Камера начала снимать. Объектив был направлен на Барбару, которая кратко излагала загодя написанную кинобиографию Алекса, начиная с «Отчаянного» и заканчивая еще продолжающимися съемками «Макбета».

— Алекс Риверс, — вещала она, — доказал, что он не просто очередная смазливая мордашка. Начиная со своего первого фильма и практически в каждом последующем, он избегал играть традиционных романтических героев, предпочитая образы злобных и комплексующих мужчин. Это выгодно отличало его от других талантливых актеров, равно как и первая режиссерская работа в фильме «История моей жизни», который был номинирован на «Оскар» в неслыханном количестве категорий. Я встретилась с Алексом в его доме в Бель-Эйр.

После этой реплики камера переместилась, и в кадре появился Алекс.

— Многие люди применительно к вам употребляют слово «звезда». Как, по-вашему, можно охарактеризовать звезду?

Алекс откинулся на спинку дивана и лениво закинул ногу на ногу.

— Самое главное — это обаяние, — усмехнулся он. — И умение получить столик в съемочном павильоне. — Алекс немного изменил позу. — Но я бы скорее говорил об актере, а не о звезде, — медленно произнес он.

— А нельзя быть и тем, и другим? — стояла на своем Барбара.

Алекс слегка наклонил голову.

— Конечно, можно, — ответил он. — Но первый — это серьезная профессия, а второй — дым и зеркала. Трудно представить преданного своему делу профессионала, который стал бы называть себя звездой. Мне никогда не нужны были внешние атрибуты славы, просто так получилось, что я люблю свою работу.

— В отличие от многих актеров, вы не бегали десять лет с подносом, работая официантом, прежде чем начали сниматься.

Алекс улыбнулся.

— Это заняло у меня два года. И работал я барменом, а не официантом и до сих пор умею делать холодный чай «Лонг-Айленд». Мне повезло. Я оказался в нужном месте в нужное время. — Он взглянул на меня. — По правде говоря, это история моей жизни.

Барбара улыбнулась удачному продолжению разговора.

— Давайте поговорим об «Истории моей жизни». Насколько этот фильм автобиографичен?

На долю секунды Алекс смутился.

— Что сказать, — медленно произнес он, — у меня тоже был отец, но на этом сходство заканчивается.

Я отвернулась, глядя в окно на сгущающиеся грозовые тучи. Мы собирались записывать это интервью у бассейна, но погода была слишком переменчивая. Я поняла, что Алекс скармливает Барбаре Уолтерс ту же историю своего детства, которой пичкал меня в Танзании до того, как рассказал правду. Я сощурилась от вспышки света и почувствовала, насколько устала.

— Некоторые критики утверждают, что статус секс-символа помогает вам пробиваться наверх, что вы используете свою внешность, чтобы отыскать брешь в броне, иными словами, раскрыть внутренний мир героя. — Барбара подалась вперед. — А какие у вас слабые места?

Лицо Алекса расплылось в улыбке, от которой у миллионов женщин захватывает дух и от которой у меня даже сейчас участилось сердцебиение.

— А с чего вы взяли, что они у меня есть? — спросил он.

Барбара засмеялась и сказала, что самое время представить Кассандру Барретт-Риверс, которая уже три года является женой Алекса. Она подождала, пока я устроюсь на диване рядом с Алексом, как мне заранее велели, и камеры опять заработали.

— Вы оба, безусловно, столкнулись с негативными сторонами известности, которые обычно преследуют голливудские пары. — Она повернулась к Алексу. — Хотите снова сказать, что все дело в том, чтобы оказаться в нужное время в нужном месте?

Я сидела как истукан и только глупо улыбалась Алексу.

— Скорее, здесь речь идет о том, что оказываешься не в то время не в том месте, — ответил он. — С другой стороны, мы совершенно обычная пара. Мы много времени проводим дома и, по-моему, не даем поводов для пересудов.

— Мне кажется, наши телезрители думают, что вы едите печенье в постели, по утрам в воскресенье смотрите мультфильмы и совершаете пробежки по пляжу?

Мы с Алексом переглянулись и рассмеялись.

— Точно! — подтвердил он. — Только Касси не бегает.

— Вы антрополог, — повернулась ко мне Барбара, мгновенно меняя тему разговора. Я кивнула. — Что привлекло вас в знаменитости калибра Алекса Риверса?

— Меня в нем ничего не привлекло, — откровенно ответила я. — При нашем первом знакомстве я намеренно вылила напиток ему на колени.

Я рассказала историю своего появления на съемочной площадке в Танзании. Алекс беспокойно заерзал на диване, а съемочная группа Барбары залилась смехом. Когда съемку возобновили, я незаметно придвинулась к нему в знак поддержки.

— Мне кажется, я вижу его не таким, как большинство женщин, — осторожно продолжала я. — Для меня он не знаменитость и никогда ею не был. Совершенно неважно, чем он занимается: продает подержанные автомобили, спускается в угольную шахту… Он человек, которого, так уж случилось, я полюбила.

Барбара повернулась к Алексу.

— Но почему Касси? Из всех женщин на Земле — почему именно она и только она?

Алекс притянул меня к себе, и я замерла, когда он прижался к моему ноющему боку.

— Она создана для меня, — просто ответил он. — Это единственное объяснение.

Послышались раскаты грома.

— И последний вопрос, — сказала Барбара. — Он адресован Касси. Скажите нам, что Америка не знает об Алексе Риверсе, но, по-вашему, обязательно должна знать.

Я изумленно уставилась на нее, даже рот приоткрыла. Воздух в комнате сгустился, дождь ударил в застекленные двери, словно град камней. Я почувствовала, как Алекс впился пальцами в мое плечо. Каждый вздох резкой болью отдавался у меня в ребрах. «Барбара, — могла бы ответить я, — во-первых, он меня избивает. И его отец был жестоким человеком. А еще Алекс должен стать отцом, но пока об этом не знает, потому что я слишком боюсь его реакции, чтобы сказать правду».

Я раньше думала, что моя предсмертная записка будет гласить: «Ты победил». Не то чтобы это была игра — даже в самые тяжелые минуты я понимала, что Алекс сможет сыграть лучше меня, что, даже если я не выдержу давления, сломаюсь и расскажу правду, он всегда сможет сохранить лицо. А в Лос-Анджелесе, в городе, где все ему подчиняются, кому поверят люди?

Но истинная причина того, почему я никому не рассказывала правду о нашем браке, крылась не в страхе, что мне поверят меньше, чем самому Алексу Риверсу. Я просто не хотела причинять ему боль. Когда он представал перед моим мысленным взором, то не стоял надо мной с кулаками, а танцевал со мной на веранде, застегивал у меня на шее только что купленное ожерелье с изумрудами, входил в меня, вызывая щемящее ощущение чуда. Вот кем был для меня Алекс — мужчиной, с которым я до сих пор хотела провести свою жизнь.

Сама бы я никогда от него не ушла, но все же заставила себя мысленно выдвинуть ему ультиматум. «Еще раз, — подумала я, — еще одна угроза зародившейся во мне жизни, и я уйду». Я пыталась не думать об уходе как о разрыве с Алексом, я думала о нем как о способе спасения ребенка. Больше никак думать об этом я себе не позволяла, надеясь, что такого уже не повторится.

Но потом Алекс узнал (в тот день, когда улетал в Шотландию), что в шоу Барбары Уолтерс интервью с ним поставили вторым, а не третьим сюжетом. И он суеверно полагал, что это плохое предзнаменование для грядущего в марте вручения премии Киноакадемии. Он не получит своих «Оскаров», он проиграет! Он сказал об этом, а потом набросился на меня.

Что ж, остальное понятно. Должно быть, от полученных ударов по голове я потеряла сознание, когда уже вышла из дома, потому что ведь хватило ума уйти. Совершенно случайно я встретила тебя на кладбище у церкви Святого Себастьяна, и ты стал опекать меня, пока из Шотландии не прилетел взволнованный Алекс и не забрал меня домой.

Поэтому я завершила круг: в конце февраля, через несколько дней после того, как в полицейском участке ты передал меня из рук в руки Алексу, я стояла в спальне у шкафа и собирала вещи, чтобы полететь в Шотландию вместе с мужем. А потом обнаружила коробку с тестами на беременность. И заставила себя думать, что, когда опять убегу, частичка Алекса навсегда останется со мной.