Они вошли, тяжело дыша, в комнату, окна которой выходили на крутые восточные и северные склоны. Там был аль-Хатиб, он негромко что-то говорил эмиру. Мухаммед сидел посреди комнаты, очевидно, не слушая его. Позади него сидели три писца; несколько вооруженных стражников стояли в стратегически важных местах комнаты. Перед эмиром стоял тот самый серебряный кубок.

Мухаммед сидел в низком кресле, удобно вытянув ноги. Он хмурился и едва кивнул двум вошедшим и вставшим на колени молодым людям. Резким движением руки указал им на толстые подушки. Они сели. Аль-Хатиб сел неподалеку от них.

— Его Величество эмир Гранады Мухаммед Пятый хочет знать, как ты узнал, что в этом кубке, — сказал аль-Хатиб совершенно бесстрастным тоном.

Юсуф сделал глубокий вдох.

— Я изучал естественные науки под руководством искусного врача, хорошо знающего их. Он очень интересовался целебным и смертоносным воздействием трав и растений, в юности он обучался здесь, в Гранаде, у великого Ибн аль-Бейтара.

Мухаммед снова сделал резкое движение рукой.

— И где ты учился у этого человека?

— В городе Жирона. — Юсуф нервозно взглянул на эмира, но тот, очевидно, ждал продолжения. — Когда одного из пациентов моего учителя отравили, он обучил меня — попытался обучить — как распознавать различные яды, чтобы не отравиться самому.

— И как же?

— Первая проверка — капнуть каплю неразбавленного яда в чашку с водой и постараться уловить его запах. Вторая — попробовать вкус этой смеси кончиком языка. Третья — капнуть неразведенным ядом на лоскут и нагреть его над лампой. Обоняние у меня острое, и я смог запомнить запах ядов, которые мы опробовали. В шербете был один из этих запахов, который пересиливал запахи фруктов и специй.

— Мне было бы интересно поговорить с тобой подольше о твоих занятиях и о том, как ты заподозрил, что шербет отравлен, — сказал Ибн аль-Хатиб. — Я хорошо знал Ибн аль-Бейтара — он был великим человеком, и его книги бесценны — но я тоже знаю кое-что о травах и ядах.

Мухаммед слушал с почти профессиональным интересом, но не вмешивался.

— Установлено, что шербет был безопасным, господин? — спросил Юсуф. — Если да, то я не в силах выразить свое величайшее сожаление, что вызвал такое беспокойство.

— Нет, — сказал секретарь эмира. — Он был отравлен. Это совершенно ясно. Того, что содержалось в этом кубке, хватило бы, чтобы убить нескольких человек. Это очень быстродействующий яд.

— Мы поговорим с Юсуфом ибн Хасаном наедине, — произнес Мухаммед. — Ты останься, — сказал он Ибн аль-Хатибу. — Все остальные подождут за дверью.

Комната мигом опустела.

Взгляд эмира был устремлен на окно слева от него. Юсуф открыл было рот, собираясь заговорить, но закрыл снова, так как аль-Хатиб предостерегающе тронул его.

— Человек, который добавил яд в твой кубок с шербетом, смог сказать нам очень мало, — заговорил Мухаммед. — Мы знаем, что за эту службу ему хорошо заплатили — полученные монеты оказались среди его вещей. Поняв, что его арестуют и станут допрашивать, он достал флакончик с этим ядом и выпил. Перед смертью поклялся, что не знает, кто дал ему яд или деньги. Со стороны людей, которые пошли за ним, было беспечностью допустить это, но они не ожидали, что так легко найдут виновного. — Раздраженно топнул. — К тому же, как ты наверняка понимаешь, виновен он не больше, чем убивающая человека стрела. Я сейчас ищу лучника, который направил его.

— Мне очень жаль, Ваше Величество, что я причинил столько затруднений земле, где родился, — сказал Юсуф. — И не могу представить, каким образом моя смерть может быть выгодна кому бы то ни было в этом великом эмирате. Человек я незначительный, совсем недавно никого здесь не знал.

— Существование сына твоего достойного отца явно беспокоит кого-то, — сказал Мухаммед. — Высказывалось предположение, что кто-то в этом эмирате причастен к его убийству. Этот человек — если он существует — может желать твоей смерти. Данный вопрос рассматривается. Но пока что будет лучше, если ты покинешь наш эмират до тех пор, пока не будет разрешена эта проблема. Мне горько отсылать тебя; это не изгнание; ты получишь приглашение вернуться, когда все уладится. Но очередное незначительное приключение может оказаться твоим последним, а я хочу, чтобы ты жил, сражался и, если придется, умер за более великое дело, чем спокойный сон предателя.

— Когда я буду должен покинуть двор Вашего Величества? — спросил Юсуф. — Если вам угодно, могу немедленно или завтра.

— Нет, — ответил эмир. — Ты покинешь этот город в строжайшей тайне, а до тех пор должен вести себя так, словно навсегда остаешься здесь. Поэтому завтрашний день проведешь в мечети, в молитвах и занятиях, как и подобает в пятницу. Тебе будет не вредно узнать до отъезда побольше.

— В данном случае, как и во всем, Ваше Величество знает, что правильно, — нервозно пробормотал Юсуф.

— Аль-Хатиб скажет все, что тебе нужно знать, и объяснит принятые меры. Когда сможешь вернуться, будет сообщено письмами. Он сумеет прочесть их? — спросил эмир.

— Он может читать, Ваше Величество, но ему нужно практиковаться и дальше, — сказал аль-Хатиб.

— Тогда вот наше прощальное слово, — сказал эмир. — Пусть Бог хранит тебя в пути, и практикуйся.

— Ваше Величество, — спросил в страхе Юсуф, — можно мне в последний раз повидаться с матерью?

— По-моему, это неразумно, — неуверенно произнес Мухаммед и взглянул на аль-Хатиба.

— Тысяча извинений за то, что вторгаюсь в ваши мысли, Ваше Величество, — заговорил аль-Хатиб, — но можно мне предположить, что может показаться странным, если он завтра не нанесет визита матери? Может быть, если он поклянется не говорить об отъезде, такое разрешение можно дать. Потом Ваше Величество может позволить передать сообщение госпоже Нур, когда весь город узнает, что он уехал.

— Ей будет передано любое сообщение, какое захочешь, — сказал Мухаммед.

— Ваше величество… не знаю, как это сказать, и это ни в коей мере…

Юсуф не мог подобрать слов.

— Говори, Юсуф, — холодно сказал эмир.

— Ваше величество, если можно, передайте это сообщение тайно, боюсь, что в доме у матери есть…

Он не мог произнести этого слова.

— Шпион? — со смехом спросил Мухаммед. — Конечно, есть. И я удивлюсь, если только один. Тот, кто доставит сообщение, будет хорошо об этом осведомлен. До свиданья, маленький брат. Мы рады, что ты смог нас посетить. И будем в восторге, когда вернешься. Теперь ступай с нашим секретарем, он должен сказать тебе многое.

— Мы сейчас уверены, — сказал аль-Хатиб, — что кто-то слышал, как ты говорил о смерти отца и о том, как тебе удалось спастись. Тебя много раз об этом спрашивали, так ведь?

— Да, господин, много, много раз. Я все рассказал матери, многое Насру, кое-что ее высочеству госпоже Мариам, и, может быть, другим. Все этим очень интересовались.

— Еще ты говорил мне, это поразило меня больше всего в твоем рассказе, что ты знал людей, которые вошли, когда уже началась схватка, и один из них указал на твоего отца христианам-убийцам, которые потом убили его.

— Я говорил это, господин? Сам не сознавал, — сказал Юсуф. — И не уверен, что это так было.

— Думаю, так, — сказал секретарь. — И уверен, что теперь об этом знает весь город. Видел ты этого человека?

— Нет, и помню о нем только то, что его знал.

— Он наверняка не знает этого. И, возможно, старался не попадаться тебе на глаза, вдруг при виде его лица у тебя пробудится память. Думаю, было бы интересно оставить тебя здесь, только ни Его Величество эмир, ни я не хотим видеть тебя мертвым, поэтому тебе нужно уехать. Теперь слушай внимательно, сделано это будет вот как.

— Поэтому, Наср, ты должен ехать со мной. Сперва мы поедем в Гуадикс за твоим братом, который тоже будет нас сопровождать, а потом к границе. Выедем среди ночи со стражей и двумя проводниками. В Гуадиксе мы должны быть к рассвету. Когда прибудем к границе, ты и твой брат вернетесь вместе с проводниками и стражниками. Найдется кто-нибудь, кто доведет меня до Валенсии.