У нее на коже выступил пот, а мысли в голове с невероятной быстротой сменяли одна другую.

– Ты так чертовски прекрасна, – прошептал он, бросая на пол ее трусики. В царящем полумраке она была совершенно голой, в то время как он был еще полностью одет, включая и белый воротник, красноречиво говорящий, что он священник, человек, давший обет целибата ради служения господу. Вероятно, Джеймс заметил, что она пристально смотрит на воротник, потому что он сердитым рывком сорвал его с шеи. Его губы впились в ее губы.

Закрыв глаза и стараясь не думать о том, что вовлекает его во грех, она поцеловала его в ответ. Их языки соприкоснулись. Она расстегнула его рубашку и рывком обнажила его мускулистые, твердые, рельефные плечи. Мускулы на его спине были крепкими, и она чувствовала его эрекцию через брюки. Мысли ее неистово завертелись и затуманились, она хотела его, но... это казалось неправильным... и не только из-за его духовного сана. На миг с ослепляющей ясностью она вспомнила Рика Бенца и о сохранившихся к нему чувствах. Но эта близость была другого рода. Тут главной была не любовь, а секс – запретный, сердитый, которым она хотела заняться, потому что была обижена.

Джеймс страстно целовал ее, и она попыталась вычеркнуть из памяти образ Рика – господи, он ведь ее отверг, – но когда нашла «молнию» на его слаксах и Джеймс, тяжело дыша, стал направлять ее руку внутрь, она остановилась.

– Я... мы не можем, – быстро произнесла она. Во многих отношениях это было совершенно неправильно.

Его глаза сердито вспыхнули, и она почувствовала себя идиоткой, женщиной, которая только дразнит. Он откинулся назад, а она обернула вокруг себя покрывало.

– Оливия...

– Ш-ш-ш... я знаю... Мне очень жаль. Я не хотела, чтобы это зашло так далеко, – сказала она и с трудом сдержала слезы. Она испытывала сильнейшее сожаление, видя, что на его лице отразилась боль. – Я думаю, нет, я знаю, что использовала вас. Я причинила вам боль. – Ее подбородок задрожал. – Знаете, вы просто слишком, слишком привлекательны, чтобы быть священником. Думаю, что самое уместное слово – «знойный красавец».

Он застонал, но выдавил слабую улыбку.

– Это своеобразное утешение? – невнятно спросил он.

– Нет! – Она покачала головой, перевела дух и поуютнее завернулась в покрывало. – Это комплимент, слишком хорошо к вам отношусь, чтобы допустить подобное.

– Простите, но это похоже на клише, часть отрепетированной речи. Я не могу на это купиться.

Обхватив руками колени, она вздохнула.

– Ладно. Я чувствую себя самой настоящей дразнилкой. Но это было не нарочно. Правда. Вы мне нравитесь. Очень. Но если бы мы сделали этот последний шаг, то думаю, нет, уверена, мы бы оба сильно пожалели. Может, даже еще до наступления утра.

– Вы в кого-то влюблены.

Она стиснула зубы.

– Была. Да. Больше нет.

Он поднял ее лифчик и трусики и, передавая их ей, фыркнул:

– Вы глупо себя ведете, Оливия. – Его голубые глаза встретились с ее глазами. – Мы оба это знаем. Ну, а сейчас я думаю, нам обоим стоит одеться, и мне лучше уйти, пока я не передумал.

Схватив его за руку, она сказала:

– Пожалуйста. Я не думаю, что вам стоит уезжать. Вы можете остаться. В свободной комнате. После отъезда Сары тут как-то пустовато.

– Я не знаю... – Но он заколебался. – У меня немного кружится голова.

– Обещаю, что приготовлю вам такой чудесный завтрак, который вам еще никогда не доводилось есть по утрам, – сказала она, желая, чтобы он остался. Она хотела скрепить их дружбу, чтобы знать, что произошедшее между ними осталось в прошлом. – Вареные раки, омлет с креветками, печенье с сиропом... любимые рецепты моей бабушки.

Он поколебался, затем обвел взглядом уютную комнату с искрящимися цветными фонариками и потрескивающим огнем в камине.

– Ладно. Вы меня искушаете, и я не могу сопротивляться. – Его глаза стали серьезными. – Кажется, я это уже доказал.

Натягивая на себя одежду, она произнесла:

– Мы забудем о том, что случилось сегодня, да?

– Да.

– Хорошо. – Она целомудренно поцеловала его в лоб. – Спасибо, Джеймс. За понимание.

– Конечно, – ответил он, но она подозревала, что это ложь. – Это часть моей работы.

– Ты что, с ума сошел? – воскликнула Кристи, засовывая в рюкзак запасную пару кроссовок. – Не возвращаться в колледж? Брось, папа, я думала, ты хочешь, чтобы я получила высшее образование. – Она взглянула на отца, стоящего на пороге. Его подбородок был тверд, как камень, губы сжаты. Господи, ему что, всегда нужно действовать ей на нервы? Она была совсем не в настроении для подобных разговоров. Сегодня утром у нее начались месячные, и ей уже пришлось пообщаться с Джеем. Ради всего святого, он раскраснелся и расплакался, когда она вернула ему кольцо на парковке у «Дэйри Куин». В довершение всего Брайан не звонил четыре дня подряд, и у нее были две задолженности в колледже. Одна у Заростера, другая у Саттера. А теперь вот еще папа лез со своей защитой.

У нее не было времени на всю эту ерунду.

– Я просто не понимаю, что такого страшного случится, если ты вернешься на несколько дней позже, – сказал Бенц, входя в комнату с жестким решительным видом. Будто от этого она передумает.

– Я ведь учусь в колледже, папа, и... нет, они не делают перекличку, но у меня есть несколько заданий, которые нужно сделать побыстрее, и я не могу позволить себе пропускать занятия. Я, знаешь ли, не какая-то сверходаренная студентка. – Она застегнула рюкзак и снова обвела взглядом комнату. Постель все еще была не застлана. Именно в таком виде она держала ее, когда жила здесь, и знала, что это выводит ее отца из себя. Кристи в слабой попытке набросила одеяла на подушки, затем заметила букет гвоздик и бутоны роз, все еще свежих, которые ее отец поставил в вазу на ночном столике перед ее приездом. – Послушай, я знаю, что ты беспокоишься. На свободе разгуливает очень плохой парень, но ведь я, знаешь ли, должна продолжать жить своей жизнью.

– Думаю, ты не понимаешь, насколько это опасно. Этот подонок разгуливает по кампусам колледжей. И имеется связь с колледжем Всех Святых.

– Серьезно? Или это просто теория? Мне казалось, жертвы посещали Тулейнский университет или Лойольский.

– Верно, но я думаю, что он охотится на более широкой территории.

– «Охотится»? Фу, ты пытаешься сделать так, чтобы это звучало страшно.

– Это так и есть, – серьезным тоном заметил он. – Мне и пытаться не нужно. Эти женщины были не просто убиты, Кристи. Они были принесены в жертву. Их пытали. Полиция обнародует больше информации об этом сукином сыне, чтобы предупредить общественность и попросить помощи в его поимке.

– Вот и хорошо. Ты быстрее его поймаешь. – Она забросила рюкзак на плечо. – Пусти.

– Я хочу, чтобы у тебя был телохранитель, – произнес он, используя новый подход.

– Что? Ну уж нет, блин. – Но она видела, что он говорит серьезно. – Сам подумай. За мной по всему кампусу будут ходить какие-то парни, словно я дочь президента или что-то в этом роде. Нет уж, Бенц. Такого не будет. И не вздумай втихаря заниматься проверкой моих друзей. Это не сработает. Ладно, пап, мне действительно пора возвращаться на кампус. – Затем она увидела, как напрягается его шея. – Ты уже этим занялся, да? Ты проверял кого-то – только не говори, что ты проверял Брайана. Ты бы не стал. – Она все поняла по его глазам. – Ты иногда можешь быть такой сволочью!

– Ты знала, что у него были неприятности с законом?

– Да, он мне об этом рассказывал. Половая связь с лицом, не достигшим совершеннолетия. И он не ладит со своей родней. Ладно. Да. Я знаю. А теперь пусти. – Она пулей вылетела из комнаты. – Пора повеселиться.

Собаки сводили его с ума. Они выли от рассвета до заката и потом.

Избранник напомнил себе, что ждать ему недолго. До второго декабря осталась едва ли неделя... и ему нужно провести это время, занимаясь поркой Бибианы, пока собаки будут смотреть и становиться все голоднее.