогался от желания с такой силой, что это грозило затопить все ее существо.

— Пожалуйста, Слейд, — молила она его с широко раскрытыми глазами. — Пожалуйста.

Приподнявшись рядом с ней на локоть, он начал продвигать свою ладонь все ниже и ниже.

— Пожалуйста, что?

— Войди в меня. — Ее голос был едва слышен.

— С удовольствием! — прорычал он, накрывая ее своим телом. — И я обещаю, что это будет делаться с удовольствием, моя дорогая женушка.

Слейд выполнял свое обещание. И когда, спустя неделю, они вернулись в Тасманию к Кэти, кожа Эден горела от одних только воспоминаний. Словно ее тело существовало и действовало независимо от ее сознания, не желая слышать никаких напоминаний о том, что их брак был притворством, взаимной договоренностью. Чувство было примитивным, бессознательным, всеохватывающим.

Перед отъездом Эден с трудом вытянула Слейда в Монтфорд, настаивая на необходимости покупок для Кэти. В знаменитом саду трав они купили банку настоек для Эллен и косметику на травах для Мэриан. Эден даже вскрикнула от восторга, увидев замысловатый орнамент на заколке, которую она выбрала для длинных волос Кэти.

— А это что такое?

Слейд перевел взгляд с ее новой прически на ряд деревянных зверюшек.

— Ты считаешь, что Кэти уже переросла их?

— Возможно, — ответил он, механически переставляя игрушки на полке.

— Извини, Слейд. — Она дотронулась до его руки.

— За что?

Она указала на игрушки.

— Я знаю, тебе хотелось бы дарить такие вещи своему сыну… Возможно, ты сделал ошибку, женившись на мне.

Он отвернулся от полки с игрушками.

— Вряд ли справедливо обвинять тебя в том, в чем ты не можешь помочь.

Ее одолевали очень сложные чувства. С изумлением она обнаружила, что переживает, потому что не способна дать ему ребенка. Может, после всего, что между ними произошло, пропасть уменьшилась?

Прошло меньше недели после их возвращения домой, как стало ясно, что они так же далеки друг от друга, как и раньше.

— Куда ты собралась сегодня? — спросил он с недовольством в голосе, когда к завтраку она вышла в строгой полотняной юбке и блузке с галстуком-бабочкой.

— На работу, разумеется. Мой отпуск кончился. — Наливая ей кофе, Слейд саркастически поднял бровь.

— Боюсь, что это даже не тема для обсуждения. — Чашка задрожала в ее руке, и она опустила ее на стол.

— Извини?

Он спокойно намазал на тост масло, намеренно не замечая, что сидящая напротив него женщина готова разорваться от гнева.

— Будучи моей женой, ты не можешь оставаться на прежней работе.

Глаза зло сверкнули, но она взяла себя в руки.

— Потому что ты так сказал? Это определенно викторианский подход.

— Возможно, но подумай сама, Эден, каково придется остальному персоналу, когда жена босса дышит им в затылок? Они будут убеждены, что ты обо всем мне докладываешь. — Но я не собираюсь делать подобные вещи! — некоторые сомнения относительно целесообразности ее выхода на работу были и у нее, но она не рассматривала вопрос под этим углом зрения. — Я уверена, что смогу им все объяснить.

— Этот вопрос и поднимать незачем. У тебя хватит дел и здесь: заботы о Кэти и доме.

— Ты забыл упомянуть еще об одном, — бросила она ему: разочарование сделало ее безрассудной. — Или ты опасаешься, что работа будет слишком утомлять меня и это, в конце концов, скажется на том, как я выполняю свои супружеские обязанности? Он встретил вспышку гнева с полной невозмутимостью.

— Ты исполняешь свои обязанности с энтузиазмом, достойным похвалы, моя дорогая. Да простится мне, если предположу, что это и тебе доставляет наслаждение.

— Ты льстишь себе. — Унизительно было сознавать, как глубоко предала она себя за их медовый месяц. — Ты фактически вынудил меня предстать в качестве своей жены, затем дозволил ограниченный выбор, а потом сделал брак реальным ради благополучия Кэти. Как ты думаешь, получаю ли я наслаждение, когда мне оставлено так мало свободы?

Он поймал и обхватил ее кисть своими длинными пальцами, прослеживая биение пульса, которое выдавало ее испуг.

— Слишком уж бурно ты протестуешь. Ты забываешь, насколько хорошо я теперь тебя знаю. Кроме того… — он жестом обвел респектабельную столовую, выходящую на патио и бассейн, — ты ничего не теряешь от такой сделки.

— Ничего, кроме самоуважения, — возразила она, уязвленная тем, что он по-прежнему уверен, будто на ее решение повлияло его богатство.

— Эта работа так важна для тебя?

Она была важна, так как оставляла ей какую-то видимость независимости к тому времени, когда он больше не будет в ней нуждаться.