Пока боксеры готовились, по рингу взад-вперед вышагивал все тот же зазывала, развлекая зрителей разговорами. В задачу его входило держать публику в постоянном напряжении — бизнес требовал, чтобы шоу ни на секунду не затихало.

— Человек в маске дрался на лучших рингах, — голосил он, — перед президентами и коронованными особами Европы. Он объехал весь мир и ни разу не был побежден. Особую ненависть он испытывает к мужскому населению Пенсильвании — оно, по его мнению, является сворой жалких гнусных старух. Чемпион утверждает, что подобных здешним слизняков и жлобов он не встречал нигде на свете.

Как и предполагалось, мужчины живо откликнулись на разъяснения громким и злобным ворчанием. В результате атмосфера в шатре еще больше накалилась. Зрелище открывалось странное — представители среднего класса Филадельфии вопили и улюлюкали не хуже фермеров на петушиных боях. Себастьян искоса посмотрел на жену. Она слегка покраснела, во всей ее позе чувствовалось напряжение — ничего не пропуская, она внимательно следила за происходящим.

Бекер был уверен, что бой на ринге пройдет по обычному сценарию. Профессионал сталкивался с множеством соперников, по нескольку раз на дню, и давно уже все отрепетировал. Его теперешний противник, парень явно энергичный и напористый, едва ли доставит ему много хлопот. Боксер поиграет с ним ровно столько, чтобы не оставлять зрителей, заплативших за шоу, недовольными, заставит их поверить в честный поединок, а в середине третьего раунда отправит противника в нокаут. Нахрапистого паренька унесут с почетом и с внушающей уважение мужской травмой — фонарем под глазом. С завтрашнего дня он станет на несколько недель героем дня и будет часто рассказывать в барах о своем бое с Чемпионом. А сам Чемпион вернется ко входу в шатер дожидаться очередного глупыша.

Конечно, парень может продемонстрировать определенное мастерство, оказать достойное сопротивление и представить серьезную угрозу для профессионала. В этом случае в его интересах будет быстрее уложить паренька на пол, лишив ненужных иллюзий. Такой поворот, разумеется, не понравится зрителям. Ну и что? Покричат они покричат, да и уйдут, а на их место явятся другие.

Все были готовы к поединку — и соперники, и зрители.

— Три раунда! — возвестил зазывала, исполнявший теперь роль рефери. — Лондонские правила.

Затем, нагнув голову, он что-то тихо сказал противникам. Чемпион в маске кивнул, парень несколько раз нетерпеливо подпрыгнул.

Зазывала снова возвысил голос:

— Джентльмены, бокс!

Он спрыгнул с ринга, как только противники начали сходиться.

Шум поднялся оглушительный. Боксеры кружили по рингу. Друзья Генри Кинана находились рядом и кричали громче всех. Кинан сделал несколько выпадов, но профессиональный боксер оставил их без ответа. Даже не пошевелился. Когда вдруг парень нанес ему боковой удар, опытный боец закрылся плечом, ни на дюйм не изменив стойки.

Дружки Кинана заорали еще громче. Себастьян покосился на Элизабет. Та, казалось, затаив дыхание следила за поединком.

Соперники продолжали кружить по рингу, бывалый боксер ступал тяжело, как бык, а Кинан с каждой секундой все больше смелел. Чемпион не впечатлял своими действиями, однако Себастьян понимал, насколько тот опасен, и не взял бы на себя смелость сразиться с ним. Подобная мысль, однако, явно не приходила в голову Кинану — флегматичность и неуклюжесть движений Чемпиона, казалось, вводили его в искушение выказать излишнюю самоуверенность.

Кинан красовался перед своими дружками, играл на публику, напрасно расходуя энергию. Он провел несколько пустых ударов, нисколько не обеспокоивших профессионала, и один удачный, в голову, довольно чувствительный. Чемпион не пошатнулся, но отступил назад, оказавшись вне пределов досягаемости Кинана, и ушел в глухую защиту, плотно закрывшись перчатками. Он втянул голову в плечо, словно пытаясь получше защитить ее, показывая таким образом публике, что прямой в голову, проведенный Кинаном, ошеломил его.

У ринга группа поддержки Кинана вовсю надрывала глотки. Тот, усмехнувшись, кивнул друзьям и, поводя плечами, ринулся на Чемпиона закреплять свое мнимое преимущество.

И сразу же попал на правый боковой. Перчатка Чемпиона вылетела словно из пустоты, будто камень на веревке, и крепко припечаталась к челюсти Кинана. Тот на секунду застыл, и тут же последовал левый боковой, столь же быстрый, сколь и мощный. Голова Кинана сильно дернулась.

Один из ударов, трудно сказать какой именно, расквасил ему нос. Пошла слюна, а затем полилась кровь. Кинан зашатался — казалось, что вот-вот он упадет, — но чудом ему удалось удержаться на ногах. Чемпион кружил вокруг него, готовый повторить атаку, одновременно продолжая плотно защищать голову, словно опасаясь ответного удара.

Повернувшись к Элизабет, Себастьян заметил, что краска с ее лица схлынула. Аттракцион действительно не соответствовал ее представлению. Себастьян обеспокоился, но почувствовал и облегчение, что супруга оставалась той же, которую он знал.

На ринге Чемпион в маске обрушил на своего противника еще один холодный жестокий удар. Генри Кинан закачался, на этот раз потерял равновесие и опустился на одно колено. Сейчас же на ринге появился зазывала и, вскинув руки, встал между боксерами.

— Первый раунд закончен! — провозгласил он.

Профессионал легкими шагами отправился в свой угол. К Кинану подлетели двое его приятелей и, подхватив под руки, поволокли отдыхать. Все вокруг Себастьяна и Элизабет вскочили, крича и жестикулируя. Толпа впала в неистовство. Всего несколько часов назад зрители были добропорядочными христианами, стояли в церквях, но стоило только им сделаться свидетелями грубого спортивного зрелища, как они сразу же превратились в диких пещерных варваров.

Элизабет ответила на вопросительный взгляд Себастьяна вымученной улыбкой. Он подумал, что жена достаточно насмотрелась. Они обвели глазами шатер в поисках выхода и обнаружили, что их отделяет от него плотная, возбужденно орущая толпа. Все были по-праздничному одеты, но поведением и криком, походившим на лай, напоминали диких псов, почуявших запах крови.

На ринге появился зазывала.

— Джентльмены! Второй раунд! — объявил он и сразу же соскочил вниз.

Генри Кинан, немного пришедший в себя, со злобным криком двинулся на Чемпиона. На рубашке его алели пятна крови, глаза сверкали бешенством. Его противник, наглухо закрывшись, был готов отразить любой его выпад. Однако Кинан не собирался работать руками. Отбросив лондонские правила, он, бросившись вперед, ударил Чемпиона головой в лицо.

Профессионал зашатался и начал отступать к канатам. Зазывала взлетел на ринг, пытаясь остановить Кинана, но тот лишь отмахнулся от него и кинулся на Чемпиона усиливать преимущество. Сломав его защиту, Кинан несколько раз пнул его ботинком по ногам, после чего, под одобрительный рев друзей, принялся избивать, нанося удары куда попало. Зазывала, подскочив к Кинану сзади, обхватил его и потащил в угол. Чемпион рухнул на колени. Он попытался подняться, но движения у него вышли слабые.

Элизабет прикрыла глаза рукой в перчатке. Себастьян коснулся ее плеча. Какой бы густой ни была толпа, отделявшая их от выхода, он решил во что бы то ни стало вывести жену из шатра.

— Пойдем, — твердо произнес он, и она согласно кивнула. Они поднялись, и Себастьян, двигаясь впереди, повел жену к выходу.

На ринге Чемпион в маске попробовал встать, и это ему удалось. Ухватившись перчатками за канаты, он прижался к ним. Пока он жадно хватал ртом воздух, зазывала, вцепившись в Кинана, не давал ему продолжить избиение. Однако приятели его оказались тут как тут. Они, выскочив на ринг, оттащили зазывалу, освобождая товарища. Толпа взревела, изо всех углов шатра повылезали и начали пробиваться к рингу за новыми неприятностями бродяги и пьянчуги, решив за свои кровные урвать удовольствия побольше.

Никто не обращал внимания на Себастьяна и Элизабет. Он, отбросив вежливость, поскольку слова стали бесполезными, начал проталкиваться к выходу.