В небольшой предбанник, то есть камеру рядышком для проведения допросов, ввели здоровенного бугая. Подивившись, что его доставили прямо к обеду и придётся ждать, он подошёл к скрючившему у стены человеку. Можно и не подходить, но информация о том кто допросчик, кто следователь, как себя ведут, увлекаются ли при допросе, каков шанс, что можно выйти своими ногами — всё это можно поспрашивать. Уже подходя он замедлил шаг, внимательно присматриваясь:

— Мелкий, ты?! — прогудел он.

Фигура подняла на него мутные глаза.

— Эй! — на всякий случай встряхнул тело Большой. — Ты там живой?

Взгляд сфокусировался:

— О, Большой, — довольно таки равнодушно константировал тот.

— Да я ж наниматься шёл когда вы меня остановили!

— А чё потом не слинял?

— Дык одному стрёмновато было как-то, присматривался к тебе, да Гришаю…

— А чё к старшому не подошёл, он за любой найм хватался, а ты такую новость скрысил.

— Да в том то и дело, что предлагал я это старшому! — искренности в голосе избитого хватило бы на троих. — Да только отказался он и другим рассказывать запретил. Я уж и линять собирался сам.

— А чего ты там орал про: требую Королевской Милости!!! — очень похоже передразнил он меня.

— Дык жить то охочется, — бесхитростно ответил я, — вот и орал.

— Ну и как, — с подначкой спросил он меня, — помогла тебе королевская милость?

— Помогла, — не стал спорить я. — Очень помогла. Видишь же, до сих пор живы, а могли бы сдохнуть ещё там.

Большой заулыбался, а потом с размаху зарядил в дыхло так, что меня согнуло. Заботливо придерживая меня, Большой сказал:

— Это тебе так, на память, что если бы не ты, то мы бы с чистой совестью в штрафниках корячились и виселица бы нам не светила.

Мы пару секунд полыбились друг другу, потом я продолжил:

— Вот теперь мне хорошо, а вот с тобой не всё так просто. Нас казнить хотят, только я себя должным чувствую.

Говоря всё это я чувствовал себя засланным казачком из неуловимых, который: толкьо не сомтри на меня дядя как солдат на вошь… и … кинулся ко мне как к родному, лицо твое, говорит расолагает…, — но здесь это прокатило. Большой слушал внимательно и вопросы задавал нужные. Похоже свинтить ему хотелось не меньше чем мне. То, что он обсудит это с Толстяком в камере — к бабке не ходи, а уж Толстяк всё прикинет, обдумает и решит. Ума он может быть и не большого, но хитрости в нём — на пятерых хватит.

— Так-с! — голос офицера не предвещал ничего хорошего. — Кто оставил фигурантов по одному делу вдвоём в одном помещении.

Ну щас начнётся, — тоскливо проговорил мелкий, скрючиваясь и закрывая голову руками.

Большой принял похожую позу, внутренне оставаясь спокойным. Его на допрос только привели, так что вряд ли будут смазывать эффект избиением, так, протянут для порядку плетью пару раз, и всё.

— Расскажи мне про своего протеже, — попросил я Мауни, пока мы неторопливо шевствовали по двору.

Надо сказать, что моё присутствие здесь не афишировалось. Мауни прибыл со свежнабранной охраной, в которой дворяне составляли пожалуй меньшинство. Причём дворяне они были так, можно сказать номинальные. Оин знали, кому служат, а больше ничего и не требовалось. Начальником у них был пожилой капитан из лёгкого пехотного полка. Здесь такие полкти считались не престижными, в отличии от тяжёлой пехоты, конницы, арбалетчиков или подразделения колдунов. Хотя выполняли фактически функции спецназа в моём времени. В принципе и пр авильно, что здесь, что у нас эти самые спецназеры ничего не решали, способные на точечные удары, точку во всём ставила конница и анстоящая пехота. Но подготовка у таких полков была стоящей, правда не у всех. Были откровенно отстойные части, но были и те, где служили настоящие оторви головы. Этого капитана пенсионера Мауни нашёл во время спешного марша по моим внутренним делам. Денег у того не было, семьи не было, цели не было, большинство друзей осталось либо в армии, либо в могилах. Мауни дал ему цель, так что теперь я обзавёлся личной охраной и дело было даже не в деньгах, а именно в цели. Доживать остаток жизни просто так, заливаясь под самое горлышко вином, такие люди просто не могут.

Впрочем речь не об этом, речь о дознавателе, вёдшем моё дело.

Из де Широв, тех что в герцогстве Марии, а не Йенских. Хотя обе ветви одного дома не ненавидят друг друга как орк с эльфом.

Мы сдержано поулыбались, хотя я имел слабое представление и о тех и о других. Хотя к оркам относился более лояльно, те по крайней мере моему братцу лучников не поставляли. Но и с эльфами я близко не с одним знаком не был.

Т- ак вот, он третий сын второго сына, так что ему ещё очень повезло, что он сумел устроиться сюда. Тут ему помог старый друг его отца, служащий при дворе…

Я зевнул, судя по всему меня ожидала очередная инкарнация части трёх мушкетёров, когда дартаньян приехал в париж.

— Лилу стоит мессы, — пробормотал я, Мауни с непоняткой посмотрел на меня.

Жаль, слова Генриха Наваррского не пользуются здесь популярностью, но я благосклонно кивнул Мауни:

— Продолжайте.

— Ну как? — спросил я у начальника охраны.

Бежали, Ваше Высочество! — вытянувшийся во весь рост, а вернее выпятивший живот начальник тюрьмы поедал глазами начальство в моём лице.

Благодарю за службу!

Рад стараться! — проорал он так, что я аж поморщился.

Ну что ж, — развернулся к узколицему следаку, — теперь Ваша очередь.

Тот встал и поклонившись начал докладывать:

По всему предполагаемому пути следования выставлены секреты, облавы расположены так, чтобы у преследумеых оставался только один путь, в конце которого их будет ждать один мой доверенный человечек…

Надёжный? — перебил я его.

Большой сволочи представить трудно, но у меня есть возможность повлиять на него.

Я одобрительно кивнул, де Шир продолжил свой доклад. По всем раскладкам получалось, что начало работ по нашему плану несколько затянется. Но нет худа без добра, это дознаватель оказался настоящей находкой, уже сейчас он жопу рвал, пытаясь сделать всё так как надо и если повезёт, то через пару-тройку месяцев у братца появятся проблемы.

Войска воевали, дворяне интриговали за место при одном из трёх дворов, Совет делил портфели, братец издавал указы, лишь я не делал ничего интересного. Готфрид всё таки был на моей стороне. Пару раз я беседовал с ним на отвлечённые темы, которые удивительным образом сходились с моими мыслями и приходились как никогда ко времени. Несмотря на большое число поддерживающих его дворян, братцу становилось не до шуток. Земля горела у него под ногами. Целые сёла уходили в леса, завидев серо-голубых. Снабжение было отвратительно. К тому же местные дворянчики, придерживающиеся строгого нейтралитета, внезапно воспылали неожиданной страстью к моему брату и это чувство было далёким от любви и восхищения. Один из молодых людей, даже собрал свою невеликую дружину и полностью перешёл под мои знамёна, став одним из лучших моих бойцов. А причина проста — люди моего брата, очень хорошо позабавились с его молодой беременной женой, ехавшей от его родителей. Свидетелей происшедшего, правда, не было, так же как и улик. Растерзанную тушку мадамки, нашли в овраге, полностью раздетую со следами насилия, без побрякушек. Что за безчеловечная тварь сие сотворила, было не ясно, а тот дворянин, собрал всех своих знакомых, чтобы найти и покарать, разбойников, как он тогда считал. Однако внимательный осмотр тела, показал, что в руке изнасилованной и убитой, остался клочок одежды. Угадайте какого цвета? Правильно — не моего! В общем когда мы встретились, то я проникся. Мы вместе взгрустнули, поплакались и я благословил его на битву против «зверей в человеческом обличии». И такой случай не единичный, таких становилось всё больше и больше. Наши сторонники с ужасом встречали каждую новость о зверствах узурпатора. Церковь выступила с анафемой тех, кто творил такое непотребство, причём явно не произносилось, но кивалось в сторону братца вполне явственно. Поскольку в это благословенное время, так и хочется дописать YAHOO, сеньор нёс ответственность за своих подданных. Узурпатор поначалу пытался огнём и мечом пройтись по своей личной гвардии, сероголубым, но добился лишь того, что отношения с ними ухудшились. Вот так всё и было, несмотря вроде бы на хорошее численное превосходство, поддержку большей части здравомыслящего дворянства, магов, ему приходилось всё труднее. Несколько популистких решений явно не принесли большой пользы, в том числе и выступивший на его стороне большой эльфийский отряд «добровольцев», не могущих видеть как страна их доброго соседа превращается в выжженную пустыню.