— Как поживаете, мистер Фрингс?

Фрингсу уже доводилось встречаться с этим парнем. Его звали Смит, и в его обязанности входило выстраивать всех так, как требовалось мэру. По опыту Фрингс знал, что при случае Смит был не прочь припугнуть и журналистов, чтобы они создавали положительный образ главы города или по крайней мере не пытались его очернить.

Фрингс пожал плечами. Пульс у него несколько участился.

— Что-то вы неважно выглядите.

Фрингс обвел взглядом ресторан — хотел проверить, не привел ли Смит с собой подкрепление, а заодно и посмотреть, от кого можно ждать помощи, если дела пойдут совсем плохо.

— Мэр не дает мне расслабиться.

— Вы хотите сказать, что это недавний взрыв не дает вам расслабиться.

— Точнее, он не дает расслабиться нам с мэром.

Покончив со светской болтовней, Смит перегнулся через стол.

— Мэр интересуется, будете ли вы писать о взрыве в завтрашнем номере.

Фрингс поднял на него мутноватые глаза. Кайф быстро исчез, сменившись головной болью, сдавившей лоб.

— Извините, но мы не даем предварительных анонсов.

— Кончай умничать, Фрингс.

— А я и не умничаю. Завтра купите газету и все прочтете.

— Не усложняй себе жизнь, Фрингс. У мэра здесь личный интерес. И он не потерпит никакой туфты. Ведь там чуть не ухлопали его близкого друга.

— Могу только сказать, что мэра я не критикую. Его ведь это напрягает? Просто хочу быть уверен, что найдут настоящих преступников, а не свалят все на тех, кто первым попадется под руку.

— Да уж, советую выбирать выражения.

Взяв двумя пальцами солонку, Смит высыпал содержимое Фрингсу в кофе. Знакомый финт. Не отрывая глаз от Смита, Фрингс поднял кружку и сделал большой глоток. Такие же дурацкие понты из арсенала крутых парней, но когда имеешь дело с идиотами…

Подмигнув, Смит встал со стула. Поставив кружку на стол, Фрингс стал смотреть, как он вразвалочку выходит из кафе и садится в черный «форд», ожидавший его у дверей.

«Когда-нибудь я его пошлю по-настоящему», — пообещал себе репортер.

На двери красовалась надпись, выведенная золотыми буквами на черном фоне: «Этан Пул. Расследования». Работа не приносила Пулу стабильного дохода, но все же была неплохим подспорьем для менее легальной деятельности, которая заключалась в слежке за неверными супругами и деловыми партнерами с целью подтвердить или опровергнуть подозрения его клиентов. Иногда сыщик намеренно вводил их в заблуждение, сообщая, что опасения напрасны, а одновременно шантажировал неверных мужей и жен или жуликоватых деловых партнеров. В таких случаях он обычно прибегал к помощи Карлы, поручая ей определять экономическое положение своей клиентуры. Однако сегодняшняя посетительница не была похожа на его обычных клиентов.

Это была женщина средних лет с клочковатыми, коротко остриженными волосами. Бледное одутловатое лицо, потухшие глаза, расплывшаяся фигура. Однако черты ее носили следы былой красоты, а в манере держать себя чувствовалось определенное достоинство, которое не могли скрыть ни сутулая спина, ни тяжелая шаркающая походка.

Офисом Пулу служила собственная гостиная. Он указал посетительнице на стул напротив дивана и, положив на колени блокнот, вынул из нагрудного кармана ручку. Сев, она сложила руки на коленях и стала смотреть на его ногу в черном ботинке, которым сыщик болтал в воздухе.

— Я хочу, чтобы вы нашли моего сына, — невнятно произнесла она.

— О’кей. Когда он пропал?

— Семь лет назад.

— Семь лет назад? — озадаченно переспросил Пул.

Она кивнула.

— Полиция его искала?

Женщина пожала плечами:

— Не знаю.

— Подождите. Вы хотите сказать, что не обращались в полицию?

Женщина покачала головой.

Пул закрыл глаза, чтобы собраться с мыслями. Ее сын пропал семь лет назад, а она даже не знает, искала ли его полиция. И так долго ждала, прежде чем обратиться к частному детективу? Странная манера поведения…

— Хорошо. При каких обстоятельствах он исчез?

— Нас разлучили.

— Что вы имеете в виду?

Она пожала плечами.

— Кто вас разлучил?

Она снова пожала плечами. Казалось, вопросы оставляют ее равнодушной. Во всяком случае, женщина не проявляла нетерпения и не выглядела обескураженной, оставляя их без ответа.

— Что вы можете сказать о его отце? Вашем муже?

— Его убили.

— Когда? В то же время, когда вас разлучили с сыном?

— Приблизительно, — кивнула она.

— У вас есть какие-то догадки относительно местонахождения вашего сына?

Догадок у нее не было. Как не было фотографий сына и мужа, ничего, за что Пул мог бы зацепиться.

— А как зовут вашего сына?

Уж это она должна знать.

— Каспер.

— Хорошо. А его фамилия?

— Просницкий. Его отца звали Эллис Просницкий.

Когда Лина Просницкая ушла, Пул откупорил бутылку красного вина и налил себе изрядную порцию. Потом посмотрел на блокнот, открытый на странице с вопросами, оставшимися без ответов. Уходя, женщина не оставила никаких координат, но заявила, что ее сын Каспер знает, как ее найти. Это выглядело абсурдно, как, впрочем, и все ее поведение. Обычно Пул избегал подобных клиентов, но миссис Просницкая вручила ему пятьсот долларов наличными, попросив сделать все возможное, чтобы найти Каспера, а если не найдет, то оставить эту сумму себе как плату за старания. Женщина была такой странной, что вряд ли кто-нибудь еще взялся бы ей помочь. Поэтому Пул согласился, а она слегка кивнула, не проявив при этом ни малейшей радости или хотя бы признательности.

Еще его удивило полное отсутствие озабоченности по поводу судьбы сына. Их «разлучили». Мужа ее убили. Но она не знает, при каких обстоятельствах это произошло. И говорит об этом без намека на эмоции.

Однако она оставила ему адрес дома, в котором они семь лет назад жили. Все-таки какая-то зацепка.

Его мысли были прерваны появлением Карлы, которая провела день, стоя в пикете у завода Родриго Берналя. Пул с облегчением вздохнул.

— Ну как?

— Отлично, — чуть улыбнувшись, ответила она.

— Отлично?

После выпитого вина он чувствовал приятную расслабленность.

— Мы остановили завод. Приехали копы, но они просто стояли и смотрели.

— Почему?

— Слишком тихо все было. Никто не дергался — ни копы, ни заводское начальство. Вот это меня и беспокоит.

— Думаешь, у них что-то на уме?

— Не удивлюсь, если так.

— Выкладывай.

Карла пожала плечами. Глаза ее тревожно прищурились.

— Не знаю, что сказать.

— Но ты же бывала в таких переделках. Опыт у тебя богатый.

— Возможно, они собираются наехать на профсоюз. А может быть, Берналь выжидает, пока не разберется с тобой.

Пул откинулся на спинку дивана, взвешивая это предположение.

— Но, Карла, я же не раз делал такие вещи.

— Минуточку. Я думала над этим там, в пикете. В один и тот же день взрывают дом Блока и шантажируют Берналя. Возможно, мэр решит, что его дружков кто-то прессует…

— И свяжет эти два события, — закончил Пул.

— Так вот, если Берналь пожалуется Генри, а тот сочтет, что это заговор против его ближнего круга, он вряд ли удержится от того, чтобы врезать шантажистам.

Пул медленно кивнул:

— Наверное. Но будет ли Берналь жаловаться Генри? Мне кажется, вряд ли. Это значит показать свою слабость. Что касается взрыва, я не знаю…

Карла пожала плечами.

— Не знаю, настучит он Генри или нет, но сегодня вечером ты будь поосторожнее. Ладно?

У Пула вдруг возникло чувство, что он сорвался в пропасть и не знает, сколько лететь до дна.

«Чертов ублюдок», — подумал Рыжий Генри, и это был своего рода комплимент. Прислонившись к бетонной опоре, мэр посасывал незажженную кубинскую сигару, бросая огромную тень на стену пустого склада, затерянного где-то в Низине. Напротив него в непринужденной позе стоял, широко расставив ноги, Ферал Базу. Он был на голову ниже Рыжего Генри и весил на две трети меньше, но мэр предпочитал не задевать этого человека.