Она еще раз окинула взглядом тело и сглотнула подступивший к горлу комок. Когда-нибудь она научится с этим справляться. Когда-нибудь и она сможет доходить до конца этого ритуала — необходимого знакомства с жертвой в начале каждого нового дела, — не принимая его близко к сердцу. Однако Элли не была уверена, останется ли она после этого тем же человеком.

А пока она всеми силами пыталась скрыть свои чувства от Берри, и поэтому лишь молча кивнула на девушку в мешке. Настало время осмотреть тело более тщательно.

Белоснежная прежде футболка насквозь пропиталась почти черной кровью. Под поврежденной тканью Элли увидела несколько глубоких ран на животе, боках и груди. Она насчитала не менее шести порезов. Некоторые были длинными, но неглубокими, нанесенными, вероятно, в ходе борьбы. Однако ранение в грудь и еще одно — в область печени — говорили о глубоких, сильных и, скорее всего, смертельных ударах.

Рядом динькнул лифт, и Элли пришлось прервать осмотр. Створки разъехались, выпустив из кабины Джея Джея Рогана.

— Ты что, позволила им увезти наше тело еще до приезда Дважды Джея?

— Боже мой, — пробормотал лаборант из морга. — Дайте угадаю. Это ваш напарник?

11.00

В квартире 4-Си Элли насчитала трех криминалистов. Один из них фотографировал многочисленные следы крови — комбинации брызг, капель и лужиц — на отбеленном бамбуковом полу в «зоне столовой», представлявшей собой небольшой пятачок прямо при входе в квартиру. Второй стоял в кухонном закутке и аккуратно укладывал стакан в пластиковый пакет. Третья криминалистка, опустившись на колени, снимала отпечатки пальцев с двери, располагавшейся в правой части гостиной.

Сама квартира была роскошной: окна во всю стену, высокие потолки, кухня с оборудованием из нержавейки. Однако меблировка мало чем отличалась от той, какую можно было увидеть в жилище другой студентки, или по крайней мере человека, способного покупать новые вещи в магазине, а не бывшие в употреблении — на благотворительных распродажах, как вынуждена была делать Элли. Основное жилое пространство гостиной, начинавшееся прямо за обеденным столом, вмещало лишь коричневый секционный диван, журнальный столик и тумбу с телевизором. Элли почти не сомневалась, что узнала как минимум в нескольких предметах меблировки те, что видела в каталоге «ИКЕА», — на прошлой неделе она старательно изучила его, прежде чем отправить в мусорное ведро.

Патрульный, который придерживал дверь для Берри и каталки, неловко топтался возле обеденного стола, в стороне от кровавых пятен. У него были темные волнистые волосы и внушительных размеров нос. Рукава его форменной рубашки туго обтягивали бицепсы — парень явно проводил немало времени в спортзале. Судя по табличке на левой стороне груди, его звали «А. Коломбо».

— Он все-таки запихнул мясную тележку в лифт? Я думал, парня удар хватит от перенапряга. Бог мой, тебе, парень, надо пробегать по два километра в день или вроде того.

Элли метнула в полицейского испепеляющий взгляд. Роган не позволил бы увезти девушку, не осмотрев как следует.

— Вас разве кто-нибудь просил читать монолог, Боб Саджет? [25]

— Я просто пытаюсь разрядить обстановку, детективы. Знаете, юмористическая разгрузка. Говорят, помогает при осложнениях.

— Смех — лучшее лекарство? Так что ли? — поинтересовался Роган.

— А?

— Вы сказали, помогает при осложнениях, а значит — от болезней и заразы. Вероятно, вы имели в виду сложные ситуации, офицер. Верно?

— Прошу прошения. Не понял.

— Проехали. Так вы знаете или нет, что тут произошло, Коломбо?

— Родители позвонили сегодня утром в участок, просили проверить девушку.

— Они сестры? — осведомился Роган.

— Кто?

— Жертвы нападения. Вы сказали, родители позвонили. Вы хотели сказать, эти девушки — сестры?

— Нет, извините. По крайней мере я так не думаю. Родители одной из жертв — той, что умерла…

— Имя у нее есть?

— Ну да. — Он заглянул в свой блокнот, затем снова спрятал его с нагрудный карман. — По словам здешнего управляющего, Меган Гунтер. Так или иначе, родители пытались ей дозвониться, но она не отвечала. Диспетчер их отшил, и они позвонили управляющему домом. Тот воспользовался служебным ключом, вошел и обнаружил… Ну, вы можете себе представить. Оказалось, после исчезновения преступника вторая пострадавшая все-таки сумела добраться до телефона и набрать девять-один-один, так что врачи «скорой» прибыли вслед за управляющим. А потом и нам с напарником сказали: «Ехайте».

Элли поспешила вмешаться, не позволив Рогану поправить Коломбо:

— Ваш напарник стоит внизу?

Обычно Роган не был столь критичен. То ли этот полицейский уже успел что-то натворить и заработал себе место в черном списке Рогана, то ли ее напарника беспокоило что-то еще. У Элли было нехорошее предчувствие, что его настроение связано с визитом в суд и разговором с судьей Бэндоном насчет дела Манчини.

— Да. Чтобы не прошел никто из посторонних.

— И у вас есть список всех, кто приходил и уходил? — уточнила Элли.

Полицейский похлопал себя по карману, в котором лежал блокнот.

— Надо еще вас вписать.

— Молодец, — сказала она. — Нужно следить за обстановкой на месте преступления.

— Слушайте, вы так молодо выглядите. Сколько времени вам потребовалось, чтобы попасть в убойный? Знаете, это вообще-то моя мечта. Ну, в смысле, с фамилией Коломбо ты просто обязан к этому стремиться. Я бы завел себе коричневый плащ и все такое.

— Лучше дополните список. Детективы Роган и Хэтчер. Отдел убийств, Южный Манхэттен. Прибыли в одиннадцать ноль две. Запишите.

Регистрация прибывающих на место преступления — не единственное дело, с которым в это утро удалось справиться полицейскому Коломбо. Он также распорядился, чтобы управляющий вернулся в свой кабинет на втором этаже здания.

Элли постучала в дверь кабинета. В голосе, который пригласил ее войти, она услышала европейский акцент.

— Вы Горский?

— Да. Здешние жильцы зовут меня Андреем.

Веки управляющего были красными.

— Элли Хэтчер, детектив отдела убийств, ПУ Нью-Йорка. Наверняка нелегко вам было, когда вы увидели наверху такую картину.

— Да. Нелегко.

— Насколько я понимаю, родители девушки попросили вас проведать ее. Меган Гунтер?

— Да, верно. Ее имя Меган. Когда я утром пришел в офис, телефон уже звонил. Это была мать Меган. Она сказала, что дочь не отвечает на звонки. Хотела, чтобы я проверил.

Элли посмотрела на часы.

— В котором часу?

Горский уставился на черный радиотелефон на своем столе.

— Первый раз, наверное, без малого в девять утра.

Повисла пауза, которую Элли не спешила прерывать, ожидая объяснения, что имелось в виду под «первым разом».

— Я пытаюсь объяснить ей, что это не мое дело — навещать жильцов. Это же не студенческое общежитие, понимаете. Если родители хотят, чтобы кто-то присматривал за их детьми, не надо покупать им собственные квартиры.

— Хорошо, господин Горский. Кажется, я поняла. Но вы все-таки пошли наверх, к Меган?

— Ну, в общем, в конце концов я пообещал, что схожу. Однако у меня тут рабочие все утро новый кондиционер устанавливали. И еще одна жительница раскричалась в вестибюле, что она случайно заперла ключ от своего ящика в нашей камере хранения и что ее погонят с работы, если она не откроет его и не отыщет какой-то очень важный документ. Потом мне пришлось искать запасные ключи от одной из квартир для риелтора, но я их так и не нашел. И знаете, сначала просьба госпожи Гунтер навестить ее дочь не показалось мне такой уж важной.

— Значит, она звонила неоднократно.

— Четыре раза за двадцать минут, а затем я пошел наверх. Нам даже не положено входить! Они платят за квартиру — родители. Но официальная хозяйка — дочь. Мне даже не полагается…