— Вы в глубоком сне, — произнес Калиостро. — В глубоком и приятном сне. Когда я скажу вам проснуться, вы очнетесь от дремы, подойдете к самому пожилому мужчине в комнате и поцелуете его.

Поначалу маркиз не верил, что сеанс удастся. Но когда герцогиня вышла из транса, она осмотрелась по сторонам, не понимая, что происходит, затем быстро направилась к пожилому горожанину высокого звания — дальнему родственнику Габсбургов — обвила руками его шею и поцеловала в губы. Все присутствующие рассмеялись, и мадам Полиньяк, покраснев от стыда, отступила на шаг. Старик игриво потянулся к ней, надеясь вырвать новый поцелуй, но Калиостро вызвал его к себе. Мужчина сел на стул, который прежде занимала герцогиня. Граф, используя свои чары, быстро ввел его в гипнотическое состояние.

— Проснувшись, вы выполните мой приказ, — сказал он. — Каждый раз, услышав, как ее величество начинает играть припев к «C’est Mon Ami», вы будете вставать на одну ногу и кукарекать, будто петух.

Гостиную наполнил приглушенный смех, и Калиостро поднял палец, призывая гостей сохранять тишину. Пробудив пожилого мужчину, он печально произнес:

— Увы, но ваша воля слишком сильна для меня.

— Жаль, что я не предупредил вас об этом заранее, — гордо ответил старик. — Тогда бы вам не пришлось так конфузиться.

— Мне не удалось преодолеть защиту вашего разума, — еще печальнее сказал Калиостро. — Она непроницаема!

В этот момент королева села за клавесин и начала играть припев к песне «Мой друг». Горожанин, не успев вернуться к своему креслу, вдруг поднял одну ногу и фальцетом прокричал: «Кукареку!» Он так удивился своей реакции (непозволительная выходка в присутствии королевы), что плюхнулся, красный, как рак, на диван.

Маркиз знал, что будет дальше. Граф собирался ввести в транс всю публику одновременно. В случае успеха он оставил бы какое-то доказательство своих достижений — например, заставил бы загипнотизированных людей снять и спрятать куда-нибудь обувь. В подобных случаях Месмер принуждал зрителей обмениваться драгоценными украшениями. На первый взгляд все казалось забавной игрой, но Сант-Анджело знал, что успех сеанса зависел от добровольного подчинения несгибаемой воле гипнотизера каждого человека, присутствовавшего в комнате — феномен, который легко распространялся в небольшой аудитории.

Граф действительно попросил всех расслабиться и следовать его инструкциям. Маркиз притворно поддался. Подчиняясь указаниям, он закрыл глаза, затем медленно склонил голову вперед. Его руки покоились на коленях, а мысли, словно шпага, были направлены на Калиостро. В голосе графа послышались недоуменные нотки. Сант-Анджело приоткрыл глаза и в полумраке увидел, что Калиостро пристально рассматривал его.

«Да, я знаю каждый твой трюк», — подумал Сант-Анджело. И в его уме, словно молния, вспыхнула чужая мысль: «Каждый трюк? Вы уверены?»

Маркиз от изумления отпрянул к спинке кресла. Он не ожидал, что этот самозваный граф имел такую силу. До сих пор Сант-Анджело наивно полагал, что подобными способностями обладал только он сам. Маркиз не верил в древних египтян и масонов, у которых якобы обучался Калиостро. Но графу известны великие секреты. Знания, которые Сант-Анджело почерпнул из древней стрегерии сицилийских ведьм, Калиостро мог получить от коптских жрецов. Пока остальные люди в комнате находились в состоянии транса — их головы опущены, а руки безвольно свисали по бокам, — маркиз и его соперник пребывали в полном сознании, фокусируя магическую мощь друг на друге.

«Значит, вы, мой друг, решили бросить вызов неодолимой силе фараонов?»

К удивлению Сант-Анджело, тени в комнате пришли в движение, принимая очертания птиц. Сотни черных ворон, кружа по стенам и потолку, зловеще собрались в стаю. Его уважение к талантам графа возросло еще более, когда секундой позже колдовские твари бросились в атаку. Безмолвной ордой, с распростертыми крыльями вороны устремились вниз, и Сант-Анджело инстинктивно поднял руки, чтобы защититься от них. Но затем маркиз понял, что, поддавшись иллюзии, он лишь питает ее, расходуя силы. Древняя мудрость гласила: «Позволяя противнику менять вашу реальность, вы становитесь его рабом». Он демонстративно опустил руки вниз и с усмешкой посмотрел на Калиостро. Что бы там ни задумывал граф, Сант-Анджело не даст этому случиться.

Попугай на каминной полке встревоженно зачирикал. Белая обезьянка завизжала от страха. Маленькие собаки, затявкав, выбежали из комнаты. Королева сонно зашевелилась в кресле, и Ферзен забормотал что-то во сне.

«Я знаю, зачем вы явились», — продолжил граф.

Маркиз отругал себя за то, что его намерения оказались настолько очевидными.

«Значит, зеркало ценнее, чем я думал».

Свечи в канделябре, замигав, угасли. Казалось, порыв ветра из сада тронул занавески и шторы на окнах. Сант-Анджело понял, что недооценил противника. Но и граф совершил такую же ошибку.

Маркиз закрыл глаза и визуализировал замок Пердю. Он чувствовал, как Калиостро пытался пробиться в его разум. Но теперь, постигнув способности графа, Сант-Анджело мог эффективно подавлять его усилия. Он представил себя под защитой высоких стен замка. Ветер пронесся через комнату, разбросав по полу нотные листы, лежавшие на клавесине. Маркиз вызвал образ орла с широкими крыльями и острыми, как бритва, когтями. Могучая птица налетела на стаю ворон, заставив их в страхе метаться. Часть птиц упала со сломанными крыльями и выдранными перьями. Остальные исчезли, словно утренняя дымка.

Калиостро предложил ему помериться заклинаниями, маркиз мог захлестнуть его волной образов. Однако после того, как орел опустошил поле боя, на дальней стене возникла еще одна зловещая фигура. Она напоминала человека, но имела длинную морду и острые уши шакала. Сант-Анджело тут же узнал существо. Это был Анубис, древнеегипетский бог смерти, восставший из преисподней, словно ангел мести. Он увеличился в размерах. Его пасть вытянулась под потолком, челюсти раскрылись, зубы походили на край острой пилы… Сант-Анджело почувствовал дрожь.

«Сопротивляйся», — сказал он себе.

Лапы существа протянулись вдоль стен. Длинные ногти царапали оконные рамы и облицовку камина.

«Каким бы страшным он ни был, это всего лишь иллюзия».

Но затем, к изумлению маркиза, когти чудовища сбили вазу с каминной полки. Она разбилась о каменные плиты пола, и от грохота королева захныкала во сне.

«Боже!» — подумал маркиз. Он еще никогда не встречал такого грозного противника, как Калиостро. Волосы от ужаса встали дыбом. Горячее дыхание шакала опаляло его лицо. Слюна Анубиса, стекая по подбородку, капала на находившихся в трансе людей.

«Сдаетесь, маркиз? — услышал он голос графа, который звучал в его мозгу словно со дна колодца. — Вы смиряете вашу волю у ног моих?»

В ответ — к чему использовать слова? — Сант-Анджело вызвал огромного свирепого льва. Рыча от ярости, животное прыгнуло вверх, принимая в прыжке устрашающую форму. Его грива развевалась. Крепкие когтистые лапы нанесли несколько диких и смертельных ударов по голове шакала. Паркетный пол содрогнулся, и княгиня де Ламбаль скатилась со стула на толстый ковер. Лев поднялся на задние лапы, взревел, и шакал вдруг съежился от ужаса. Подняв голову, Сант-Анджело увидел, что граф отступил на два шага назад, он утратил концентрацию, уверенность исчезла. «Медуза» свисала с его безвольной руки. И тогда, усилив давление воли, маркиз воспользовался своим преимуществом.

«На колени! — велел он. Сант-Анджело отливал свои мысли, как пули для мушкета, и выстреливал ими прямо в мозг противника. — Я сказал, на колени!»

Граф пошатнулся, затем медленно опустился на четвереньки. Он был окончательно сломлен. Тень Анубиса уменьшилась до размеров крысы и исчезла.

«Слушай только мой голос!»

Его воля наполняла слова неотразимой силой. Калиостро замотал головой, словно пытался избавиться от обжигающей боли.

«Склонись ниже! — настаивал маркиз. — Еще ниже!»

Граф покорно растянулся на полу. Сант-Анджело поднялся с кресла, прошел мимо измученных кошмарами людей и встал над поверженным противником. Руки Калиостро были прижаты к вискам. Еще одно усилие, и голова могла расколоться от боли. Расколоться, как кристалл кварца, подумал Сант-Анджело. Граф стонал в невыносимой агонии. Рядом с ним на полу лежала «Медуза». Маркиз поднял ее и сжал в кулаке, поклявшись никогда не расставаться с медальоном.