Алекс поцеловал меня в ухо.

—  А почему ты думаешь, что я сделал это ради тебя? — спросил он. — Три недели воздержания — сущий ад.

Я улыбнулась и закрыла глаза, а потом замерла и села. Воздержания… Неожиданно я вспомнила, что забыла сказать Алексу.

Когда я распаковывала свои вещи в Танзании, то поняла, что забыла дома противозачаточные таблетки. Сперва я подумала, что получу рецепт здесь, если у них вообще есть аптеки, а после сообразила, что нахожусь от Алекса на другом конце света и у меня слишком мало шансов забеременеть. Но теперь, когда Алекс здесь, нет никакой гарантии.

—  Просто из любопытства, — я повернулась к нему, — хочу узнать, как ты относишься к отцовству?

Глаза Алекса потемнели, его взгляд застыл.

—  Что, черт возьми, ты пытаешься мне сказать? — спросил он, буквально выплевывая каждое слово.

Я положила руку ему на плечо, понимая, что звучит это гораздо страшнее, чем есть на самом деле.

—  Я оставила противозачаточные пилюли дома. Поэтому уже несколько недель ничего не принимаю. — Я улыбнулась. — Уверена, ничего страшного не произойдет. Все будет в порядке.

—  Касси, — медленно произнес Алекс, — я не планировал иметь детей.

Не знаю, почему мы раньше этого не обсуждали. Я считала, что он хочет немного подождать, но в конечном итоге завести детей.

—  Никогда? — немного удивленная его реакцией, спросила я.

—  Никогда! — Алекс провел рукой по лицу. — Не хочу быть похожим на собственных родителей.

Я перевела дух: я знала Алекса, такого не случится.

—  Мои родители тоже мало чем напоминали Оззи и Харриет, но это не мешает мне хотеть ребенка.

Я закрыла глаза, представляя красивого маленького мальчика, бегающего по лужайкам нашего дома, — его ноги мелькали, как ветер. Представила его здесь, в Танзании, играющего рядом со мной пластмассовым ведерком и лопаткой. Я знала: придет время, и я смогу убедить Алекса.

Он сжал меня в объятиях, приняв мое молчание за возмущение.

—  Кроме того, — возразил он, — как ты станешь следующей Маргарет Мид, если собираешься родить ребенка? Ты не сможешь носить свою руку на лекции, будучи беременной.

Я ставила под сомнение весомость его аргументов, но в некотором смысле Алекс был прав. Может быть, в скором будущем, но пока еще не время…

Я повернулась лицом к нему на узкой кровати.

—  И кто из нас будет спать на полу?

Алекс засмеялся.

—  Дорогая, ты когда-нибудь слышала о русской рулетке?

Я вернулась в Штаты и прочла курс лекций в нескольких университетах, обсуждая выводы об эволюции человеческого мозга, которые напрашиваются после обнаружения этой руки с орудием труда. Я не любила надолго оставаться вдалеке от Алекса, но он был слишком занят на съемках «Антония и Клеопатры». И неважно, где я находилась, — в Бостоне, Чикаго или Балтиморе. Алекс работал двадцать часов в сутки, поэтому, даже если я оставалась в Лос-Анджелесе, у меня не было возможности проводить с ним время.

Голос Алекса прокатился по лестнице из спальни.

—  Иногда мы видим в небе облака, похожие на дракона, химеру, временами напоминающие медведя или льва, крепость с башнями, свисающие скалы, вильчатую гору или голубые мысы с растущими на них деревьями, которые кивают миру и смеются нам в глаза.

Когда водитель такси внес мою сумку в дом, я вздохнула с облегчением. Я не заставила себя ждать. Алекс занимался тем, чем обычно вечером перед съемкой решающей сцены, — репетировал. Я знала, что найду его в гостиной возле спальни в растянутой футболке с эмблемой университета Луизианы и трусах. Я улыбнулась, припомнив знакомую картину.

Мой вылет из Чикаго отложили из-за шторма, и около девяти часов я позвонила, чтобы сообщить Алексу, что не знаю, сумею ли вообще попасть сегодня в Лос-Анджелес.

—  Ложись спать, — посоветовала я. — Если я прилечу, то поймаю такси и сама открою.

Я знала, что у него завтра тяжелый день: снимают сцену, в которой Антоний узнает о предательстве Клеопатры, а потом о ее мнимом самоубийстве. Кроме того, с фильмом возникли очередные проблемы. Первоначальный ажиотаж, возникший вокруг него, вызвал негативную реакцию зрителя. Алекс рассказал мне об этом по телефону.

—  Они смеялись! — недоумевая, говорил он. — Они смотрели, как я выпускаю себе кишки, и смеялись!

Жаль, что меня не было рядом с ним, чтобы помочь с дублями, чтобы взглянуть со стороны на негативные отзывы в прессе: даже в чикагской «Трибюн» вышла статья, в которой говорилось, что, по слухам, «Антоний и Клеопатра» станет одним из дорогостоящих провалов. Я прочла статью за завтраком в гостиничном номере и едва сдержалась, чтобы тут же не позвонить мужу. Я знала, что через неделю весь этот бум утихнет. Лучше утешить Алекса с глазу на глаз, решила я, чем выплескивать слова в холодную, потрескивающую телефонную трубку.

Кроме того, у меня была новость, которая напрочь заставит его забыть о фильме. Пока я еще не была на сто процентов уверена, поскольку не хватало времени сходить к врачу и была всего недельная задержка. Но все же у меня было предчувствие. Возвращаясь в самолете домой, я снова и снова думала об этом, понимая, что у Алекса случится удар, когда я сообщу ему о ребенке. Мысленно я уже прокрутила в голове с десяток сценариев развития событий. По первому он просто стоял, лишившись дара речи. По второму я говорила ему, что даже тщательно продуманные планы не всегда развиваются так, как нам хочется. В третьем варианте я терпеливо напоминала Алексу, что именно он захотел поиграть с огнем. Но все сцены заканчивались одинаково: мы, обнявшись, сидим у окна, и он прижимает руки к моему животу, как будто может помочь мне вынашивать ребенка.

Я посмотрела на чемодан и решила оставить его прямо здесь, потому что, в конце концов, мне нельзя поднимать тяжести. Я делала шаг за шагом и слушала, как Алекс произносит новую реплику, иногда повторяет ее по нескольку раз, делая ударения на разных словах: «Я воевал ведь только для нее… По милости ее я без оружья» [16].

Я улыбнулась, подумав, что Антонию не хватило мужественности, а потом о сюрпризе, что приготовила для Алекса. Собравшись с духом, я переступила порог нашей спальни.

—  Привет, — поздоровалась я.

Алекс повернулся ко мне, его глаза почернели от гнева.

—  «По милости ее я без оружья». — Он сделал два шага и остановился как вкопанный всего в нескольких сантиметрах от меня. — Ну, — требовательно произнес он, — я надеюсь, ты хотя бы попытаешься извиниться.

Я от удивления даже рот приоткрыла.

Алекс схватил меня за плечо и развернул лицом к себе.

—  Твой самолет не опаздывал, — продолжал он. — Я звонил в аэропорт.

—  Конечно, опоздал, — отрезала я. — Тот, кто тебе ответил, ошибся. Зачем, ради всего святого, мне тебя обманывать?

Алекс поджал губы.

—  Это ты мне скажи.

Я потерла виски, подумав, какой же стресс испытывает Алекс, что в его голове бродят столь дикие фантазии.

—  Поверить не могу, что ты меня проверял, — сказала я.

Алекс хмыкнул.

—  Да, я тебе не доверяю, — признался он.

Голая правда его признания остудила мою злость, сказалось напряжение целой недели неизвестности. Мои глаза наполнились слезами. Не такой вечер я себе представляла! Не будет позднего ужина в постели, не будет простых прикосновений, не будет пьянящего восторга от новой жизни, которую мы создали. Я не сводила глаз с мужа и не понимала, что произошло с человеком, которого я знала.