– Каким-то образом убийца получил доступ, – заметила Мелинда.

– Мы все еще пытаемся отследить Реджи Бенчета. – Мысли Бенца стали мрачными, когда речь зашла об отце Оливии. – Он связан с Оливией Бенчет, которая каким-то образом видит преступления; он отсидел срок за убийство и сейчас снова на свободе. Находясь в тюрьме, он увлекся религией.

– И, вероятно, он еще кое-чему научился. Вы же знаете этих парней, – добавил Монтойя. – Отправьте их в тюрьму, и они узнают о самых последних аферах от других заключенных. – Он фыркнул. – Так я и поверил, что они там исправляются.

– Вы разговаривали с его офицером по надзору? – спросила Мелинда.

Бенц кивнул.

– Пока Реджи ведет себя очень осторожно и ни во что не вмешивается.

– Да прямо, – пробормотал Монтойя.

– Полиция Лафайетта допросила его. Я думал заехать туда сегодня, так как направлюсь в Батон-Руж, а это не такой большой крюк. Реджи Бенчет недавно пытался установить контакт со своей дочерью... – Бенц умолк, подумал о том, что сказала ему Оливия, и решил: какого черта?! Джескил имеет право знать всю информацию. – Оливия позвонила мне вчера вечером. – Он подробно объяснил, что она видела и какой взвинченной была. – Это так сильно ее расстроило, что она разбила зеркало в ванной, поранив себе руку. Она была уверена, что убийца, которого она видела, знает ее имя. Она каким-то образом почувствовала, что он думает о ней, и он назвал ее святой Оливией.

– Проклятье, – пробормотала Джескил.

– Ты уверен, что она ничего не выдумывает? – Монтойе казался сомнительным новый поворот дела.

– Она была в ужасе. Поверь мне.

Расстроенная Джескил бросила бумаги, которые держала в руках, на край стола.

– Ладно, проверьте отца. И пусть кто-нибудь день и ночь присматривает за Оливией Бенчет и ее домом.

– Уже присматривают. ФБР дало добро, – сказал Бенц, ожидая, что она устроит ему выволочку за то, что он не действует через должные каналы. Вместо этого она кивнула.

– А что насчет двух других убийств, которые, как вам кажется, могли произойти? – спросила Мелинда. – Те, что видела Оливия Бенчет.

– Прошлой ночью был праздник святой Екатерины Александрийской. Ее поместили на колесо с шипами, оно сломалось, и ее обезглавили.

Челюсть Джескил напряглась:

– Как предыдущую жертву.

– Да.

– Тот же самый убийца?

– Мы так думаем.

– Значит, вы теперь верите? – спросила Мелинда, поднимая тонкие брови над очками без оправы.

– Да, – признал он. – Наверное, да. Она заявляет, что видела еще одно убийство. Женщину заперли, пытали, оставили умирать с голоду. Посмотрите на это. – Он протянул ей страницу о святой Филомене вместе с записями, сделанными Оливией Бенчет. – Получается, либо она спец по святым мученицам и добавляет дополнительные дела, чтобы нас запутать, либо она говорит правду. В его сознании мелькнула картина, как Оливия с выражением ужаса на лице прошлой ночью бросилась в его объятья. – Я уверен, что она не обманывает.

– Ладно. – Джескил, посмотрев на часы, наморщила лоб. – Значит, вы работаете со специальной группой и ФБР.

– Да. Плохо, конечно, что это разные юрисдикции, но не исключено, что убийца совершал подобное и в других штатах. Парень из спецгруппы пытается сопоставить нераскрытые жестокие убийства, совершенные приблизительно во время некоторых праздников святых, но даже ФБР с их компьютерами на это требуется время.

– Которого у нас нет.

– И удачи нам пока тоже не хватает, – добавил Бенц.

Монтойя фыркнул.

– Я проверяю изготовителей мечей. У нас есть оружие с пожара в районе Сент-Джон. Отпечатков пальцев, конечно, нет, но меч – это довольно необычное оружие. Я думаю, его купили с рук на одной из оружейных выставок. Вероятно, проследить его не удастся. Но мы проверяем местных дилеров.

– А что там насчет священника?

– Пока ничего, кроме слов Оливии Бенчет. Мы тщательно изучаем все улики, оставшиеся на месте преступления, но, поскольку все сгорело, на это потребуется время. У нас нет образцов волокон. Под ногтями жертвы тоже ничего не обнаружили. Боюсь, наш парень не оставил никаких следов, – признал Бенц.

В уголках губ Джескил отразилось разочарование. Ногтями она барабанила по краю стола.

– Он допустит ошибку. Это должно случиться. И когда он ошибется, мы накроем его убежище. Ну а что мне пока сообщить прессе? – спросила Джескил, затем сама ответила на свой вопрос: – А ничего... Я пока не буду говорить о связях со святыми, иначе у нас появится подражатель, и каждый религиозный фанатик в соседних приходах начнет предлагать новые передовые способы пытать женщин, создавая свою марку. Поддержим тот же самый профиль. У нас объявился серийный убийца, будьте бдительны... ничего конкретного.

– Может, он выдаст себя, если мы не будем суетиться, – предположил Бенц. – Иногда, когда серийному убийце не удается привлечь должного внимания, он становится самоувереннее. Связывается с полицией. Он разочарован недостатком внимания.

Мелинда выпрямилась.

– До тех пор, пока недостаток внимания не толкнет его на новое преступление. Будет чертовски трудно объяснить это общественности.

– Что ты собираешься делать на День благодарения? – спросила Кристи, сидя в столовой, делая глоток кока-колы и пытаясь решить, хочет ли она «делать это» с Брайаном Томасом. Господи, он был очень сексуален. Темные волосы, яркие голубые глаза и этот замкнутый вид, который она находила таким волнующим.

– Ты имеешь в виду – кроме раздачи благодарностей? – Он отодвинул свой поднос в сторону и положил локти на исцарапанный стол. На руке сверкнуло его выпускное кольцо.

– Да, кроме этого.

Он дразнил ее, она прочитала это в его глазах.

– Наверное, я отпраздную этот день, проверяя письменные работы.

Кристи неодобрительно застонала:

– Не слишком-то весело.

– Не слишком? Тебя не волнуют эссе, обсуждающие философские и политические подтексты действий католической церкви в Риме во время...

– Хватит, хватит, – воскликнула она, закатывая глаза. – Нет, это меня не волнует.

– А что волнует? – Он протянул руку через стол и схватил ее за запястье. Кончики его пальцев мягко заскользили по внутренней стороне ее руки. Сердце Кристи екнуло. – Почему бы нам не выяснить?

– Сейчас?

– Нет. – Он покачал головой. – У меня занятие через полчаса, но потом... У меня есть бутылка вина. Оно дешевое, но эффективное. Или мы можем отправиться в «Дайв».

Кристи вздохнула.

– Наверное, мне придется отложить это приглашение до следующего раза. Мне нужно встретить отца. Он заедет за мной в конце занятий.

Он озорно улыбнулся:

– А ты не можешь позвонить ему и попросить отложить приезд на день? Придумай какое-нибудь оправдание, например, что тебе надо заниматься.

– Так он мне и поверит, – сказала она, когда он начал медленно выпускать ее запястье и теплота, которая просочилась в ее кровь и покалывала глубоко между ног, несколько уменьшилась. Она принялась покусывать красно-белую соломинку. – Не забывай, он жил со мной восемнадцать лет.

– Может, ты исправилась.

– Он в это не поверит. Он полицейский. Детектив, – неохотно призналась она. Большинство парней, которые слышали, что ее отец полицейский, уходили. И больше в ее сторону не смотрели. Они не хотели встречаться с дочерью копа и рисковать нарваться на неприятности. Они ссылались на любой пустяк: что они пьют, употребляют наркотики или воруют в магазинах.

Брайан, однако, не стал искать предлога смыться.

– Твой папа тебе не доверяет.

– Он не доверяет никому, а сейчас будет еще хуже. Я прочитала в газетах, что, по мнению полиции, в Новом Орлеане объявился еще один серийный убийца. Папа вообще с катушек съедет. Вот увидишь. Он захочет, чтобы я поехала домой, или установила систему безопасности к себе в комнату, или носила с собой большой газовый баллончик.

Брайан засмеялся, хотя его улыбка почти не коснулась его взора.