Паб приткнулся сбоку моста, окнами на Гранд-Юнион-канал. Самая короткая дорога до ближайшего метро — по пешеходной дорожке вдоль канала. Том тайком подсмотрел, что на свидание Иоланда пришла именно этой дорогой. Не лучшее место для одиноких прогулок поздним вечером, а уж тем более для молодой женщины. Но Иоланда много выпила, Лондон ей незнаком, и Том не сомневался, что домой она отправится тем же маршрутом.

По лестнице в дальнем конце моста Том спустился к воде. Воздух был холодный, влажный, обочина пешеходной тропы зыбко расплывалась в тумане, поднимавшемся от воды. Стиснутый с обеих сторон зданиями, канал черным маслянистым потоком устремлялся вдаль. Вода играла мигающими бликами луны, всплывающей над офисными зданиями. Поблизости не было ни души, а звуки доносились только сверху — от движущегося по эстакаде транспорта.

Шагал Том быстро, чуть ли не бежал. Дорожка была освещена на удивление скупо, под фонарями, лишь сгущая темноту, расплывались жалкие лужицы света. В нос заползала гнилостная рыбная вонь, идущая от канала, и Том на ходу прикрылся рукавом плаща. В полной уверенности, что домой Иоланда отправилась именно этой дорогой — воображения у тупой девки никакого, — он продвигался все дальше, пока не услышал впереди какие-то странные завывания. Словно кто-то решил избавиться от собаки и посадил ее на цепь в безлюдном месте. Испугавшись, Том замедлил шаг, держась в тени высокой стены, бегущей вдоль канала. Он вгляделся в полумрак и различил очертания сидящей на земле фигуры. Том осторожно приблизился и узнал Иоланду.

Иоланда… Он почувствовал прилив возбуждения. Съежившись у стены, девушка смотрела на него, точно маленький напуганный зверек. Том подошел ближе: Иоланду била крупная дрожь, однако на лице девушки, когда она его узнала, разлилось облегчение. Она сидела на земле, кутаясь в куртку, и пыталась натянуть разорванную юбку на прижатые к груди колени. Том пригляделся: колготки были тоже порваны, выставляя напоказ бледную кожу бедер. Быстро окинув взглядом тропу и удостоверившись, что поблизости никого нет, Том опустился рядом с ней на колени. У нее как-то странно изменилось лицо. Он потянулся дотронуться до темного потека у нее на шее. Иоланда, отшатнувшись, вскрикнула. И тогда в смутном свете Том различил: по лбу, изо рта и носа у нее течет кровь.

— Что случилось? — ласково спросил он, хотя, не видя поблизости ее сумки, и сам догадался. Так ей и надо за то, что удрала от него!

Иоланда молчала, и он повторил вопрос.

— Мужчина… два мужчина… Он… — Девушка отвела глаза и снова заплакала. — У них есть… — Она судорожно вздохнула, не в силах вспомнить английское слово и жестом изобразила, что приставляет нож к горлу.

Он не совсем понимал, что же все-таки произошло, да ведь это не имело ни малейшего значения. Он нашел ее, и это главное, хотя вид ее вызывал у него отвращение. Ее требовалось успокоить, чтобы не привлечь ненужного внимания. Необходимо увести ее отсюда, пока кто-нибудь не появился и не вызвал полицию.

Скрипя зубами, Том погладил ее по руке, холодной и тошнотворно мокрой на ощупь.

— Пожалуйста, Иоланда, не плачь. Теперь я здесь, и с тобой все будет в порядке.

Поняла она или нет, но сам тон его голоса как будто успокоил девушку. Она перестала плакать и принялась вытирать глаза рукавом куртки. Ладно, он все-таки разыскал тупую маленькую сучку. Она перепутала ему все карты, и Том бешено злился на девку: надо же, чуть не сломала тщательно продуманный план! Зато теперь Иоланда опять в его власти. Мерзкая, отвратительная, теперь ей от него ни за что не вырваться.

— Глупо ты сделала, что сбежала, — мягко укорил ее Том. — Зачем?

Иоланда покачала головой, и ее тут же начало рвать. Том смотрел в сторону, пока она не прекратила, раздумывая, как бы ловчее заставить ее пойти с ним. Если уж она совсем заартачится, придется тащить силой. Перспектива дотрагиваться до нее, а уж тем более тащить на руках совсем его не прельщала.

— У тебя есть вода? — через минуту пробормотала она. — Пожалуйста…

За кого, интересно, она его принимает? За хреновую вьючную лошадь?

— Воды нет, — покачал головой Том. Тут его осенила идея. — Есть бренди. Ну, коньяк, понимаешь? — По-испански «коньяк», вспомнил он, звучит так же, как по-французски. Он вынул большую серебряную фляжку, когда-то принадлежавшую его деду, и поводил у нее перед лицом, одаривая ее самой теплой и шикарной из своих улыбок. — Хочешь? Тебе станет получше.

Улыбка — или перспектива выпить — сработала, и Иоланда медленно кивнула.

— Минуту. Мне здесь ничего не видно.

Том отошел к самому берегу канала, оглянулся, открутил колпачок, извлек из внутреннего кармана плаща маленький пластиковый пузырек и опрокинул все его содержимое во фляжку. Позорище, конечно, портить отменное бренди, но другого способа нет. К счастью, ГГБ не имеет вкуса. Вернувшись, Том присел рядом с Иоландой на корточки, снял овальную чашку со дна фляги и щедро плеснул бренди. Бережно поднес бренди к ее губам. От первого глотка Иоланда поперхнулась, закашлялась и вскрикнула. Бренди огнем обожгло ей рот. Но, похоже, пришлось по вкусу: взяв чашку в руки, она в несколько глотков осушила ее.

— Еще?

Девушка покачала головой, вцепившись в чашку, как будто вся ее жизнь зависела от этой посудины. Том осторожно отлепил от чашки ее пальцы и вытряхнул оставшиеся капли на землю. На чашке остались ее отпечатки, не забыть бы как следует вымыть ее, когда вернется домой. А пока что он обтер чашку носовым платком и приладил на дно фляжки, а фляжку засунул в карман. Пора действовать. Он проделывал несколько экспериментов с ГГБ на себе и знал: если принять его в соединении с крепким алкоголем, эффект наступает очень быстро, а уж у такой маленькой и тощей девушки, как Иоланда, тем более.

— Мы должны идти, — наклонился он над ней.

— Ты вызывать полицию, да?

Она снова привалилась к стене и, похоже, приготовилась остаться тут на всю ночь, если понадобится.

— Конечно. Но не сейчас. Здесь нельзя оставаться. Это опасно. Опасно!

Он повторил слово, надеясь внедрить в ее сознание всю важность быстрых действий.

— Думаешь, они вернутся?

С радостью отметив тревогу у нее в глазах, Том кивнул.

Он следил, как она медленно, с трудом, поднимается на ноги. Обхватив себя руками, Иоланда привалилась к стене, чтобы не упасть, закрыла глаза и застонала. Опасаясь, как бы она не грохнулась в обморок или ее не вырвало, Том отступил. Через минуту девушка собралась с силами, сделала несколько неуверенных шажков, ноги у нее тут же подкосились, и Иоланда упала, сильно стукнувшись коленками об асфальт. Том понял, что ей придется помогать; от одной мысли, что до нее придется дотронуться, его наизнанку выворачивало. Схватив девушку за руку, он рывком поднял ее на ноги:

— Шевелись же, Иоланда! Ты можешь!

— А куда мы идем?

— Обратно в паб.

— В паб?

— Ну да. Там тебе помогут.

Девушка кивнула, будто бы соглашаясь: да, это вполне разумно, — и тяжело уронила голову ему на плечо, доверяя Тому вывести себя на пешеходную дорожку. От нее воняло рвотой и бренди, но придется потерпеть.

Сотню метров они одолевали, как показалось Тому, целый час. Он взглянул на нее, когда они проходили под фонарем, и с отвращением увидел, что она обслюнявила ему весь рукав. Наверняка еще и кровью вымазала. Чертова маленькая сучка! Что она себе позволяет? Том попробовал освободиться, но Иоланда вцепилась в его руку намертво, наваливалась на него, хихикала. Начинал действовать ГГБ. Придется поддерживать ее, иначе она свалится в воду и загубит ему всю игру. Утром необходимо избавиться от верхней одежды, что крайне досадно. Да ладно, оно того стоит, убеждал он себя. Его игра стоит любых хлопот и затрат. Уж он постарается, чтоб так оно и было.

Когда они повернули, Том увидел паб, его освещенные окна отражались в черной воде. Оттуда совсем недалеко до машины, однако Том сомневался, что Иоланда сумеет одолеть даже такое расстояние. Она что-то бормотала себе под нос по-испански, глаза закрылись, голова моталась из стороны в сторону. Он крепко обхватил ее руками и все тащил вперед, не давая свалиться. Она висела на нем мертвым грузом, он уже устал. Видимо, нужно взять ее на руки и дотащить до машины. Если кто и увидит их, то решит, что девчонка пьяна или больна, а он помогает ей добраться до дому. Черт, сейчас по улицам слоняется чересчур много полицейских, и он не может позволить себе такой риск.