Мы собрались в каюте капитана, и Холмс сказал, что мы можем продолжить беседу, начатую на Бейкер-стрит.

— Вот, Самойлов, и все выяснение ваших неприятностей и возможность их ликвидации. Я обрызгал ваш пиломатериал раствором, который, я полагаю, известен вам как нашатырный спирт. Окраска лигнина, как вы видели, при этом исчезает. Правда, это временный эффект, она потом возвратится. Однако если вы сейчас же пошлете приобрести и доставить на «Белуху» несколько бутылей этого совсем недефицитного продукта, то завтра утром сможете вызвать представителя фирмы «Медокс и сыновья» и предъявить им ваш груз.

— Но ведь вы сказали, что он снова пожелтеет, и фирма предъявит мне претензии.

— Я думаю, что этого не произойдет. Ведь качество леса нисколько не пострадало, и фирма об этом прекрасно осведомлена. О проделанной над лесом операции вы будете помалкивать, а предъявите его в наилучшем виде. Сделайте вид, что вам ничего не известно о проделках Гримшоу и вы так и не знаете о причинах пожелтения леса. Гримшоу, возможно, и прогонят, заподозрив, что он обманул фирму и не выполнил своего задания. А может быть, и оставят: ведь он опытный экспедитор. Если он снова решится на такую акцию, то вы опять «ничего не заметите» и сдадите лес по вашей обычной цене. Им еще докопаться надо, каким образом вы все это делаете. Терять такого поставщика, как вы, я полагаю, фирме невыгодно, тем более что скипидарный заводик на вашей земле, пользуется он вашими отходами, да и доставка его продукции производится вашими кораблями. А угрозу такой потери они подозревают: в ресторане вы обедали с морскими офицерами. Фирма облапошила вас на прошлом рейсе, забрав груз по цене значительно меньшей ранее оговоренной. Но это лишь отдельная финансовая операция, вами пресеченная без излишнего шума. Худой мир, как говорится, лучше доброй ссоры. Вы — купец и, надо думать, лучше меня знаете, что не на честность, а на взаимную выгоду полагаются предприниматели. Нет оснований думать, что фирма решится еще раз проделать с вами нечто подобное. Таковы мои соображения, мистер Самойлов, я их высказал, а вы можете поступать как вам заблагорассудится.

— Истина ваша, мистер Холмс! Как ни горит у меня душа вывести мошенников на чистую воду, но придется промолчать. Пусть побесятся, что их номер не прошел. Ломать голову будут, старания приложат узнать, как это их обошли! Нижайшее вам спасибо за все, мистер Холмс, сам бог меня натолкнул к вам обратиться. Превеликая благодарность, что не пренебрегли. Русские купцы умеют быть благодарными, вот чек в отделение Лондонского банка. Сумма, проставленная в нем, я надеюсь, не позволит вам и вашему достойному другу мистеру Ватсону сомневаться в моих чувствах.

Оплата работы Холмса действительно оказалась щедрой — с русским размахом.

Я потом встречал Самойлова и спрашивал о делах. Никаких эксцессов с фирмой у него уже не было. Он каждый раз благодарил меня, говоря, что Холмс и я его истинные спасители и благодетели. Всегда заканчивал словами: «Ежели что-нибудь потребуется от меня вам или мистеру Холмсу, то я в полном вашем распоряжении. Сделаю все, что прикажете».

В нашем посетителе я не уловил ничего особенного. Средний рост, подтянутость, открытый взгляд, неторопливый разговор. Вежливо осведомившись, туда ли он попал, он пытливо взглянул на нас обоих и представился Стоксом. Холмс предложил ему сесть за стол и изложить причины, приведшие его в нашу скромную квартиру. Стокс поблагодарил и сказал, что дело у него, как ему кажется, несложное, но он надеется, что оно все же заинтересует Холмса, и если это так, то он будет ему очень признателен.

Суть дела состояла в том, что требовалось выявить промышленного шпиона на большом стекольном заводе, расположенном недалеко от Лондона.

— А какие у вас, мистер Стокс, имеются данные к тому, чтобы подозревать его существование? — спросил мой друг.

— Видите ли, мистер Холмс, прямых к тому свидетельств нет, но кое-что подозрительно. В частности, такой факт. Заводу стоило больших усилий, чтобы наладить машинное производство стекла по способу Фурко. А через очень короткое время тем же самым занялся другой завод. Правда, там этот процесс идет еще не вполне гладко, но быстрота внедрения подозрительна.

— Ну и что из того? Не бог весть какой секрет. Другой завод мог прийти к освоению того же процесса совершенно самостоятельно. Нам известны поразительные случаи, когда какое-нибудь открытие или изобретение совершается одновременно несколькими учеными, никак друг с другом не связанными, располагающимися по разные стороны разделяющего их океана. За примером ходить далеко не надо. Француз Эру и американец Холл одновременно разработали электролитический способ получения алюминия. Юнгнер в Европе и Эдисон в Америке тоже одновременно воплотили идею создания электрического аккумулятора щелочного типа.

Изобретение телефона принадлежит не только Беллу, но и Грею, который опоздал с подачей заявки всего лишь на час. В последнем случае самое забавное, мне кажется, в том, что Белл был преподавателем в школе глухонемых. Так или иначе таких примеров можно привести много, и в них нет оснований усматривать воровство идеи или конструкции.

— Я могу с вами согласиться, Холмс, но в нашем случае проявление действий этого злонамеренного лица приобрело конкретный характер. Завод изготавливает безосколочное стекло, так называемый триплекс. Довольно долго в этом производстве не было никаких помех, но вот сейчас завод понес убытки: пришлось уплатить за некачественную продукцию. Старый триплекс стоит в каретах, машинах, помещениях, а новая его партия вдруг очень быстро потемнела. Никаких изменений в процесс изготовления триплекса в этот период не вносилось. Завод уже получил предупреждение, что если положение не изменится, то от этой его продукции откажутся.

— А есть другой поставщик?

— Есть другой завод. Он тоже поставляет триплекс, но его продукция меньше отвечает техническим условиям.

— У пострадавшего завода, я полагаю, триплекс не единственная продукция?

— Конечно, нет. Ассортимент его изделий пространен. Это прежде всего оконное листовое стекло, трубки, витринные стекла, цветные стекла и много сортовых изделий, таких, как стаканы, кувшины, вазы, фужеры, фарные стекла, елочные игрушки и многое другое.

— Это очень любопытно, — сказал Холмс, — только у меня весьма туманное представление об одной детали. Почему вы, майор… э-э… Стокс, заинтересовались в выявлении причины этих неполадок? Ни владельцем завода, ни кем-либо из его руководящих технических работников вы не являетесь. Никаких взрывчатых веществ или ответственных деталей машин и орудий он не производит. Трудно допустить, что ваше ведомство столь озабочено оконным стеклом или елочными игрушками. Согласитесь с тем, что даже триплекс, о котором вы сейчас заботитесь, вряд ли стоит вашей тревоги.

Стокс молча и оторопело смотрел на Холмса.

— Не делайте удивленного лица, — примирительна сказал мой друг Стоксу, — вам, я полагаю, самому понятно, что все раскрывается очень просто. Доктор Ватсон — военный врач, и он может засвидетельствовать, что вам не удается скрыть своей военной выправки. Когда же вы шли сюда, то шаги ваши не были чеканными, какие приняты в армии. Это не топот боевого коня, а поступь осторожного барса. Интерес, который вы проявили, говорит о том, что вы из военного ведомства, скорее всего из контрразведки, занимающейся в настоящее время, выявлением промышленных шпионов. Если вы хотите, чтобы наша беседа была содержательной, то вам не следует что-то умалчивать. Без вашей полной откровенности я не вижу возможности быть вам полезным.

— Хорошо, но скажите, пожалуйста, почему — майор?

— Здесь, конечно, я не застрахован от ошибки.. Это, если хотите, вопрос моего честолюбия. Рассуждение тем не менее тоже простое. Если ваше ведомство решило обратиться ко мне по делу, у которого имеется некоторая деликатность, то вряд ли оно пошлет ко мне офицера чином ниже майора. Но давайте к делу. Намерены ли вы сообщить мне, чего опасается ваше ведомство?