— Очень впечатляет, — заметил Тарталья, отворачиваясь и оглядывая башню плотных фирменных пакетов «Джиффи бэг» и аккуратно упакованных бандеролей, ждущих отправки. Верхняя была адресована куда-то в Канаду. — Вы рассылаете книги по всему миру?

— Благодаря интернету, да. Без него нам бы не продержаться на плаву.

— Вы все время повторяете — «мы». У вас есть партнер по бизнесу?

Энджел помотал головой:

— Сила привычки. Раньше бизнес принадлежал моему деду, и мы работали вместе. Несколько лет назад он умер.

— Значит, вы всем занимаетесь один?

Компаньоны в досье не упоминались, однако Тарталья не сомневался: Энджелу кто-то помогает. Тот замялся и не ответил.

— Если не желаете отвечать, я и сам выясню.

— Послушайте, — досадливо пробурчал Энджел, — мне, собственно, нечего скрывать. Два раза в неделю в магазин приходит моя помощница. А больше никого нет.

— Назовите, пожалуйста, ее имя и адрес.

— Да какое она-то имеет касательство к Мэрион Спир?

— Уж позвольте судить мне, — возразил Тарталья, гадая, отчего это Энджелу так не хочется выкладывать подробности о своей помощнице.

— Зовут ее Анни Клейн, — вздохнул Энджел, — и она начала помогать мне всего несколько месяцев назад. Вы же не станете ее донимать?

— Может, и нет, но сведения о ней мне все равно нужны.

Энджел нацарапал на листке бумаги адрес и сунул его Тарталье:

— Хотите спросить что-нибудь еще? Если нет, давайте поднимемся наверх. Мне скоро открывать, а я еще не поел.

— Что ж, сегодня я увидел достаточно, спасибо. — И Тарталья первым пошел по лестнице. На верхней площадке он обернулся. — Последний вопрос. Скажите, где вы были и что делали между шестнадцатью и восемнадцатью часами в прошлую среду?

— Это-то вам зачем?

— Пожалуйста, мистер Энджел, отвечайте на вопрос.

Энджел долго молчал, будто взвешивал в уме, а стоит ли?

— Здесь я и был, где же еще?

— Кто-то сумеет подтвердить ваши слова?

— Боже, зачем?

— Пожалуйста, мистер Энджел, ответьте.

— Тут никого, кроме меня, не было. Анни по средам обычно не работает.

— Возможно, заходили покупатели? И кто-то из них видел вас в это время?

— Обычно по средам днем у нас затишье, хотя точно я не помню.

— Почему бы вам не взглянуть на записи?

— Я не понимаю, какое это имеет отношение к Мэрион Спир!

— Пока что — ровным счетом никакого. — Тарталья дал Энджелу время как следует осмыслить свои слова и только потом добавил: — Сейчас мы расследуем убийство, случившееся в церкви Святого Себастьяна, она буквально за углом от вас.

Значение сказанного не сразу дошло до сознания Энджела. Но вот глаза его широко раскрылись.

— Что?! Та девочка… Так теперь вы думаете, будто… — Он скрестил руки на груди и сверлил Тарталью глазами, кипя от гнева и возмущения. Лицо у него побагровело. Нет, не может он так хорошо играть, — видимо, реакция и вправду искренняя. — Значит так, инспектор. Я старался помочь вам как мог. Ответил на все ваши вопросы. Но если вы пытаетесь вешать на меня все нераскрытые дела и кошка у вас разрастается до размеров лошади, то я отправляюсь звонить своему адвокату.

— Спокойнее, мистер Энджел, спокойнее. Мы опрашиваем всех, кто живет по соседству, среди них и вас. Мой вопрос — формальность. Уверен, вы легко докажете, что находились в указанное время у себя в магазине.

Не успел Энджел ответить, как в дверь громко постучали. Тарталья обернулся: на крыльце стояла Донован, плюща нос о стекло.

— Не видит она, что ли, черт дери, что мы закрыты! — раздраженно оглянулся на дверь Энджел.

— Это мой сержант. И самый последний вопрос. У вас есть машина, мистер Энджел?

Энджел непонимающе воззрился на Тарталью:

— Ну есть. Фургон. И пока у вас не возникли всякие-разные бредовые идейки — я им пользуюсь для перевозки книг.

— И какие же такие идейки могли у меня возникнуть? — улыбнулся Тарталья. Энджел промолчал, прикусив губу. — Какой марки фургон?

— «Фольксваген-кемпер». Если у вас все, меня работа ждет.

— Спасибо, мистер Энджел. — Тарталья отпер дверь, распахнул ее настежь, впуская с улицы ледяной влажный воздух. — Позже я пришлю к вам человека, расскажете ему про прошлую среду. А заодно сообщите номерной знак вашего фургона. Тоже формальность.

Не дожидаясь ответа, Тарталья вышел, громко хлопнув дверью. Маленький колокольчик захлебнулся звоном. Чувствуя, что Энджел следит за ними из окна, они с Донован молча шагали по улице, и, только когда укрылись под магазинным навесом от дождя, подальше от его глаз, Тарталья пересказал ей суть разговора с Энджелом.

— Ступай и немедленно поговори с этой женщиной. — Он протянул Донован бумажку с адресом Анни Клейн. — А потом обойди магазины по обе стороны от его книжного, порасспрашивай, не припомнит ли кто, уходил он в прошлую среду или нет.

— Сделаю.

— И еще. Есть такая Карен Томас. Мэрион Спир снимала с ней на двоих квартиру. Томас эта работает где-то тут, поблизости. — Тарталья вручил Донован другой листок. — Узнала что-нибудь интересное у Анжелы Графтон?

Донован открыла было рот, но тут зазвонил ее сотовый. Нажав клавишу приема, она послушала с минуту и сказала:

— Да, он здесь. Я передам ему. Да, прямо сейчас, я понимаю. — Захлопнув крышку, она взволнованно повернулась к Тарталье. — Это Стил. Она давно пытается связаться с тобой, но на пейджер ты не реагируешь, а твой сотовый, наверное, отключен.

— Черт! — Торопясь утром выскочить из дома, он оставил пейджер в кармане другой куртки и забыл включить сотовый после опроса Залески. — Чего она хочет?

— Вчера поздно ночью на Хаммерсмитском мосту видели, как женщина боролась с мужчиной. Потом она упала в реку, а мужчина убежал. Тела ее найти до сих пор не могут, но, скорее всего, женщина уже мертва. Ребята из тамошнего убойного отдела сразу позвонили нам. Они ввели в курс дела Иветт. Она ждет тебя на мосту со стороны Хаммерсмита — там есть полицейский пост.

— Где это случилось? — спросил Тарталья.

— В трех четвертях пути дальше по мосту, сэр, — ответила Иветт Дикенсон, — со стороны Барнса.

Иветт запыхалась, ее большущая, туго набитая сумка то и дело соскальзывала с плеча, но она изо всех сил старалась не отставать, пока они шли от полицейского поста. Подавляя нетерпение, Тарталья приподнял для нее ленту повыше. Дождь временно прекратился, зато набрал силу ветер. Он швырял в лицо Иветт густые каштановые волосы, пряди их цеплялись за края очков, забрызганных дождевыми каплями. Она предприняла несколько тщетных попыток укротить волосы и наконец сдалась силам стихии. Глаза у нее сильно покраснели, из носу текло ручьем. Длинный серый плащ туго облегал располневшую фигуру, едва сходясь на животе. Короче, вид у Дикенсон был самый плачевный. Тарталья недоумевал: неужели Стил не могла оставить беднягу в теплом офисе, а на мост послать кого-то еще? И вообще, чего Дикенсон не сидится уютненько дома? Переживала бы в покое и довольстве последний месяц своей беременности. Но он знал: она сама сделала выбор и обсуждать эту тему не станет. Оглядывая мост, Тарталья увидел только светлую ткань палатки экспертов, хлопающую на ветру; палатка пряталась позади одной из высоких опор, поддерживающих мост. Этот мост Тарталья проезжал на своем мотоцикле каждый день по пути на работу и уже давно перестал обращать внимание на детали. Когда каждый день несешься как безумный из пункта А в пункт Б, мост превращается в привычный расплывчатый фон, как, впрочем, и многое другое в Лондоне. Теперь Тарталья шел пешком, и Хаммерсмитский мост обрел более материальные и яркие черты. На вкус Тартальи, того типа, который вздумал покрасить мост в эдакий цвет — что-то вроде зеленоватого оттенка гусиного дерьма, — следовало поставить к стенке и расстрелять. И все равно мост был красив — основательный такой, викторианский, украшенный ажурными железными завитушками, рельефно подчеркнутыми золотистой краской, с четырьмя высокими башнями, каждая представляла собой копию Биг-Бена в миниатюре. Мост связывал городской район Хаммерсмит с загородным, почти провинциальным Барнсом и был излюбленным местом для парочек: они приходили поглазеть на закат над Темзой. Сюда также стекались самоубийцы. В разное время мост выдержал три атаки террористов, хотя почему они выбирали целью именно этот мост, было выше понимания Тартальи. На Темзе сколько угодно мостов куда более знаменитых и крупных, выбирай — не хочу.