Вблизи аэропорта транспортный поток замедлился. Автобусы и такси соперничали за каждый ярд дороги. Рядом жались тысячи машин, а полосы перед постами безопасности сливались друг с другом.

— Попробуем «Эйр Франс», — сказал Дэвид, надеясь, что с этой компанией ему повезет.

Если у них не окажется билетов, он сможет перебежать в другой терминал. Оливия подрезала нерасторопный фургон, ловко подвела машину к тротуару и остановилась в дюйме от автобуса, стоявшего спереди. Они повернулись друг к другу, и она сказала:

— У тебя все получится, милый. Я чувствую это.

У Дэвида не было такой уверенности. Он обнял ее, поцеловал и быстро прошептал:

— Не подвергай себя опасности. Я вернусь к тебе, как только смогу.

Полицейский замахал им жезлом, призывая двигаться дальше.

— Я люблю тебя, — добавил Дэвид.

Оливия улыбнулась и после ответного поцелуя (ее теплые губы задержались только на секунду) подтолкнула его к двери.

— Скажешь мне это во Флоренции.

Закинув рюкзак на плечо, он побежал к терминалу «Эйр Франс». У него не было багажа, поэтому он направился прямо к билетной кассе первого класса. Передав кассиру паспорт и кредитную карточку, он поинтересовался, когда отправляется следующий рейс на Чикаго.

— Рейс номер четыреста отбывает через тридцать пять минут, — ответила женщина.

— Один билет. В одну сторону.

— К сожалению, все места уже заняты, — взглянув на экран компьютера, сказала кассир.

— Я возьму любое место. Даже на откидном сиденье! Или в грузовом отсеке.

На ее лице появилась приятная улыбка, но Дэвид понял, что женщина заподозрила неладное.

А разве могло быть иначе? Его шею и небритые щеки покрывали царапины. Он был одет в черную одежду и просил билет в одну сторону. Вполне возможно, она уже нажала на кнопку вызова, которая размещалась под стойкой. Через минуту могли появиться сотрудники службы безопасности аэропорта.

— Послушайте, — сказал он умоляющим тоном. — Моя сестра при смерти, и я должен вернуться домой. Прошу вас, помогите мне.

Ее пальцы застучали по клавишам клавиатуры.

— Следующий рейс в Чикаго отправляется вечером. Но вы можете полететь сначала в Бостон, а затем…

Однако Дэвид уже знал, что будет делать дальше. Забрав паспорт и кредитную карточку, он побежал по коридору. Его взгляд остановился на большом табло, где отмечались маршруты отбывающих самолетов. На рейс 400 была объявлена посадка через выход номер 23. Расталкивая других пассажиров, Дэвид помчался туда. У металлоискателя стояла длинная очередь. Обернувшись, он заметил полицейского в синей форме и белом кепи. Тот проворно направлялся к нему. Еще один полицейский шел наперерез. Дэвид заскочил в кофе-бар, выбежал с другой стороны и метнулся в первый попавшийся мужской туалет. Он вошел в последнюю кабинку, запер дверь и, покопавшись в рюкзаке, вытащил серебряный венок. Дневник Линца едва не выпал на пол. Дэвид затолкал его обратно в рюкзак, затем накинул ремни на плечи и, мысленно воззвав к богу, надел венок на голову.

Он застыл на месте, ожидая необычных ощущений. Но их почему-то не было. Боже, подумал Дэвид, неужели он сделал что-то не так? Венок не действовал. Возможно, Сант-Анджело и Асканио не раскрыли ему какой-то важный секрет. А вдруг, вернувшись в Чикаго, он обнаружит такое же упущение с «Медузой»? Но затем, пока его паника безудержно нарастала, он заметил странный холодок. Казалось, что на его макушку лили воду. Он даже прикоснулся к волосам, ожидая почувствовать влагу. Но его волосы оказались сухими. Это было иллюзорное ощущение. Оно не ослабевало и, более того, опускалось к лицу и шее, а через миг уже охватило плечи и грудь. Дэвид похлопал себя по щекам. Тело сохраняло осязаемость.

Он вдруг заметил мутный образ на двери кабинки. Деревянная панель была обита полированными стальными листами, на поверхности которых отражалась его нижняя часть тела. А верхней части уже не существовало. Пока он приходил в себя от шока, его отражение постепенно исчезало. Дэвид заколотил руками по бедрам. Его охватила волна ужаса. Но бедра чувствовали прикосновения, а ладони ощущали удары о плоть. На поверхности двери теперь отражались только его ноги. Взглянув вниз, он увидел, что туфли тоже исчезли из виду. Он топнул ногой по полу и почувствовал твердость кафеля. Дэвид даже услышал звук каблука, ударившегося об пол. Однако под ним ничего не было. И на двери кабинки тоже ничего не отражалось.

Он мог сгибать пальцы и шевелить стопой. Все чувствовалось, как обычно! Хотя ощущение веса пропало. Наверное, нечто подобное происходило с астронавтами в невесомости. Он вытянул руку и попытался отодвинуть защелку. Это простое действие внезапно вызвало затруднение. Не видя тела и не имея зрительной информации о местоположении рук, ему было сложно координировать движения. Открывая защелку, он был вынужден фокусировать внимание на каждом действии. И теперь он понимал, почему Асканио надел венок лишь в последние мгновения их операции. Обладатель этого магического предмета мог ненароком совершить фатальную ошибку.

Едва он вышел из кабинки, как в мужскую комнату ворвались двое полицейских. Дэвид застыл на месте. Помещение было длинным и узким, а копы суетились, склоняясь вниз и проверяя, в каких кабинках виднелись ноги людей. Некоторые кабинки оказались занятыми. Мужчины, стоявшие у раковин, торопливо покинули комнату. Один из полицейских начал стучать дубинкой по закрытым дверям.

— Пожалуйста, откройте дверь. Это полиция.

Другой полицейский блокировал выход. Дэвид, затаив дыхание, стоял в четырех шагах от первого копа. Люди в кабинках, краснея от стыда, неохотно открывали двери.

Поглядывая в большое зеркало, Дэвид видел полицейского и ряды кабинок, но он не замечал никаких признаков самого себя. Это немного успокаивало. Полицейский заглядывал в каждую кабинку и смущенно извинялся.

Наконец он повернулся к своему коллеге и, возмущенно всплеснув руками, спросил:

— Куда он подевался?

Второй полицейский направился к нему, чтобы лично убедиться в отсутствии подозреваемого мужчины. Дэвид тихо выскользнул из туалета. Маневрируя в толпе — а люди иногда реагировали на его близость внезапными отскоками или поворотами головы, — он побежал к металлоискателю. Очередь перед ним стала еще длиннее. Дэвид подумал о венке, «Медузе», висевшей под его рубашкой, и фонарике в рюкзаке. С такими предметами он вряд ли мог пройти незаметно. Осмотрев людей в очереди, он заметил юношу с загипсованной ногой и с алюминиевыми костылями под каждой рукой. Дэвид встал позади него, и когда звонок металлоискателя прозвучал после их совместного прохождения, он проскользнул мимо юноши и побежал по коридору.

Выход № 23 располагался слева. Один из контролеров уже пересчитывал собранные билеты, а другой стоял у турникета, за которым тянулась рампа, ведущая на борт самолета. Когда Дэвид пробежал мимо мужчин, они почувствовали движение воздуха и с удивлением переглянулись друг с другом. На полпути к концу рампы он увидел, что люк закрывается.

— Подождите! — не подумав, крикнул он.

Стюард остановился и вышел наружу, чтобы посмотреть, откуда голос. Этого оказалось достаточно, чтобы Дэвид вбежал в салон самолета. Когда люк закрылся, он впервые за сутки облегченно вздохнул. Осмотр обоих салонов показал, что кассирша говорила правду. Он не увидел ни одного свободного места. В любом случае, Дэвид не мог оставаться в салоне. Кто-то обязательно обнаружил бы его присутствие — услышал бы дыхание или коснулся невидимых ног на пути в туалет. В умывальных кабинках он тоже не мог бы спрятаться, потому что включенный знак «занято» привлек бы внимание стюардов.

Самолет отбуксировали от терминала, и через несколько минут пилот, ко всеобщей досаде, объявил о непредвиденной задержке. Дэвид взглянул на часы, но вспомнил, что циферблат и стрелки были невидимыми. Чуть позже пилот снова вышел на связь и, извинившись, сообщил, что штормовой фронт, надвигавшийся с востока, затягивает прибытие всех рейсов с запада. Среди пассажиров послышался раздраженный шепот. В конце концов, простояв на земле час или два, лайнер поднялся в воздух.