Донован вынула из бардачка справочник и отыскала адрес родителей Джеммы. Чтобы добраться до Стрэтема, ей потребуется не больше получаса, рассудила она. Повернув ключ зажигания, Сэм подождала, пока включится обогреватель. Мысли ее опять уплыли к Тарталье и Блейк. Роман их, видимо, недавний. Она почти уверена в этом: ведь они с Тартальей проводят много времени вместе и порой разговаривают по душам… И как бы ей ни была неприятна Блейк, винить ее за то, что та запала на Тарталью, Донован никак не могла. Мужик он чертовски привлекательный. Прямо нечестно, что природа создает таких роскошных, романтически задумчивых брюнетов с необыкновенно красиво очерченными губами! Иногда он выглядит таким серьезным, таким сосредоточенным. Но когда вдруг улыбнется, все лицо у него озаряется. Единственное утешение — сам он, похоже, не осознает производимого на женщин эффекта. И, слава богу, ведать не ведает о ее мыслях. В первые дни их знакомства Сэм изо всех сил старалась не обнаружить своих чувств, а теперь, когда они узнали друг друга лучше, перестала на него облизываться. Они — друзья. Добрые друзья. Донован не хотела рисковать такими отношениями ради романчика, который, как она отлично понимала, долго не продлится. Да и вообще, человек Тарталья сложный, слишком независимый, чересчур целеустремленный, с ним она чувствовала бы себя неуютно. Вдобавок, какой женщине в здравом уме охота заводить роман с детективом из убойного отдела, которого могут дернуть на службу в любой час дня и ночи? Едва возникает новое дело, ему приходится трудиться сутки напролет, включая выходные. Такого ни одна разумная женщина долго не вытерпит.

Но что все-таки произошло между Тартальей и Блейк? Определенно они из-за чего-то поссорились. Атмосферу в комнате ножом можно было резать. Поначалу Донован решила, что между ними встали профессиональные недоразумения, с патологоанатомами и в лучшие моменты чертовски трудно ладить — очень они грубые люди. Но потом, когда они уже уходили, напряженность обострилась и стало ясно: тут нечто другое, личное. Наклонившись к Блейк, Тарталья бросил несколько фраз. Хотя точные слова Сэм вспомнить не могла, звучали они вполне безобидно, но лицо у Блейк моментально переменилось, будто ей закатили хлесткую пощечину.

Прокручивая мысленно разговор, стараясь припомнить, что же, собственно, сказал Тарталья, Донован сунула в плеер диск группы «Мэрун 5» «Песни о Джейн», выбрав ту, что ей нравилась больше всего — «Она будет любима», и с головой окунулась в ритм и слова песни. Конечно, Тарталья может доверять ей. Она никому ни словечка не проронит, если его это тревожит. Но провалиться ей на этом месте, если она позволит ему думать, будто ее можно обвести вокруг пальца, и станет притворяться, что ничего не произошло. После того, чему она стала свидетельницей? Да ни за что!

Путь до Стрэтема оказался длиннее, чем предполагала Донован, но нужный адрес она нашла легко и притормозила у желтой полосы. Дом Крамеров был современный, на две семьи; с одной стороны аккуратная полоса лужайки, с другой — аккуратные клумбы, а к входной двери вела прямая мощеная дорожка. Перед гаражом стояло черное такси, принадлежащее, очевидно, отцу Джеммы. За шторами горел свет.

Хорошо хоть, она здесь не за тем, чтобы сообщать семье страшную новость. Эту часть своей работы Донован ненавидела больше всего, особенно когда речь шла о ребенке. Но и сейчас беседа с родителями предстоит достаточно болезненная, ведь теперь известно, что смерть Джеммы была не самоубийством и не просто несчастным случаем. В отличие от некоторых своих коллег, Сэм так и не научилась отстраняться, оберегая себя от сочувствия к людям, на которых обрушилось горе от смерти близкого человека. Она часто задавала себе вопрос: а зачем она вообще пошла служить в возглавляемый Кларком отдел расследования убийств? Ответ был один: ради удовлетворения от поимки виновного, ради правосудия и возмездия за всю причиненную им боль.

Сделав глубокий вдох, Донован нажала на кнопку звонка. Человек, открывший дверь, был одет в камуфляжные военного стиля штаны, спортивные туфли и футболку, а на шее у него болталась толстая цепочка с золотой звездой Давида. Бритая наголо голова подчеркивала округлость лица; лет ему на вид было сорок с хвостиком. Невысокого роста, коренастый, с мощной грудной клеткой и первыми признаками пивного брюшка. Донован он напомнил бульдога, поскольку стоял набычившись посередине дверного проема, точно охраняя вход.

— Мистер Крамер? Я — сержант Донован. — Она протянула ему удостоверение. — Из отдела, который расследует смерть Джеммы.

Сунув руки в карманы, будто бы не зная, куда их девать, мужчина непонимающе посмотрел на удостоверение и наконец отступил в сторону, нехотя пропуская ее в дом.

— А я — Дэннис Крамер, ее отчим. Входите. — Голос у него был низкий, с гортанной хрипотцой, акцент безошибочно выдавал жителя Южного Лондона.

Инспектор из полиции Илинга не упоминал ни о каком отчиме. А отчимы в подобных делах — обычно подозреваемые номер один. Однако Крамера, если описание миссис Брук было верным, можно было сразу исключить по физическим характеристикам. Волосы он, конечно, мог и сбрить за эти два дня, но он и в остальном ничем не напоминал мужчину, описанного пожилой леди.

— А мать Джеммы дома?

— Мэри наверху лежит. Для нее увидеть тело Джеммы в…

Он попробовал подыскать слово, но не сумел и только крякнул. — Я хотел пойти вместо нее, но она настояла и пошла сама. И это чуть не прикончило ее.

— Мне нужно задать вам несколько вопросов. Надеюсь, вы не будете возражать?.. А люди из службы психологической помощи к вам приходили?

Крамер покачал головой:

— Была тут одна — так действовала мне на нервы, что я ее выпроводил. Что толку болтаться здесь день и ночь под ногами, точно завалявшийся пенни? Мэри доктор накачал лекарствами, и теперь она в отрубе, спит, так что разговаривать ни с кем не может. Желаете спросить какие вопросы, придется вам обойтись мной. Щас чайник поставлю. Не против выпить чашечку чая?

— Да, с удовольствием. С молоком, но без сахара, пожалуйста, — попросила Донован, вдруг ощутив знакомую боль в желудке. Все утро она проболталась в участке Илинга, потом ездила с Тартальей и совсем забыла про еду. Еще спасибо, что успела плотно позавтракать, хотя сейчас завтрак превратился в туманное воспоминание. Когда расследование только начинается, всегда так. Адреналин и кофе — вот что главным образом держит тебя на плаву, приходится специально напрягаться, чтобы вспомнить — надо поесть, перехватить где-то по пути сэндвич или еду навынос, если повезет. И тут уж приходится всерьез сражаться с собой, чтоб удержаться и не схватиться за сигарету.

— Гостиная у нас вот тут, налево от вас. — Крамер неопределенно махнул рукой в сторону двери. — Устраивайтесь поудобнее, а я через минуту вернусь.

Толкнув дверь, Донован вошла в небольшую, выдержанную в кремовых тонах комнату. Здесь стоял гарнитур — диван и два кресла, а пол застилал толстый, от стены до стены, ковер. Гостиную, видать, обставляла мать Джеммы, подумала Сэм; не мог же Крамер выбрать эти бежевые, в темно-бордовую полоску шторы с изящными шнурами, а уж тем более репродукции гравюр с цветами и растениями, развешанные по стенам. Дорогой телевизор занимал почетное место: напротив дивана, на стеклянной, отделанной хромом подставке, рядом с высокой полкой, где стояло несколько подувядших растений в горшках, фотографии в позолоченных рамках и располагалась коллекция дисков.

Донован подошла к полке. Взгляд ее привлек снимок хорошенькой юной девушки с длинными блестящими каштановыми волосами. Снимок школьный: девушка была одета в темно-синий кардиган поверх блузки в сине-белую клетку, волосы забраны назад «лентой Алисы» — цветной головной повязкой. Надпись под снимком поясняла: «Католическая женская школа Священного Сердца», внизу стояла дата — снимок был сделан в прошлом году. Это, конечно, Джемма. На снимке девочка выглядит лет на двенадцать, улыбка у нее наивная и открытая, как у ребенка, — никакой неловкости подростка. Донован вспомнилось, как сама она, начиная с пубертатного возраста, вечно пряталась от камеры или строила рожи, чтобы скрыть смущение, всякий раз, как камера застигала ее врасплох: она знала, что обязательно будет недовольна конечным результатом.