Легко, как язычок свечного пламени, губы его прикоснулись к ее раскрытым губам. Затем он слегка отпрянул и взглянул смеющимися темными глазами на ее застывшее лицо.

— Ночами я сплю один, — тихо сказал Хьюго. — Тебе известно, где моя комната: в круглой башне, над покоями отца. Вечерком, Элис, когда уйдешь от отца, не беги вниз — что тебе делать с этими дурами, — а поднимайся ко мне. Слышишь, поднимайся — и получишь больше, чем поцелуй у ворот, о, гораздо больше… о таком ты и не мечтала.

Элис открыла затуманенные страстью глаза. Молодой лорд смотрел на нее и улыбался искушающей, беспечной улыбкой.

— Придешь сегодня? — спросил он. — Я затоплю камин, согрею вина и буду ждать тебя, идет?

— Да, — согласилась Элис.

Он удовлетворенно кивнул, словно они заключили наконец приятную и выгодную сделку, повернулся и был таков.

В тот вечер Элис ела мясо дикого кабана, когда его подали на стол дамам. Хьюго все оглядывался на них, и она видела его загадочную улыбку. Она поняла, что пропала, что теперь его не остановит ничто: ни травы, ни предостережение старого лорда.

— Элис, ты какая-то странная, — с напускным добродушием заметила Элиза. — У тебя уже почти две недели лицо белое как мел. Ты не притрагиваешься к обеду, по утрам встаешь, когда все еще спят, а сегодня весь день ловишь ворон.

— Я заболела, — резко, со злостью произнесла Элис.

Элиза рассмеялась.

— Так подлечись! Какая же ты знахарка, если не можешь себя вылечить?

— Постараюсь, — отозвалась Элис. — Обязательно подлечусь.

В тот вечер ее кожа вспыхивала жаром только от одного лунного света. Девушка представила, как лучи ночного светила, врываясь сквозь двадцать серебристых бойниц, будут освещать ей дорогу в комнату Хьюго и как он будет лежать в постели совсем голый, поджидая ее: придет, не придет? Она поднялась и отправилась в галерею леди Кэтрин, где хранилась коробка с новыми восковыми свечами. Элис взяла три свечки, завернула в тряпицу, туго перевязала и скрепила тесемку печатью. На следующее утро она отослала сверток с одним из курьеров в хижину Моры, пояснив, что это рождественский подарок для родственницы. Записку посылать не стала — в этом не было нужды.

В канун Рождества одна из кухарок вбежала по каменным ступенькам наверх и сообщила Элис, что у торговых ворот ее поджидает какая-то старуха. Девушка сделала перед старым лордом реверанс и попросила позволения отправиться на встречу с Морой.

— Ступай, — разрешил он.

Лорд тяжело дышал, в тот день он вообще плохо себя чувствовал. Старик сидел перед пылающим камином и кутался в теплый плед, но никак не мог согреться.

— Скорей возвращайся, — добавил он.

Элис набросила черный плащ и как тень скользнула вниз по ступенькам. В караульном помещении никого не было, кроме дремлющего стражника. Элис миновала большой зал, где около десяти мужчин развалились на скамьях и отсыпались после обильного обеда, пересекла комнату для прислуги и кухню.

На кухне горели все печи, витал запах жареного мяса и дичи, подвешенной уже довольно давно. После трапезы пол был чисто выметен, в углу виднелась пропитанная кровью куча опилок, которую должны были вынести.

Повара ели только после того, как подавалась еда в зал; кухонные работники опорожнили не один кувшин с вином и теперь храпели по углам. Только мальчишка, раздетый до трусов, монотонно крутил ручку вертела, на котором жарилось мясо для ужина, и глазел на Элис, которая, приподняв подол платья, чтобы не запачкать его в грязи, пробиралась через кухню.

Оказавшись на воздухе, она пошла через огород. С одной стороны тропинки находились аккуратные грядки с салатом, с другой росли лекарственные травы, все было огорожено забором. Возле башни, защищающей внутренний двор замка, ее пропустили стражники, напутствуя непристойными шутками, однако рук не распуская. Всем было хорошо известно, что ей лично покровительствует сам старый лорд. Девушка миновала мост через ров, заполненный стоячей темной водой, и внешний двор, где под бледными лучами дневного солнышка подремывала небольшая ферма и на одной из яблонь во все горло распевал черный дрозд. Здесь были ульи, хлев и свинарник, всюду бродили и клевали куры, понуро стояли около дюжины коз и пара коров, одна с сосущим теленком. Также здесь имелись хранилища для овощей, сеновал и амбар. И несколько ветхих, полуразвалившихся крестьянских домов. От старого лорда Элис знала, что их уже никогда не восстановят. Держать такое хозяйство в стенах замка было слишком накладно. Кроме того, отныне мирной жизни этих владений ничто не угрожало. Армия шотландцев никогда не забиралась так далеко на юг, разбойники же были опасны только странникам, путешествующим по пустынным дорогам, а не надежно защищенным фермам и уж тем более не самому лорду Хью.

Элис прошла по территории хозяйства к большим воротам с опускающейся решеткой; за воротами находился подъемный мост, заслоняющий темные воды внешнего рва. Ворота были закрыты, но в их массивных бревнах была прорублена небольшая дверь. На часах стояли двое солдат, сквозь открытую дверь караулки за ними наблюдал офицер. Пускай в стране мир, но молодой лорд к делу безопасности замка относился серьезно и за небрежную службу взыскивали с солдат строго. Один из стражей распахнул перед Элис дверь; наклонив голову, она шагнула за ворота и даже зажмурилась от неожиданности — так ослепил ее свет зимнего солнца. И дышалось за пределами мрачных стен как будто свободней.

Мора ждала ее; она была еще грязней, чем прежде, и совсем ссутулилась. На фоне величественного замка она казалась меньше, чем возле своего очага.

— Принесла, — сообщила она, не здороваясь. — С чего это вдруг ты передумала?

Взяв Мору под руку, Элис направилась прочь от ворот. Вдоль главной улицы городка расположились торговые ряды, где продавались фрукты, овощи, мясо, рыба, яйца и огромные головы бледного сыра из котерстоунских сыроварен. Полдюжины странствующих торговцев разложили на прилавках галантерейные товары, ленточки и тесемочки и даже оловянную посуду; они расхваливали свой товар и призывали покупать рождественские подарки для жен и дам своего сердца. Элис увидела Дэвида, шагающего вдоль рядов, где предлагали сельскохозяйственные продукты; карлик указывал на выбранный товар, требовал все самое лучшее и кивал слуге, плетущемуся за ним, а тот расплачивался наличными. Дэвид мало покупал, он предпочитал заказывать товар прямо с ферм, расположенных в пределах феодального поместья и принадлежащих замку. И фермерам приходилось отдавать все, что требовалось лорду, почти даром, в счет пошлины.

Девушка повела Мору мимо торговых рядов, мимо болтающих женщин, вниз по склону, пока они не вышли к невысокой стенке, обозначившей границы чьего-то пастбища, где можно было присесть. Внизу в долине текла река; ее воды пенились у самого подножия утеса, на котором стоял замок.

— А ты все хорошеешь, — заметила Мора без всякого одобрения. Грязной ладонью она потрепала Элис по щеке. — Тебе не идет черное. Зато вот этот головной убор… в нем ты уже не похожа на маленькую девочку. Женщина, да и только. И вся чистенькая такая. Ну прямо знатная дама Поправилась, вон как щечки раздались, видно, что здорова. — Старуха откинулась назад, завершая осмотр. — И грудь стала выше, и лицо красивей. И платье новое.

Элис просто кивнула.

— Ну прямо красавица, даже слишком, — проницательно добавила Мора. — Настолько красива, что не спрячешься, издалека видать, даже в этом синем платье и остроконечной шляпе величиной с дом. Я так поняла, отвар не подействовал? Или ты настолько красивая, что нравишься молодому лорду, несмотря на зелье?

— Не знаю, — ответила Элис. — Мне кажется, он заигрывает со мной просто так, из озорства. Он понял, что не нужен мне, ему известно, что его жена наблюдает за мной, как сова за мышью. Он просто со мной забавляется. Свое влечение он может удовлетворить где угодно, ни одной юбки не пропустит. Однако в Хьюго сидит дьявол, который толкает его на флирт со мной.