Касси зачерпнула пригоршню снега и слепила аккуратный снежок.

— Мама! — крикнула она — минутное предупреждение — и бросила его что было сил.

Снежок попал Авроре в плечо. Она стояла абсолютно неподвижно, недоуменно моргая и не понимая, чем заслужила такое обращение.

Касси наклонилась и налепила кучу снежков. Она бросала их один за другим, оставляя следы у мамы на плечах, груди, ногах.

Касси никогда ничего подобного не видела. Создавалось впечатление, что мама понятия не имеет, чего от нее ждут, даже не представляет, что надо делать.

— Бросай в меня! — кричала Касси, но ее слова замерзали на ветру. — Черт возьми, бросай в меня!

Она наклонилась, на этот раз гораздо медленнее, ожидая, пока мама повторит ее движение. Аврора из-за алкоголя двигалась вяло, даже покачнулась, пытаясь выпрямиться, но все же удержала снежок. Касси молча смотрела, как мама отводит руку назад и бросает его.

Снежок угодил ей прямо в лицо. Пока Касси отплевывалась и вытирала снег с ресниц, мама уже запаслась собственным небольшим арсеналом. В слепящем белом свете глаза Авроры уже не казались такими красными, а ее тело на ледяном холоде начало двигаться более ритмично.

Уловив в завывании ветра посторонний звук, чистый и звонкий, Касси прислушалась. Мамин смех. Он становился все громче, все чище. И улыбающаяся девочка, расставив руки, кружилась на снегу, подставляя себя под легкие, сладкие удары.

Когда бы Уилл ни просыпался со сбитым в ногах одеялом, с покрытой испариной грудью, он точно знал, что опять видел тот «громовой» сон. Но подробностей он не помнил. По правде говоря, с годами, хотя он все чаще видел сны, у него все легче и легче получалось от них отмахиваться. Он вставал и принимал душ, смывая воспоминания, которые связывали его с народом сиу.

В четверг он заступал на дежурство в вечернюю смену, поэтому продолжал спать и видеть сон о громе, пока его не разбудил телефонный звонок.

— Это Фрэнсис Бин из библиотеки, — представился голос. — Мы подобрали материалы, которые вы просили.

— Я не просил никаких материалов, — пробормотал Уилл, протягивая руку, чтобы положить трубку на рычаг.

— …по антропологии.

Он расслышал эти затихающие слова и тут же снова поднес трубку к уху.

Утром в четверг в маленькой библиотеке было темно и тихо, как в могиле. Он назвал себя у стойки библиотекаря, и ему тут же передали кипу бумаг, перетянутых резинкой.

— Спасибо, — поблагодарил Уилл, проходя к столу, где он мог бы прочитать статьи Касси.

Две статьи из специализированного журнала. Третья, из «Нэшнл джиогрэфик», содержала десяток снимков знаменитого доктора Кассандры Барретт на раскопках в Танзании, где она и обнаружила руку. Уилл быстро прочел о значении находки для антропологии и пролистал до абзаца, где упоминалась сама Касси.

«Доктор Барретт — довольно молодой ученый, больше похожая на одну из студенток университета, которых она часто привозит на раскопки, чем на ведущего специалиста, — признается, что уютнее чувствует себя в полевых условиях, чем в лекционном зале».

Уилл обдумывал эти слова, глядя на снимок на первой странице, где Касси, склонившись, сметала пыль с половины длинной желтой кости. Уилл перелистал страницы и посмотрел в конец статьи: «В области, где господствуют мужчины, доктор Барретт, по всей видимости, легко станет ведущим ученым».

— Снисходительный ублюдок, — пробормотал он.

Уилл просмотрел страницу, пытаясь найти еще один снимок Касси, и, ничего не обнаружив, вернулся к началу статьи. На тридцать шестой странице журнала была фотография непосредственно самой руки, а для сравнения чуть ниже — снимок руки Касси. Еще один снимок Касси занимал оставшуюся часть страницы. Солнце было у нее за спиной, а лицо оказалось в тени — так обычно любят снимать репортеры «Нэшнл джиогрэфик». Уилл коснулся большим пальцем ее чуть вздернутого подбородка. Фотография была слишком темная, чтобы разглядеть глаза. Он многое бы отдал за то, чтобы увидеть ее глаза.

Он не мог взять в толк, как женщина, которая чувствует себя как дома в африканских лугах, может быть счастлива, когда ее преследуют папарацци. Удивлялся, как после написания статьи в научный журнал она может читать статьи в таблоиде «Инкуайрер», которые порочат героя, которого играл ее муж. Как, черт возьми, Алекс Риверс вообще познакомился с Кассандрой Барретт? Чем они занимаются по утрам в воскресенье, о чем, обнявшись, говорят по вечерам, когда никто не слышит?

Уилл оставил статьи на столе — все, за исключением странички с изображением силуэта Касси. Когда библиотекарь отвернулась к компьютеру, он сложил страницу и засунул ее в карман джинсов. Он думал о том, как пойдет с ней домой, понимая, что скоро страница потрется и потускнеет по краям и он едва ли сможет вообще разглядеть лицо Касси.

Когда она открыла входную дверь, на пороге стояла самая красивая женщина на свете. Касси молча уставилась на ее длинные, блестящие волосы и изумрудно-зеленые глаза. На женщине была шелковая блузка цвета зимней дыни, кашемировый берет и огромный шарф, дважды обернутый вокруг талии и служивший ей юбкой.

— Касс, ну виданное ли дело… — произнесла гостья тонким, слабым голосом, который совершенно не вязался с ее обликом, и прошла мимо Касси, поддерживая правую руку левой. Рука женщины от запястья по локоть была в черной гипсовой повязке.

— Нет, ты скажи, — вздохнула она, — что мне делать с «Клорокс»? [5]

— «Клорокс»? — пробормотала Касси, спотыкаясь и спеша по лестнице за незнакомкой, которая уже наливала себе стакан апельсинового сока из ее холодильника.

Женщина засмеялась.

— В чем дело? Алекс опять полночи мучил тебя разговорами о себе?

Касси сжала кулаки. Она не знала, кто эта женщина, но Алекс, несомненно, проявил такт. Вчера, пока Касси спала на пляже, он велел Джону, своему водителю, привезти все альбомы с фотографиями и слайды, которые имелись в доме. Позже Алекс сидел рядом с ней в темной, тихой библиотеке. Он давал незнакомым лицам имена, простыми линиями набрасывая для Касси прошлое. Детальнее он описывал более значимые события. А она сидела, прижавшись к уютному плечу Алекса, и смотрела, как ее жизнь приобретает цвет и форму.

Женщина выпила стакан сока и села на высокий мраморный табурет, обхватив его ногами. Касси прищурилась, пытаясь припомнить фотографию, которую вчера показывал Алекс из ее альбома из колледжа.

— Ты раньше была блондинкой? — спросила она.

Женщина поморщилась.

— Миллион лет назад. Господи, да что с тобой? — изумилась она.

Алекс так тихо подошел к Касси сзади, что о его приближении она поняла лишь по потемневшим глазам гостьи. На нем было только полотенце, обвязанное вокруг талии.

— Офелия, — холодно произнес он, обнимая Касси. — Какое «счастье» видеть тебя прямо с утра!

— Да уж! — хмыкнула Офелия. — Я тоже рада тебя видеть.

Касси, которая как зачарованная наблюдала за их перепалкой, снова взглянула на нее. Вовсе не удивительно, что она не чувствовала угрозы от ее присутствия. Красивейшая из женщин, которая появилась на их пороге, уделила Алексу внимания ровно столько, сколько апельсиновому соку, а сам Алекс хотел лишь одного — уйти.

Алекс кивнул на ее гипс.

— Тендинит? Перевозбуждение? Несчастный случай на производстве?

— Да пошел ты! — беззлобно ответила Офелия. — Поскользнулась на тротуаре.

Алекс пожал плечами.

— Тебе еще повезло.

— Повезло? На следующей неделе у меня съемки в рекламе «Клорокса», которую покажут на всю страну, и моя правая рука должна наливать отбеливатель в чертов мерный стаканчик…

— Ты тоже актриса?

Негромкий вопрос Касси прервал тираду Офелии. Она уставилась на Алекса.

— Что ты, черт побери, с ней сделал?

Алекс ободряюще улыбнулся Касси.

— Офелия, ты вообще читаешь газеты? Или твоего уровня образования для этого не хватает?