Генри смотрел в пространство немигающим взглядом. Раскопал-таки, подлый писака. Мэр был в бешенстве.

— Будем считать, что да, — продолжал Фрингс. — Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, в чем тут дело. Этих убийц отослали в деревню, чтобы они зарабатывали деньги для семей своих же жертв. Это и был план «Навахо». И вот вы, оценив ситуацию, быстро смекнули, что здесь можно неплохо подзаработать. Забрали из домов всех этих вдов и детей и просто рассовали по психушкам и сиротским приютам. Теперь вы могли прикарманивать деньги, поступавшие с этих навахо-ферм. Я правильно понял?

— Вы меня шантажируете, — только и смог выдавить Генри.

Чтобы совладать с собой, он сосредоточился на своем дыхании. Все стремительно уходило из-под контроля. Пожар в архиве. Поляки. Берналь. Теперь это. У мэра пересохло в горле. Оркестр продолжал наигрывать легкую музыку. Гости танцевали и веселились.

— Разве? Чем же? И почему вы мне не возражаете? Объясните, в чем мой шантаж?

Наглый сукин сын. Генри так и подмывало врезать ему. А еще лучше — прикончить одним хорошим ударом.

Фрингс продолжил свое повествование:

— Итак, спустя какое-то время — возможно, через год или около того — вы почувствовали легкое недовольство. Денег явно маловато. Из этого плана можно было выжать гораздо больше. Поэтому вы, а возможно, Берналь или Блок, сообразили, что выращивать можно и более прибыльные культуры. В частности, на марихуане можно заработать…

Этого Генри боялся больше всего. Все другие моменты были неприятны, но не смертельны. Можно было признать свои ошибки и повесить главное на бывшего мэра. В худшем случае это вызвало бы не слишком серьезный скандал. Но наркотики меняли всю картину. Это грозило не только позором и отставкой. Он уже видел себя за тюремной решеткой.

Фрингс тем временем продолжал:

— Этот ваш Смит наладил подпольное производство, нашел ловких ребят для распространения — в общем, выстроил систему. Я не очень понял, почему вы поставляете наркотики только в Ист-Сайд? Почему исключительно чернокожим? Потому что они за вас не голосуют? Или вы хотели оградить от наркоты белое население? Но, честно говоря, мне до этого нет дела. Короче, люди Смита привозят марихуану в город и распространяют.

— Чего вы добиваетесь, Фрингс? — перебил его Генри.

Он подумал, что журналист похож на пса, способного учуять чужой страх. Или на акулу, приплывающую на запах крови. К черту дурацкие аналогии. Мэр принял агрессивную позу.

— Я написал обо всем этом. Материал лежит на моем письменном столе. Если я не позвоню к условленному часу, он появится в утреннем номере. Думаю, мы оба понимаем, чем это вам грозит.

— Какого дьявола вам нужно? — повторил Генри уже настолько громко, что стоявшие неподалеку гости повернулись в его сторону, однако, увидев, что мэр в гневе, быстро отвели глаза.

— Я хочу получить Нору. Если вы освободите ее до указанного срока в целости и сохранности, уничтожу статью. Если нет — вам конец. Даю минуту на размышление.

На холодном ночном воздухе Смит слегка протрезвел. Фрингс проигнорировал предупреждение насчет того, что может произойти с его подружкой. И теперь Смит собирался сделать то, что у него получалось лучше всего: прижать певичку, чтобы образумить писаку. Мэр высказался совершенно недвусмысленно: если Фрингс не прекратит вынюхивать, Смит может делать с этой девкой что угодно.

Такси дожидалась целая очередь гостей, и Смит зашагал мимо припаркованных у тротуара лимузинов, водители которых стояли небольшими группами, негромко переговариваясь между собой. Смит чувствовал, как в нем кипит адреналин. Проходя мимо мэрского «фаэтона», он заметил, что водитель, имени которого он не помнил, разговаривает с человеком в низко надвинутой шляпе. Второй мужчина стоял спиной к Смиту, опираясь на багажник машины. Он показался Смиту знакомым. Правда, любой, кто был на дружеской ноге с водителем мэра, наверняка входил в его окружение. Смит прошел мимо, но что-то в этих двоих его насторожило…

На Бакенан-авеню он поймал такси и поехал в Театральный район, где находилась квартира Ферала. Выйдя за квартал от дома, пожал таксисту руку, сделав вид, что забыл заплатить. Таксист молча кивнул и уехал.

На улице было немноголюдно. Часть театралов веселились на банкете, остальные уже смотрели спектакли. Смит с неудовольствием заметил, что на улице полно мусора. Он пнул пустую жестянку в сторону бродячей кошки и стал смотреть, как та, подпрыгнув и зашипев, пытается скрыться в дверном проеме.

Подойдя к дому Ферала, Смит вытащил связку ключей и, найдя нужный, отпер дверь подъезда. Мэр считал необходимым, чтобы все его подручные имели доступ в дома друг друга, справедливо полагая, что подобная уязвимость будет способствовать дисциплине. В случае Смита это действительно было так. Ему становилось не по себе от одной мысли, что этот гнусный Ферал может пробраться в его квартиру. С другой стороны, он был уверен, что смог бы постоять за себя в любых обстоятельствах.

Поднявшись на этаж, где жил Ферал, он немного послушал у двери, стараясь понять, что происходит внутри. Но там было тихо, и он, отперев дверь, вошел.

В штаб-квартире БПД царило оживление: спецназовцы в серой форме парами и четверками выходили из здания; оставшиеся озабоченно сновали внутри. Полицейские, следуя за сержантом, повели Пула сквозь этот водоворот.

Остановив молодого полицейского, сержант спросил:

— Где Мартенс?

— Не знаю, сэр. Думаю, в городе или собирается туда ехать.

По вискам у юноши катились капельки пота.

— Что за суматоха тут у вас? — спросил сержант.

— Разве вы не знаете? Поступило распоряжение мэра. Мы должны поймать этого профсоюзника Дотеля и женщину. Достать их из-под земли сегодня же вечером. Все подразделение брошено на это. Все до одного, — доложил юнец, широко раскрыв глаза.

Пул почувствовал, как от его лица отхлынула кровь. Он чуть осел, и конвоиры подхватили его под руки. С трудом справившись с паникой, он постарался сосредоточиться и что-нибудь придумать. Надо действовать планомерно. Прежде всего как можно скорее выбраться отсюда. Пул инстинктивно дернулся, чтобы освободиться от наручников, но его держали достаточно крепко.

Сделав знак конвоирам, сержант пошел дальше. Он еще пару раз спросил о Мартенсе, и наконец ему указали на открытую дверь. Сержант провел Пула в комнату дознания, где за металлическими столами в клубах сигаретного дыма сидели трое мужчин. Один из них, маленький человек с покатым лбом и скошенным подбородком, что-то говорил, но сразу осекся, когда в комнату сержант ввел Пула. Там сразу стало тесно. Коротышка повернулся к вошедшим. Пул увидел на его лице усы, как у военных.

— Какого черта? — с нескрываемым раздражением произнес усатый.

Полицейские остались снаружи. В кабинете и без них было тесно.

— Этан Пул, — со значением произнес сержант.

— Почему он здесь?

— Он утверждает, что сегодня вечером на мэра будет покушение.

Усатый коротышка, который, как понял Пул, и есть Мартенс, на минуту задумался.

— Пул, да. Так это вы… Мы вас искали…

Голос его нерешительно затих. Но он быстро совладал с замешательством и заговорил с прежней уверенностью:

— Сегодня вечером уже вряд ли.

Он потушил окурок об стол.

— Мэр… — начал было сержант.

Мартенс повернулся к Пулу:

— Так в чем дело? Кто-то сегодня вечером попытается убить мэра? Кто? Кто хочет его убить? И, черт побери, откуда ты знаешь?

Пул уже обдумал, что ответить, чтобы его как можно скорее отпустили. Лучше всего было сказать правду.

— Макэдам по прозвищу Борода.

Мартенс коротко хохотнул.

— Борода Макэдам? Ему еще лет двадцать сидеть в тюрьме. Черт, ты за кого нас принимаешь?

Пул пожал плечами. Нужно продолжать игру, делая вид, что он пытается их убедить.