Во-вторых, когда у человека за спиной стоят семь или восемь вооруженных приятелей, как-то неловко предъявлять ему ордер на арест.

Он прихватил с собой стул, прошел через двор и уселся у ворот в тени забора. Он даже успел раскурить сигару, прежде чем пролетка подъехала к дому.

Не вставая, Илья лениво повернул голову. В коляске сидел не маршал Даррет, а какой-то тюфяк, и у Ильи отлегло от сердца. Даррет был ему симпатичен, и очень не хотелось с ним ссориться.

— Нам нужна хозяйка, — сказал кучер.

— Хозяйка? — удивился Илья. — Она далеко. И, черт возьми, зачем вам нужна моя жена?

Кучер тупо уставился на него, затем повернулся к седоку. Толстяк, сидевший в пролетке, смотрел на Илью так, будто пытался вспомнить, где же они виделись.

— Здесь живут Коннорсы? — спросил кучер.

— Да, пока еще живут. Они мне не мешают. Да и кто бы посмел выгнать вдову и сироток? Пусть живут, сколько хотят, места для всех хватит. — Он встал и поправил пенсне. — Да, места хватит. Но я привык, что ко мне не приезжают без приглашения. Постарайтесь это запомнить, джентльмены. Всего доброго.

Илья стоял, широко расставив ноги и держа руки на поясе. Он улыбался, но пальцы его лежали на рукоятке револьвера.

Толстяк приподнял шляпу, на пальцах сверкнули золотые перстни:

— Я Скотт Форсайт, мое ранчо тут неподалеку, на Волчьей реке.

— А я — Уильям Смит, — сказал Остерман. — Мое ранчо вы топчете своими копытами.

Форсайт чуть привстал, заглядывая во двор. И улыбнулся:

— Надеюсь, мы станем добрыми соседями.

— Не сомневаюсь.

— Когда вы купили эту землю?

— Недавно.

— Вы меня опередили.

— Не только вас, — сказал Илья. — На лакомый кусок было много охотников.

— Желаю удачи.

Илья кивнул и снова уселся на стул. Краем глаза он заметил, что возле крыльца собралась внушительная компания. Но оглянуться он смог только, когда пролетка уехала.

Мойра стояла на крыльце, в окружении нескольких ковбоев, каждый — с винчестером на плече.

Остерман смотрел вслед коляске, пока она не скрылась за холмом. «Мы станем добрыми соседями, — подумал он. — Но только если нас похоронят на одном кладбище».

Мойра подошла к нему и взяла за плечо.

— Билли, знаешь, кто это приезжал?

— Да. Сколько времени тебе нужно, чтобы собраться? Я хочу, чтобы ты уехала немедленно.

— Люди Форсайта убили моего мужа, — сказала она. — Я поняла это, как только увидела его. Ему нужна наша земля.

— Ты меня слышишь? — Он ласково сжал ее руку. — Ты уедешь прямо сейчас. Из Гудворда ходят поезда. Уезжай в Аризону, Инес тебя встретит, все будет хорошо. Собирайся.

— Нет, Билли. Теперь я не могу уехать.

Он понял, что ее не переспорить. Мойра казалась совершенно спокойной, голос звучал ровно, но от взгляда ее зеленых глаз у Ильи враз пересохли губы, как перед хорошей дракой.

И все же он попытался ее образумить.

— Мойра, — сказал он как можно внушительнее, — подумай о детях!

— Ох, Билли, как раз о них-то я и подумала. Как раз о них. Майк и Джимми никогда не простят меня, если мы удерем отсюда накануне войны.

— Какой войны? Не будет никакой войны…

— Она уже началась, — сказала Мойра. — Только что.

Опытный боец начинает драку самым лучшим своим ударом. А лучший удар — тот, что наносится в самое слабое место.

— Лошади — вот наше слабое место, — сказал Илья. — Если завтра придет судебный исполнитель, то у нас прежде всего отнимут лошадей. Мы должны избавиться от табуна. Есть поблизости укромный уголок, где его можно спрятать?

Работники переглянулись.

— Таких уголков тут полно, — сказал старший конюх. — Спрятать-то можно. Да только неизвестно, вернутся ли кони оттуда. Все урочища и каньоны — для конокрадов дом родной.

— Мы могли бы увести и покараулить табун, но кто тогда останется здесь? — добавил объездчик. — От соседей всего можно ожидать.

— Здесь останутся стрелки, — сказал Илья. — Вы сами знаете, кто из вас лучше управляется с лошадьми, а кто — с винчестером. Так и разделимся. Наездники уведут табун. Стрелки останутся со мной. Но это еще не все.

Кто из вас бывал на ранчо Форсайта? Ты? Вечером прогуляемся к нему. Посмотрим на гнездо стервятника. А теперь — самое главное. Мне нужен парень, который мог бы выиграть призовую гонку. Он сядет на самого резвого скакуна и отправится на ближайшую почту. Он отправит несколько телеграмм. Есть такой парень?

— Майк, — в один голос ответили работники.

Мойра вышла из комнаты — и тут же вернулась с сыном. Очевидно, ей не пришлось его долго искать: парнишка стоял за дверью и все слышал.

— Я возьму Черноухого, — сказал он, слегка заикаясь от волнения. — Он летит быстрее пули. И никого не подпускает к себе. Только отца и меня.

— Телеграмму можно отправить и с карьера, — сказала Мойра и попыталась пригладить медные вихры Майка.

Но сын отскочил и возмущенно глянул на нее.

— Нет, — сказал Илья. — Только с почты.

— Я долечу до Шерман-Сити за час! И тут же — обратно!

— Нет. Тебе придется там подождать ответных телеграмм. Найдешь, где переночевать?

— Да! А сколько ждать?

— Наши друзья не любят тратить время попусту. Они ответят сразу, — заверил его Илья. — День. Ну, два. Но ты обязательно дождись ответа. Привезешь мне, это очень важно.

— Я могу отправиться прямо сейчас!

— Вот и отправляйся. Мойра, собери гонца в дорогу.

Оставшись с работниками, Илья подробно обсудил с ними маршрут перегона. Те, кто вызвался уводить табун, пошли собираться, а стрелки с Остерманом поднялись в комнату Эда.

Открыв оружейный шкаф, Илья раздал работникам винтовки и коробки с патронами. Сам же подсел к столу и с трудом отыскал пару чистых листов бумаги. Когда пришла Мойра, он протянул ей конверт:

— Отдашь Майку. Скажи ему, что в этих телеграммах нельзя изменить ни одной буквы.

— Ему бы и в голову не пришло что-то менять.

— Зато до этого мог бы додуматься телеграфист. Кстати, ты тоже собирайся. Поедешь в Шерман, оформишь сделку.

— Какую сделку? — недовольно спросила она. — Никуда я не поеду!

— Пойми, на все имущество Эда может быть наложен арест. Ты продала ранчо. У нового хозяина его уже никто не отнимет.

— Я? Продала ранчо? Кому?

— Да-да, продала, Уильяму Джозефу Смиту, то есть мне. — Он нетерпеливо взял ее под локоть и повел к двери. — Надо оформить бумаги как можно скорее. Иначе все наши усилия напрасны. Понимаешь? Вот и хорошо. Собирайся живее. Может быть, тебе удастся это провернуть уже сегодня.

Он вывел ее из комнаты и подтолкнул к лестнице.

— Да, и возьми с собой Джимми. Земельные дела — такая волокита. Вдруг ты там задержишься? Кто с ним тут будет возиться?

Мойра вырвала руку и сердито глянула на него:

— Бедная Инес! Ты и с ней так же обходишься?

— Как?

— Вот так, как со мной! Избавился от Майка, да так ловко! И меня загоняешь в угол, и получается, что я должна поступать по-твоему! А она еще говорила, что у тебя золотой характер!

Илья, посмеиваясь, вытянул из-под рубашки потайной пояс.

— Хорошо, что напомнила про золото! Возьми деньги. Положишь на свой счет все, что там есть. Это будет доказательством того, что сделка не фиктивная. У тебя же есть счет? Бери, бери, иначе все впустую.

Ну, что ты на меня так смотришь? Когда все уляжется, ты просто отдашь деньги мне, и мы расторгнем сделку. Я проворачивал такие операции по пять штук за день, когда устраивался в Аризоне. Не беспокойся, я знаю, что делаю.

Она взвесила пояс на ладони.

— Сколько там?

— В банке посчитают. Поторопись.

Мойра, вздохнув, надела пояс поверх платья.

— Билли, Билли… Хорошо, поживем пока в городе. Но тогда мне придется и пса забрать. Как бы не сдох тут от тоски… Или от шальной пули.

— Спасибо, — сказал Илья. — Спасибо, что все понимаешь.

— Думаешь, уже сегодня ночью что-то будет?