— Почему ты бросил сёрфинг? — спросила она.

Бен взглянул на дочь. На мгновение Керра подумала, что он не ответит на такой прямой вопрос, но, к её удивлению, он сказал:

— Потому что в Труро почти нет сёрфинга.

— Ты мог бы вернуться в спорт. Разве от Труро до моря так уж далеко?

— Недалеко, — согласился Бен. — Я мог бы вернуться. Это правда.

— Но ты этого не сделал. Почему?

Бен на мгновение задумался.

— Я с этим покончил, — заявил он. — Мне это не принесло ничего хорошего.

— А, мама. Вот, значит, как вы с ней познакомились.

И хотя реплика Керры была построена только на предположении, ей пришло в голову, что до сих пор она ни разу не поинтересовалась, как встретились отец и мать. А ведь дети всегда пристают к родителям: «Ну как вы познакомились?»

Бен взял чашку кофе и поблагодарил владельца кафе. Он молчал, пока Керра не получила свою колу. Затем возразил ей:

— Дело не в твоей маме, Керра. Были другие причины. Сёрфинг завёл меня туда, куда мне соваться не следовало.

— Ты имеешь в виду Труро?

Бен улыбнулся.

— Я говорю метафорически. В бухте Пенгелли умер юноша, и всё изменилось. В какой-то степени в этом был виноват сёрфинг. Потому-то мне и не нравилось, что Санто стал им заниматься. Я боялся, что он попадёт в похожую ситуацию. И делал всё, пытаясь отвадить его от этого спорта. Что неправильно с моей стороны.

Он подул на кофе и сделал глоток.

— Глупо было пытаться, — мрачно прибавил он. — Санто противился моему вмешательству в его жизнь, во всяком случае в его увлечение сёрфингом. Он сам о себе заботился.

— Но не в последнее время, — тихо отозвалась Керра.

— Да, не в последнее.

Повисла пауза. Бен поставил чашку, взглянул на свои руки. Из динамиков доносились голоса «пляжных мальчиков», поющих «Surfer Girl».

— Поэтому ты привела меня сюда? — спросил Бен. — Вспомнить Санто? Мы ведь избегали этой темы. Может, и напрасно. Мне пока непросто о нём говорить.

— Нам всем есть о чём пожалеть, когда мы думаем о Санто, — заметила Керра. — Но я пригласила тебя по другому поводу.

Девушка вдруг оробела. Немного эгоистично в такой сложный период вести речь о себе. С другой стороны, новость, возможно, поднимет настроение отцу, а это, судя по его виду, будет совсем нелишним.

— Что тогда? — удивился Бен. — Надеюсь, ничего плохого? Ты нас не покидаешь?

— Нет. Вернее, да. В некотором смысле. Мы с Аланом решили пожениться.

Лицо Бена осветила медленная улыбка.

— Неужели? Так это просто здорово! Он хороший человек. Когда?

— Дату мы пока не выбрали. Но точно в этом году. Кольца ещё нет, но будет. Алан настаивает на соблюдении всех традиций. Ты же его знаешь. — Керра обхватила руками стакан. — Алан хочет твоего согласия, папа.

— В самом деле?

— Он собирается делать всё правильно, от начала и до конца. Конечно, это глупо. Никто уже не просит разрешения на свадьбу у родителей. Но Алан упирается. Надеюсь, ты его дашь. Я имею в виду согласие.

— У меня нет повода не соглашаться.

— Хорошо.

Керра опустила глаза. Как бы лучше сформулировать?

— Не исключаю, что тебе не нравится сама идея семьи. Ты понимаешь, о чём я.

— Из-за твоей матери?

— Возможно, твой брак показался тебе не слишком приятным путешествием и ты не желаешь мне подобной участи.

Бен в свою очередь отвёл взгляд от дочери.

— Брак — дело трудное, как бы ситуация ни складывалась. Если думаешь иначе, тебя обязательно ждёт масса сюрпризов.

— Но проблемы бывают разные, — возразила Керра. — Бывают и такие, которые невозможно принять.

— А, да. Знаю, ты размышляла об этом: дескать, почему у нас так. Я читал этот вопрос в твоих глазах с тех пор, как тебе исполнилось двенадцать.

В голосе Бена прозвучало такое сожаление, что Керра почувствовала душевную боль.

— Ты никогда не хотел… — начала она.

Бен накрыл её руку своей ладонью.

— У твоей мамы бывают тяжёлые времена, несомненно. Но эти трудности сделали её путь каменистее моего, вот в чём правда. Зато она подарила мне тебя. И я должен благодарить её за это, какими бы ни были её грехи.

Керра меньше всего ожидала такого поворота. Она посмотрела на свою колу, но её мысли, должно быть, отразились на лице, потому что Бен задал вопрос:

— Что, Керра?

— Как ты можешь быть уверен? — спросила она.

— В чём? Надо ли сходиться с другим человеком? Этого никто не знает. Очень сложно спрогнозировать, что за жизнь тебя ждёт с кем-то, но наступает момент…

— Нет-нет. Я не об этом.

Керра почувствовала, что краснеет. Загорелись щёки, краска разлилась по лицу и доползла до ушей.

— Как ты можешь быть уверен, что я… что я на сто процентов…

Бен нахмурился, потом его глаза расширились. Он понял, что имеет в виду его дочь.

— Она ведь такая. И я сомневаюсь, — закончила Керра.

Бен резко поднялся, и девушка подумала, что сейчас он выйдет из кафе, потому что он смотрел в сторону двери. Вместо этого Бен сказал:

— Пойдём со мной, девочка. Нет, вещи не бери.

И он направился к вешалке, где висело маленькое зеркало в раме в форме морской раковины. Бен остановился перед зеркалом, поставил Керру перед собой и положил руки ей на плечи.

— Посмотри на своё лицо, — велел он, — а потом на моё. Господи, Керра, кем же ещё ты можешь быть, как не моей дочерью?

Керра сморгнула подступившие слёзы.

— А как насчёт Санто?

Бен успокаивающе сжал плечи дочери.

— Ты любишь меня, — ответил он, — а Санто всегда любил мать.

Линли вошёл в отделение, проведя целый день за рулём и проехав почти весь Корнуолл от Эксетера до Боскасла. Инспектор Ханнафорд и Барбара Хейверс слушали констебля Макналти. Тот рассуждал на свою любимую тему, выложив перед ними на столе ряд фотографий. Хейверс внимала ему с интересом. Лицо Ханнафорд выражало страдание.

— Посмотрите, какой замечательный снимок: он ловит волну. Можно разглядеть и черты его лица, и краски на доске. У него хорошая поза, но ведь за плечами большой опыт. Обычно он занимается сёрфингом на Гавайях, у нас вода чертовски холодная, он к такому не привык, зато привык к волне такого размера Ему страшно, но кому на его месте не было бы страшно? Если не боишься, значит, у тебя не все дома. Макналти перешёл к следующему снимку.

— Посмотрите на этот угол. Он делает ошибку. Знает, что упадёт, и понимает, как ему будет плохо. Это вы сейчас увидите на следующем снимке. — Констебль взял другое фото. — Удар в брюхо волны. Одному богу известно, с какой скоростью движутся он и волна. Что произойдёт, когда он об неё ударится? Сломает себе несколько рёбер? Испустит дух? Неважно, потому что он попал… Это же Маверик, об этом человеке можно забыть.

Линли подошёл к ним и увидел, что речь идёт о сёрфере и нефритовой волне величиной с движущуюся гору. На снимке, который показывал Макналти, ломающаяся волна почти поглотила сёрфера. Его призрачную фигурку едва можно было разглядеть в белой пене. Тряпичная кукла в стиральной машине.

— Некоторые люди живут ради того, чтобы фотографировать эти чудовищные волны, — говорил Макналти. — А некоторые ради волн умирают. Как случилось с этим парнем.

— Кто это? — поинтересовался Линли.

— Марк Фу, — ответил Макналти.

— Благодарю, констебль, — сказала Би Ханнафорд. — Очень драматично и мрачно. А теперь за работу. — Она обратилась к Линли: — Мне нужно с вами кое-что обсудить. И с вами, сержант Хейверс.

Би мотнула головой в сторону двери и повела их в плохо оборудованную комнату для переговоров, которую, видимо, до недавнего времени использовали как склад для канцелярских принадлежностей. Би не села. Барбара и Линли тоже остались стоять.

— Расскажите мне о Фалмуте, Томас.

Линли растерялся.

— Я был в Эксетере, — напомнил он. — Не в Фалмуте.

— Я не о сегодняшнем дне. Что вы знаете о Дейдре Трейхир и о Фалмуте? О чём предпочли умолчать? Прошу не врать. Один из вас был там. Если это вы, сержант Хейверс, как предполагает мисс Трейхир, то я вижу только одну причину для такой поездки. Ведь я вам таких распоряжений не давала.