Зеркалом служило обычное стекло, заключенное в рамку и выкрашенное с одной стороны черной краской. Сэйерс критически оглядел себя со всех сторон. Фрак, изрядно помятый, сидел на нем плохо, фалды его при каждом шаге расходились и хлопали по бокам. Том выглядел как опереточный дьявол, неуклюже и немного смешно. У него не было времени найти подходящую одежду. После бессонной ночи в камере и суда ему пришлось убегать из города. Еще один обман доверия в цепи многих предыдущих. Фрак следовало возвратить в магазин «Бижу», но Сэйерс об этом не думал, как и о разговоре со Стокером. Мысли его целиком и полностью были поглощены поисками Луизы. Он слишком многих подвел за это время, о чем предпочитал не вспоминать.

Том и не подозревал, что фрак ему когда-нибудь снова понадобится. Сегодня же он пришелся как нельзя кстати — Сэйерс отправлялся на губернаторский бал.

Наконец-то он нашел Луизу, до смешного просто. Железнодорожная компания Нового Орлеана обслуживала все поезда и пароходы, приезжавшие в город, и регистрировала багаж каждого пассажира, а кроме того, за дополнительные двадцать пять центов доставляла его до указанного частного дома или гостиницы. Сэйерс отправился в офис, где представился англичанином, проделавшим громадный путь, дабы встретиться со своей единственной родственницей — родной сестрой. Он поведал, что она обещала отправить ему телеграмму с указанием гостиницы, в которой остановится, но то ли забыла, то ли телеграмма где-то затерялась. Яркий английский акцент, отлично разыгранное отчаяние — и вот пожалуйста: чиновник, заглянув в регистрационный журнал, сообщил, что его сестрица Мари Д’Алруа остановилась в отеле «Сент-Шарль».

«Она не сменила имя?» — удивлялся про себя Сэйерс, но позже догадался, почему она осталась Мари Д’Алруа — она не могла знать, что тело Жюля Патенотра обнаружили.

Его первым желанием было устремиться в отель и попасться на глаза Луизе, и если бы не внутренний страх перед столь ответственным моментом, он так бы и поступил.

Том убедил себя в необходимости действовать осторожно и не торопясь, ведь рядом с Луизой продолжал находиться Молчун, а встреча с ним могла стать для Сэйерса роковой. Поэтому он предпочел найти безопасное место возле отеля и понаблюдать за входом.

Ждать пришлось долго. Шли часы, а Луиза все не появлялась. Сэйерс усмехнулся, подумав, что она может выйти из отеля и, ничего не подозревая, стремительно направиться в его сторону. Сама эта мысль ошеломила его. Кроме того, Том боялся просто не узнать ее. Девушка на фотографии, что он носил в своем кармане, и теперешняя женщина могли сильно отличаться друг от друга. С того времени, когда Сэйерс видел ее в роли Дездемоны, прошло много лет.

Однако он узнал Луизу сразу, как только она появилась, — видимо, возвращалась откуда-то. Она прошла совсем рядом с ним. Том слышал шуршание ее шелковой юбки. А потом Луиза скрылась за дверями отеля. Как и предполагал Сэйерс, за ней неотступно следовал Молчун, в старом пальто, с оттопыренным правым боковым карманом. «Револьвер», — мелькнуло в мозгу Сэйерса.

Он до сих пор обожал, боготворил ее. И не важно, сколько времени он рассматривал бы Луизу — секунду или час, чувство потрясения было одинаково велико.

Сэйерс увидел, что она совсем не изменилась, лишь немного пополнела. Вполне естественно — хрупкая девушка осталась в прошлом, уступив место зрелой женщине. Том мысленно сравнил их, наложил один образ на другой, и к тому моменту, когда она исчезла в отеле, в его мозгу уже запечатлелся ее теперешний облик.

Сэйерс ошеломленно стоял, мысленно одобряя свое благоразумие, остановившее его. Попытка встретиться с Луизой лицом к лицу не увенчалась бы успехом.

Когда шок миновал, Сэйерс решил подготовиться к встрече.

Вечером он вышел из дома и отправился искать место, где играли в карты. В кармане у него была одна только пятидолларовая банкнота, которую он хранил на черный день в ботинке, за подкладкой. Берег так долго, что почти забыл о ней. Азартные игры в Новом Орлеане давно запретили и как вид бизнеса не лицензировали, но игорные залы действовали: одни — подпольно, в районе Канал-стрит, другие — почти открыто, в Бактауне и вдоль набережной Кэроллтон.

Шулерским приемам Сэйерс научился у цирковых фокусников. К полуночи Том выиграл уже около шестидесяти долларов, долговую расписку (он даже и не помышлял обменивать ее на деньги) и пригласительный билет на губернаторский бал, который один из проигравшихся игроков в отчаянии швырнул на стол в качестве ставки.

На следующее утро Сэйерс отправил тридцать долларов семье Бекера, после чего занялся билетом. Он аккуратно стер стоявшее там имя, вписал вместо него «Мари Д’Алруа» и, когда дежурный в холле отеля «Сент-Шарль» ненадолго отлучился со своего места, положил конверт ему на стол.

Так получилось, что Сэйерс сам назначил Луизе встречу.

Вечером, на балу у губернатора.

Тулуз-стрит, на которой располагалась Французская опера, была заполнена экипажами. Изысканно одетые мужчины и женщины входили в старинное величественное здание. На тротуаре, напротив внушительной лестницы оперы, толпились зеваки, рассматривавшие приезжавших.

Сэйерс подошел к опере с боковой стороны, где малоприметный служебный вход вел к раздевалкам для актеров и комнаткам для служащих театра. Здесь он влился в очередь, состоявшую из художников, работников сцены, прислуги. Многие из них были одеты так же, как и Сэйерс, — во фраки и белые рубашки с накрахмаленными воротничками. Двигались медленно, так как швейцар при входе дотошно проверял каждое имя, сверяясь со своим списком. Рядом с ним стоял охранник, нанятый в частном сыскном бюро. Сегодня в опере некоторые гости походили на ходячие выставки драгоценностей, и никому не хотелось, чтобы сокровища попали в другие руки, в самый неподходящий момент и в самом неподходящем месте.

Имя Сэйерса стояло в списке швейцара. Билета у него теперь не было, поэтому он нанялся официантом. Его не интересовало отсутствие необходимого опыта — Том не собирался ничего ни разносить, ни подавать. Его задача состояла в том, чтобы проникнуть внутрь, а там он намеревался сразу же смешаться с толпой приглашенных.

Сэйерс так и сделал. Очутившись за кулисами, вместо того чтобы направиться за подносом, он быстро выискал вход в зал и юркнул туда.

Он остановился и огляделся. Громадный зал оперы имел овальную форму. Пять ярусов золоченых, отделанных черным деревом галерей поднимались вверх, к куполообразному потолку, богато украшенному лепниной и росписью. Ни разу в жизни Сэйерс не видел ничего подобного. В зале стояло не меньше двух тысяч кресел. Повсюду были цветы, стены украшали полотнища белого и алого цветов. Над оркестровой ямой соорудили временный пол, превратив нижнюю часть зрительного зала в площадку для бальных танцев. Там уже вовсю кружились пары.

Драгоценностей на приглашенных хватило бы для финансирования маленькой войны. Фраки на мужчинах выглядели куда лучше, чем на Сэйерсе. Многие щеголяли в военных мундирах, вычурных, увешанных орденами, разноцветных, ярких, очень похожих на маскарадные костюмы. В прическах женщин колыхались павлиньи перья, волосы и шеи горели ожерельями и геммами, на руках и пальцах сверкали бриллиантовые гроздья. От переливов драгоценных камней рябило в глазах. Когда танцующие пары проносились мимо Сэйерса, до уха его доносился тихий шелест тафты и дорогого шелка.

Сэйерс начал медленно обходить площадку, останавливая взгляд на всех женщинах. Хотя у входа в отель «Сент-Шарль» он видел Луизу мельком, но не сомневался, что сразу узнает ее. Когда она на секунду задержалась у входа, Том вздрогнул, словно у него остановилось сердце.

Луизу он нигде не заметил. В задней части зрительного зала находилось большое фойе, где зрители обычно прохаживались в перерывах между действиями. Сейчас оно стремительно наполнялось приглашенными. Среди них было много знакомых и друзей. Люди останавливались, здоровались, беседовали. Как заметил Сэйерс, главным образом не затем, чтобы выразить расположение, а с целью произвести впечатление.